Война, которая спасла мне жизнь - Кимберли Брубэйкер Брэдли

– Сроду не слыхала большего бреда, – отрезала мисс Смит. – Он просто левша, вот и всё.

– Это дьявольская метка, – повторила учительница.

Мисс Смит вдохнула поглубже и говорит:

– У нас в Оксфорде профессор богословия, доктор Генри Лейтон Гоудж, тоже был левшой. Никакая это не метка. Профессор Гоудж сам говорил, что боязнь леворуких – не что иное, как глупое суеверие и необоснованный предрассудок. Нигде в Библии нет ни слова относительно леворуких людей. Если хотите, давайте напишем ему и спросим. А пока что оставьте на усмотрение Джейми, какой рукой он хочет писать, или в противном случае я приму меры, и те повреждения, которые вы ему нанесли, не останутся без внимания.

Я просто терпеть не могла, когда она такими словами умными выражалась – ничего не поймёшь. Учительница тем временем посмотрела на неё так с прищуром и спрашивает:

– Когда это вы учились в Оксфорде?

– Выпуск 1931 года, – отчеканила мисс Смит.

Учительница вроде как заколебалась, но совсем не сдалась, и говорит:

– Какое вы имеете право входить в мой класс без стука. Вам никто не дозволял.

– И я не буду, если у меня снова не появятся на то причины, – отвечает мисс Смит. Ещё разок прижала Джейми к себе, потом встала и говорит: – Я буду справляться у Джейми. И не допущу, чтобы над ним насмехались, чтобы его унижали или каким бы то ни было образом наказывали за то, что он пользуется левой рукой.

Учительница фыркнула. Мисс Смит выпрямилась и вышла, меня увела за собой. Я предложила было подождать в коридоре, проверить, как бы его обратно не привязали, но мисс Смит настояла, чтобы мы ушли.

– Я сейчас порядком уязвила её самомнение, – сказала она. – Надо дать ей немного оправиться.

Этого мне было не понять. Хотелось пойти и объяснить, что Джейми не выносит, когда его связывают. И зачем его вообще привязали, я тоже толком не поняла.

Мисс Смит вздохнула:

– Ада, ты какой рукой ешь? Какой рукой вилку держишь?

Я подняла правую.

– Вот этой, – говорю.

– А почему? Почему всегда именно ей?

– Ей удобнее, – сказала я.

– Вот именно. А Джейми ест другой рукой, левой. И всегда только ей. Потому что ему левой удобнее.

Может, и левой – я никогда не обращала внимания. Мне как-то всё равно.

– Ну и что? – спросила я.

– А то, что сейчас он учится писать, а писать не той рукой, которой ешь, гораздо сложнее. Вот придём домой, покажу. – Она открыла дверь, и мы вышли на улицу. По ступенькам крыльца холодный ветер телепал мёртвые листья. – В Библии, – продолжила она, – хорошие люди стоят от Бога по правую руку, а плохие – по левую, прежде чем будут низвергнуты в ад. Поэтому некоторые… гхм, люди…

– Кретины, – вставила я.

– Именно. – Она улыбнулась. – Некоторые остолопы отсюда выводят, что леворукость – это от нечистого. Только нечистый тут ни при чём. Просто такая особенность мозга.

– Как у того учёного? – спросила я.

– Какого? А, Гоуджа. Это профессор королевской кафедры богословия в Оксфордском университете. Где я училась.

– И он тоже левша, как Джейми?

Мисс Смит усмехнулась:

– Понятия не имею. Я на богословие не ходила. И профессора этого знать не знала.

Соврала, значит. Я взглянула на неё искоса и говорю:

– Так вы и в Оксфорде никогда не учились? – Чем бы этот Оксфорд ни был. Где бы этот Оксфорд ни был.

– Как же, училась, – говорит она. – Изучала математику.

Какое-то время мы молча шли по улице.

– Косолапие – с ним тоже так? – спрашиваю.

– Как с леворукостью? В некотором роде. Тоже врождённое.

– Не, – говорю, – в смысле оно тоже, как та учителка сказала? Метка… дьявольская. – Это бы многое объясняло.

– Ада, ну что ты в самом деле! Конечно, нет! И как тебе такое в голову могло прийти?

Я пожала плечами:

– Просто подумала, может, поэтому мама меня так ненавидит.

Рука мисс Смит легла мне на плечо. Когда она заговорила, голос её немного подрагивал:

– Она не… Я уверена, она просто…

Мисс Смит остановилась и повернулась по мне.

– Я даже не знаю, что сказать, – выдала она, поколебавшись. – Врать тебе я не хочу, а правды не знаю.

Пожалуй, это были самые искренние слова, которые мне доводилось слышать.

– Если она и вправду к тебе так относится, то это несправедливо, – закончила мисс Смит.

Но на это я только головой мотнула. Какая разница, справедливо или нет?

Внизу у моих костылей шуршали, задевая их на лету, сухие листья. Калечная нога покачивалась в воздухе. Я постояла и пошла дальше. Мисс Смит пошла вслед за мной.

– Будешь сегодня на Коржике кататься, как домой придём? – спросила она.

– Наверно, – ответила я. – До сих пор не получается его рысцой заставить.

– Настойчивость, мой друг, – сказала мисс Смит. – Так, кажется, леди Тортон говорит?

Я узнавала, кстати. Настойчивость – значит, пытайся снова и снова.

Глава 19

На следующий день, до того как отправить Джейми в школу, мисс Смит отвела нас на почту, чтобы записать на выдачу удостоверений. Удостоверения личности ввели из-за войны. Всем полагалось носить их с собой, чтобы если немцы начнут вторжение, то можно было отличить, кто немец, а кто свой. Человека просто попросят предъявить такое удостоверение, и сразу станет ясно.

Вообще-то ясно будет и так, потому что немцы на другом языке разговаривают. Так сказала мисс Смит. Пока мы стояли в очереди на почте, она объяснила нам, что во всём мире люди говорят по-разному, и не просто с различиями в выговоре, как, например, у меня с мисс Смит или Мэгги, но совсем иначе, прямо другими словами. Джейми сразу захотел услышать, какими такими другими словами, и мисс Смит произнесла кое-какие. Она сказала, они на латыни, а других языков она не знает.

– Да и этот язык мёртвый, – добавила она. – На нём больше никто не говорит.

Что, понятное дело, было туфта, потому что вот она же только что на нём говорила. Но вслух я этого не сказала, а Джейми выпалил:

– Если мы перебьём всех немцев, то их язык тоже будет мёртвый! Паф! Паф! – И он изобразил, будто стреляет в немца.

Мисс Смит поджала губы, но тут подошла наша очередь, так что она не успела его отчитать. Она сообщила человеку в окошке свою фамилию, дату рождения, указала, что не замужем и не работает.

Потом подтолкнула к окошку нас с Джейми.

– Ада Смит и Джеймс Смит, – сказала она. – Живут со мной, по тому же адресу.

Служащий