Фуа-гра из топора - Дарья Донцова

– Классический пример вытеснения негативной информации из мозга, – сказала я. – Сам знаешь, очень часто жертвы насилия не могут описать, что с ними случилось. Они ничего не помнят, говорят: «Шла по улице, было темно. Не знаю, как оказалась в больнице». Похоже, та Мартышка не очень заботилась о маленьком Роберте. И я не собиралась подавать на стол экзотический салат. Просто тупо перепутала пакеты, порезала рассаду, которую наша фуа-гра из топора приобрела для украшения своей квартиры. Пожалуйста, не рассказывай о моей оплошности остальным.

Троянов рассмеялся.

– Даешь мне повод для шантажа? Кстати, ты не против, что я общаюсь с тобой по-свойски? Без отчества и выканья?

– Должность начальника я заняла совсем недавно, никак не привыкну к своему новому положению, – призналась я. – А по отчеству меня до сих пор величали только дети в школе, где я какое-то время преподавала. Это малоприятные воспоминания. Конечно, обойдемся без официальности. Так что там с геранью?

– Все останутся живы, уж я-то знаю, что говорю, – усмехнулся компьютерщик. – Поезжай спокойно к Комиссаровой, а я тут по темным уголкам пороюсь. Некоторые крупные рыбы боятся дневного света, забиваются под корягу и лежат тихо до тех пор, пока кто-нибудь любопытный не сунет в омут длинный шест и не начнет баламутить воду.

Ванда долго не отвечала на звонок. Но я упорно, раз за разом, набирала ее номер и в конце концов услышала грубый мужской голос:

– Алле. Это кто?

– Извините, очевидно, я ошиблась, – ответила я и отсоединилась. Повторила попытку, но опять нарвалась на того же человека. Только на сей раз он поинтересовался:

– Вам кого надо?

Меня охватила тревога.

– Ванду Комиссарову.

– Кем вы приходитесь названной гражданке? – продолжал любопытствовать незнакомец.

– Что случилось? – задала я свой вопрос. – Вы из полиции?

– Лейтенант Киреев, – наконец-то представился собеседник. – Назовите свое имя, фамилию. Кстати, почему у меня ваш телефон не определяется?

– Татьяна Сергеева, – представилась я, – ваша коллега из особого подразделения «Поиск».

Из трубки послышалось покашливание. Затем Киреев сказал явно в сторону:

– Виктор Леонидович, тут какое-то особое подразделение «Поиск»…

Трубка перешла к другому человеку, он сразу представился:

– Никитин. Можете приехать на улицу Максима Рябова? Кабинет двенадцать.

Я посмотрела на часы.

– Постараюсь успеть за сорок пять минут.

В кабинете сидел толстый, отдышливый полицейский, здорово смахивающий на собаку породы бультерьер. Сначала он дотошно изучил мое удостоверение, потом недовольно протянул:

– Слышал о подобных командах. Говорят, у вас там у всех личные джипы и неограниченный бюджет. В таких условиях работать легко, а вы попробуйте как мы, когда на картридж для принтера средств не выделяют.

Я пропустила стон Никитина мимо ушей.

– Что с Комиссаровой?

Виктор Леонидович откашлялся.

– Сегодня утром поступило заявление от гражданина Резникова Владимира Борисовича по факту ночного отсутствия проживающей с ним на одной жилплощади Ванды Мстиславовны Комиссаровой.

– Вы сразу оформили заявление? – удивилась я.

Глаза Никитина забегали из стороны в сторону.

– Владимир Борисович хорошо нам знаком. Это достойный человек, муж известной композиторши, у них дом в поселке «Лебедь». Резников иногда бесплатные билеты на эстрадные концерты приносит моим ребятам. Недавно я ходил с женой на шоу Киркорова, совершенно задаром удовольствие получил.

– Понятно, – вздохнула я. – Так что с Комиссаровой?

– Имел место факт суицида, – заявил наконец Виктор Леонидович. – Вышеназванная гражданка совершила прыжок в Волчью яму.

– Куда? – не поняла я.

Полицейский взял со стола пачку сигарет.

– Это местное название. Здесь неподалеку речка протекает, она не очень широкая, но глубокая. В одном месте петлей изгибается, получается вроде озерцо с крутыми берегами, и каждое лето там кто-нибудь из приезжих тонет. Коренное население прозвало заводь Волчьей ямой и туда не суется, а дачники лезут. Сто раз им говорено: не купайтесь! Но разве послушают… Я нашего главу администрации попросил на подходе поставить щит с надписью «Опасно для жизни, не лезь в воду». И чего? Народ у нас слепой, глухой и думает: все умрут, я жив останусь. По два-три утопленника за сезон случается.

– Уверены, что Ванда сама прыгнула в воду? – мрачно спросила я.

Виктор Леонидович щелкнул зажигалкой, затянулся и спохватился:

– Хотите сигаретку?

– Спасибо, нет, – отвергла я любезное предложение, – не курю. Эксперты место происшествия осматривали?

– Зачем? – меланхолично спросил Никитин и начал энергично разгонять рукой ползущий ко мне дым.

Отличный вопрос. И как на него ответить?

Виктор Леонидович встал и пошел к окну.

– Думаете, дурак полицейский? Неохота ему работать, желает поскорей от докуки избавиться? Идите сюда.

Я покорно приблизилась. Никитин показал рукой на скопление особняков.

– Это поселок «Лебедь». А что вон там, слева, торчит?

– Вроде водонапорная башня, – неуверенно ответила я. – Хотя нет, слишком маленькая.

Виктор Леонидович расплылся в довольной улыбке.

– Джипы у вас хорошие, но в местном околотке я лучше всех разбираюсь. Вернулся из армии, пришел сюда в милицию служить, так и тяну лямку, теперь начальник полиции. Это не водокачка, а дом Никиты Трофимова. В начале девяностых Трофимов в ОПГ[9]состоял, его ранили в позвоночник, вот с тех пор он в инвалидном кресле и сидит. Куда неходячему деваться? Приехал он сюда, на родину, к отцу с матерью. Они хорошие, правильные люди были, Семен Михайлович директор школы, Галина Георгиевна географию преподавала. Их тут все уважали. Они многих ребят на ноги поставили, скольким семьям помогли – не сосчитать. Семен Михайлович умел с подростками обращаться, объяснял им, чего лучше не делать, и его слушались. Вот как бывает – с чужими педагог легко контакт налаживал, а со своими детьми… Короче, не повезло ему. Ладно, Рита, она умственно отсталая. Добрая женщина, животных любит. Никита же натуральный бандит. Удрал из дома лет в шестнадцать, и где его носило, мне неизвестно. А потом Семен Михайлович сына на каталке привез.

Никитин крякнул.

– Времена теперь свободные, спросить: «Эй, парень, откуда у тебя столько бабла, что куры не клюют?» – нельзя. Поэтому я вам ничего про капитал Никиты не скажу. По документам он святее папы римского. Не привлекался, не сидел, не участвовал. Пулю в спину вроде как случайно заработал – шел спокойно по улице, а братки там перестрелку затеяли, Никиту и задело. Но я бумагам не верю, нутром чую: бандитствовал младший Трофимов. Потому у него и денег не считано. Через год после ранения домину трехэтажную из кирпича строить начал, отцу иномарку купил, прислугу завел. На какие шиши? На пособие по инвалидности?