Эскорт для чудовища - Анна Шварц

Я встряхиваю головой. Стоп, Саша. У теб, похоже, крыша едет.

— Во мне нет ни капли голубой крови. Так что можешь не смотреть на меня настолько плотоядно, — внезапно отвечает мне Смоленский, и я вспоминаю, что мы, вообще-то, с ним разговаривали, а теперь я стою и рассеянно пялюсь на него, думая о том, как хорошо было бы ему продаться, блин. Я моргаю, чувствуя, как к лицу приливает кровь.

— Я просто задумалась!

Телефон Смоленского начинает играть мелодию и тот сразу же принимает вызов. Я отворачиваюсь, думая о том, что неплохо бы было выпить сейчас кофе и очухаться после ночки в самолете. Я уже отвыкла вскакивать настолько рано, поэтому моя голова плохо соображает и выдает совершенно дурацкии идеи, вроде женитьбы с бывшим мужем сестры.

— Да?… Ну, замечательно, — кажется, в голосе мистера Самоубийцы звучит сарказм после непродолжительной паузы, — разберитесь с этим как можно скорее.

Я слышу стук, когда Смоленский кидает телефон на стол, и легкий вздох.

— Извини, Саша. Машина с твоими шмотками попала в аварию.

Я округляю глаза и резко разворачиваюсь к нему. Хоть какой-нибудь намек на то, что Смоленский стебется надо мной, я найти не могу.

— В каком смысле?

— В прямом. Машина, которая везла наши вещи, загорелась. Вряд ли там что-то осталось после этого. Можешь не переживать, я заплачу тебе за новую одежду.

— Ты шутишь? — вырывается у меня, а когда он в ответ сощуривает глаза, я мотаю головой, — нет, не шутишь. О каких вещах речь, Смоленский?! Плевать на них, я куплю себе новые! Там были люди, которые работали на тебя! Что с ними?

— С ними все в порядке. Отделались легкими травмами. Их уже осмотрели врачи.

— Это правда была просто авария? — я хмурюсь, внезапно понимая, что в выражении лица Смоленского есть нечто большее, чем простая озадаченность из-за аварии. Похоже, эта новость не на шутку его загрузила. У него в глазах появляется напряжение и жесткость, будто бы внутренне он готовится к чему-то нехорошему.

— Не грузи свою голову, — в меня впивается этот взгляд и я сама вся напрягаюсь, чувствуя, как волоски на теле встают дыбом, — всякое случается, Саша. Тебе стоит сейчас подумать о том, во что ты оденешься сегодня вечером. Зная женщин, могу сказать, что поиск вещей займет много времени, поэтому займись этим прямо сейчас.

— Надеюсь, машина со мной не попадет в такую же аварию? — моя бровь дергается. Когда у богатых людей внезапно сгорает транспорт, первая мысль, которая мне приходит в голову — что кто-то очень хотел видеть не только горящие вещи этого богача, но и его полыхающее дохлое тело.

— Я сказал вроде успокоиться, — медленно произносит Смоленский, но из-за его тона я ему ни капли не верю, — ты отправишься со мной, а у меня отличная охрана и неплохая машина. Ты будешь в безопасности. Я оставлю тебя в магазине, а сам отправлюсь по кое-каким делам.

— Меня не похитят в магазине?…

— Кому ты нужна? — он изгибает темную бровь, а у меня тут же пропадает паника, и доминирующей эмоцией становится злость и желание его треснуть, — вряд ли эскортница Саша представляет большой интерес для людей, которые хотели бы моей смерти. Сказал же — прекрати об этом думать. Посмотри на статистику ДТП и расслабься.

Хамло суицидальное. Я фыркаю, развернувшись к выходу и бросаю через плечо:

— Отлично. Тогда никому не нужная эскортница Саша сперва выпьет кофе, если ты не против.

И, не дождавшись ответа, ухожу в сторону кухни, едва сдержав желание хлопнуть дверью.

— Надеюсь, тебе хватит места разгуляться, — произносит Смоленский, когда машина останавливается на углу улицы, где я вижу сплошные вывески с названиями самых дорогих бутиков.

Конечно. Никому не нужная эскортница Саша найдет, куда получше пристроить твои денежки, Смоленский. Мне до сих пор хочется сказать ему что-то завуалированно язвительное, чтобы не огрести и отвести душу.

— Сколько у меня есть времени? — ровно говорю я, глядя за окно.

— До тех пор, пока я не вернусь за тобой.

Я молча открываю дверь машины и выхожу, даже не оглянувшись и не попрощавшись напоследок. Вряд ли это заденет мистера Хамло, но мне так не хочется сейчас быть с ним слишком вежливой и милой.

Черт, ладно. Я соврала. У меня не вышло гордо уйти, потому что когда я разворачиваюсь, чтобы захлопнуть дверь машины, то мы с ним внезапно пересекаемся взглядами. Мир будто начинает жить в замедленной съемке, когда я осознаю, что Смоленский смотрел мне вслед. Провожал меня взглядом. Как интересно.

Дверь со стуком закрывается. На оголенное плечо, с которого сполз кардиган, падает холодная капля дождя, в тот момент, когда внезапно чье-то прикосновение разрушает этот странный момент с нашими гляделками. Я оборачиваюсь: возле меня стоит светловолосый и бородатый мужчина лет тридцати.

— Простите, — в его английском я легко угадываю русский акцент, и мои брови взмывают вверх, — подскажите. Как идти к… м-м… блин. — внезапно ругается он на родном языке, а я чуть улыбаюсь в ответ.

— Как пройти… куда? — повторяю я фразу на русском и замечаю на лице мужчины неподдельное удивление и восторг.

— Вот это офигеть, — выдает мужчина, — я угадал, к кому подойти. Мой английский полное дерьмо. Я учил немецкий в школе, поэтому эти придурки только кривят рожу, когда я пытаюсь у них что-то спросить и уходят. Мне нужно метро. Знаешь, где оно тут?

— Нет, извини, — отвечаю я, — я тут впервые, если честно. Лучше попробуй сориентироваться по вывескам.

— Да? — его взгляд скользит по мне, а я теперь хочу поскорее уйти и перестать улыбаться. Хорошее впечатление разрушено. Во-первых, он смотрит слишком уж пристально, а я работаю на Смоленского и вряд ли ему понравится такое внимание ко мне. Во-вторых, мне не нравится люди, которые просто так называют других «придурками», — может, поможем друг другу, как два туриста? Как насчет чашечки кофе в кафе? Ты красивая.

«Да ладно?» — вопит саркастичное сознание, — «да нет же, ты ошибся! Перед тобой никому не нужная эскортница Саша, чувак!»

Все-таки, слова Смоленского задели меня сильно, если в разговоре с этим навязчивым типом я вспоминаю о нем.

— Я знаю, спасибо, — отвечаю я как можно холоднее, — но, прости, я тут не одна.

— Всего лишь по-дружески. Что ж вы, бабы, так напрягаетесь, когда вас куда-то приглашают? Просто посидим, поболтаем. Ну? — он тянет меня за локоть, а я округляю глаза, думая, в какое место ему врезать, потому что это совсем уж наглость.

Рядом хлопает дверь машины. Я поворачиваю голову и чуток холодею: если я не ошибаюсь в эмоциях Смоленского, то судя по его взгляду, он идет убивать. Совершенно не аристократично и кроваво. Удивительно, но он первый человек, в кровожадной натуре которого я уверена на сто процентов, что бы он там не говорил и как бы себя не оправдывал.