Метро 2033. Дворец для рабов - Светлана Алексеевна Кузнецова

Стены блестели в свете нескольких фонарей, где-то капала вода. Небольшой ручеек журчал между рельсами. Справа тоннель осыпался, образовав небольшую горку сантиметров в десять вышиной. Слева бетон разорвало невесть откуда здесь взявшейся черной породой, сияющей острыми гранями.

– Словно пророс, – заметил Тим.

– А так и есть, – ответил ему ганзеец с цепким взглядом. – По метрополитену таких кристаллов немало. И вот ведь незадача: вроде камень мертвый, а растет, в тоннель пробивается и пытается ветвиться, насколько выйдет. Заполняет все свободное пространство. При этом, дрянь такая, прочный очень. Просто так не сломать.

– Пакость… чертополох вонючий, – выругался толстый ганзеец, задев локтем один из отростков. Тот пропорол рукав с легкостью, а заодно зацепил и кожу. Кровь хлынула обильным потоком. Стоило первым каплям оросить соцветие мелких кристаллов в ноготь величиной, те засветились и принялись расти, за полминуты вымахав до размеров мизинца.

– Отойди сейчас же! – боец, пояснявший про кристаллы, ухватил толстяка за целый рукав и рванул подальше от «куста». – Обалдел? Хочешь тоннель перекрыть к червям кошачьим?

При чем тут черви и кошки, Тим не понял, а спрашивать поостерегся.

– Из них ножи хорошие делать можно, – заметил Данька.

– А и делают, – согласился идущий с ним, – только те, кто отодрать шип или отросток умеет. Голыми руками не выйдет, скорее без пальцев останешься.

– Хорошо хоть, не ядовитые, – проворчал толстяк. Он старался наложить себе что-то вроде жгута из оторванного рукава, но действовать одной рукой у него получалось плохо. Почему-то никто не приходил к нему на выручку.

– Дай помогу, – предложил Тим.

Толстяк глянул на него удивленно.

– Не суеверный, что ли?

– Делать мне больше нечего, – поморщился Тим. Загадывание на нечто большое и важное посредством мелкого всегда казалось ему глупым и даже недостойным. В поселке суевериями отличались несколько человек, причем выявить тенденцию не выходило, поскольку были среди них и молодые, и старые, и мужчины, и женщины. Пал Палыч однажды жаловался: мол, придет кто-нибудь с начинающимся неврозом, начнет рассказывать, а там полная фигня вроде случайно рассыпанного лукошка с кореньями. Однако человек загадал нечто архиважное, например проживет ли он этот месяц или погибнет от когтей волкодлака, подхватит какую-нибудь болезнь, угодит в трясину и мало ли какие еще беды. И вроде бы в поселке все образованные, старшие поколения так и вовсе почти сплошь с высшим образованием, а нет-нет, и начинают себя накручивать и страдать от выдуманной ими же самими приметы. Потому Тим предпочитал ничего такого в свою жизнь не допускать: у него и так жизнь была не особенно спокойная.

– Ну-ну… – очкарик прищурился и почесал подбородок. Бесцветные глаза с серыми точками, разбросанными вокруг зрачка по едва-едва заметной радужке, подозрительно прищурились. – Со мной один пацан служил – тоже так думал и законы подземки ни во что не ставил.

– Законы? – переспросил Данька.

– Нельзя у нечисти подземной жертв отбирать, иначе сам избранным ею окажешься.

Словно в подтверждение его слов откуда-то сверху донесся низкий гул. Тянущиеся вдоль стен провода едва заметно завибрировали.

– Да пошла она, нечисть ваша, – буркнул Тим, заканчивая перевязку. – Сколько там идти еще осталось?

– Скоро будем.

И они пошли, не обращая внимания на низкое гудение, которое довольно скоро закончилось.

– Башня стоит над нами, она и поет, – пояснил толстяк, отдуваясь и пятерней вытирая пот со лба. Напугался он, видать, изрядно и пока не отошел от пережитого. – В последние годы места в городе наверху не хватало, цены на землю подскочили до заоблачных высот, и тогда какой-то деятель придумал использовать пустые участки, даже название в обиход ввели – точечная застройка… – Он споткнулся, и Тиму пришлось ловить его за плечо. – Само собой, делали это с вот такенными конвертами через задницу и кабинеты чинуш – за взятки то есть, а потому и здания вырастали часто там, где раньше ни один нормальный строитель не возвел бы… ну или построил бы, а потом застрелился. Сколько случаев было: экскаватор до метро докапывался или подземные воды грунт подмывали. А потом еще и удивлялись, почему трещины по земле пошли, в некоторые даже машины проваливались. О каких-то мифических разломах в газетах писали…

– А башня чего? – не понял Данька.

– Так стоит, – повторил толстяк, – причем непосредственно над нами: высоченная, разрушается потихоньку, поскольку возводили ее на отшибись да отстань. Стекла, само собой, повылетали, и ветер снизу доверху гуляет, а отголоски мы здесь слышим.

– Вот, значит, как… – покивал Тим, задумавшись.

Нечто подобное – про жертву, которую забирают тоннели, – он уже слышал. Причем от той самой жертвы. Оттого было не по себе: с одной стороны, бредовые видения и разговор с Максимом не хотелось воспринимать реальностью, но с другой – Тим сам никогда не выдумал бы ничего подобного.

– Смотри, носом не пропаши, – раздался над ухом глумливый шепот.

Тим вздрогнул. Оказывается, он некоторое время шел с закрытыми глазами и чуть не заснул на ходу. Усталость брала свое, адреналин схлынул, а напряжение, в котором Тим пытался держать себя все время с тех пор, как их догнали ганзейцы, воспринималось самой настоящей пыткой. Нежеланные попутчики вели себя нарочито мирно, рассказывали местные побасенки, не воспринимаясь больше опасными.

«Зря, – подумал Тим. – Самое время для нападения».

– Так что нечисть-то? – поинтересовался Данька.

– Так вы же не суеверные, – усмехнулся шедший рядом с ним ганзеец: вроде и обычный парень с простецкой внешностью, но Тиму он не нравился едва ли не сильнее очкарика и проницательного, сопровождающих его.

– Послушать-то охота, – сказал Данька. – Выглядят как?

– То лишь те, кто за грань ушел, поведать в состоянии, – зловещим шепотом проговорил ганзеец. – Они видели, живые – нет. Говорят, нечисть вообще неосязаема, а еще может принимать обличья всякие. Вот вы думаете, с людьми идете, а на самом деле – нет, – захохотал он.

– Тихо ты, накликаешь, – пропыхтел толстяк. – К тому же, зачем на нечисть валить то, с чем люди и сами справляются? Человек человеку – та еще скотина. И столько, сколько люди наворотить способны, ни одной твари и не снилось.

«Сон разума рождает чудовищ. А мой разум спит особенно крепко», – услышал Тим и тотчас озвучил. Вряд ли подобное сказал классик, которого он изучал в так называемой средней школе. Фразы пришли в голову сами и были произнесены знакомым уже бархатным голосом со смесью иронии и сарказма.

– Хорошо сказано! – оценил шагающий рядом ганзеец.

– Точно-точно, – поддакнул другой. – Прямо про упырей с Красной Линии.

– Кровавой линии? – уточнил Данька. – Вампиры у вас там живут, что ли?