Благородство и страсть - Барбара Пирс

Уинни не хотела никому об этом рассказывать, – во-первых, из-за недоверия, во-вторых, от стыда. Ловеласы были хитрыми, иначе Типтон вместе с ее отцом давно стрелялись бы с ними. Доказательств их вины не было, да и публичное обвинение ей ничего не дало бы. Игра настолько затянулась, что Уинни уже не отличала искреннего чувства от искусно завуалированного вероломства, поэтому девушка и старалась держаться подальше от всех мужчин.

– Вы знаете ответ. – Она слегка прикусила нижнюю губку. – Я слышала все эти сплетни, сэр. Говорят, что мужчина, который ляжет со мной в постель, проснется замороженным. – На глаза ее набежали слезы. – Удивляюсь, что вы решились дотронуться до меня. Не боитесь обжечься о лед? – И попыталась выскользнуть у него из рук, но напрасно. От беспомощности и отчаяния она ударила молодого человека.

– Спокойно, дикарка.

Кенан крепко обнял ее, прижав руки, так что Уинни не могла двинуться, и приподнял так, что ноги ее не касались пола.

– Опустите меня!

– Да, ваше величество. Все, что пожелаете. – Он рухнул в кресло, увлекая женщину за собой. Едва Уинни открыла рот, чтобы закричать, как он пресек ее намерение поцелуем. Когда Милрой откинулся, в его темно-голубых глазах горело нечто иное, чем отражающееся пламя камина. – Не имею ничего против того, чтобы девушка кричала в свое удовольствие, – сообщил он, посмеиваясь над ее тщетной попыткой расцарапать ему лицо, и добавил, увернувшись: – Если вы закричите, то все ваши домашние увидят, как вы предаетесь наслаждению на коленях у мужчины. Что на это скажет ваш многоуважаемый отец?

– Исчадие ада, – прошипела она сквозь зубы.

– Согласен, моя сливочка. Уинни ударила его головой в грудь.

– Было безумием послать вам письмо, в котором я соглашалась встретиться с вами у парка. Я хотела предотвратить дуэль между вами и лордом Невином. Вместо этого я… наглец!

Удивленный, он взглянул ей в глаза.

– Вы хотели завтра встретиться со мной?

– Я ведь объяснила, меня не было дома. Я послала к вам лакея с ответом. Вы не получили письмо?

– Нет. – Он прильнул к ее волосам и вздохнул. – У меня были дела.

– В таком случае… – раздраженно заметила Уинни, не смягченная его нежностью (она сидела у него на коленях, как какая-нибудь распутная женщина, впрочем, с ним такое, видимо, далеко не в первый раз). – В таком случае вы сделали бы мне большое одолжение, если бы сожгли мое письмо! Вы с лордом Невином можете изрешетить друг друга. Мне больше не жаль ни одного из вас.

Милрой усмехнулся и прижался щетинистым подбородком к ее виску.

– Вы спрашивали, обожгусь ли я, если дотронусь до вас. Да, обожгусь, но не так, как вы думаете. Я назвал вас обманщицей. Так оно и есть: вы прячетесь за своими принципами, притворяетесь, что можете управлять своими чувствами, как марионетками. – Он провел рукой по ее волосам, взял за косу и слегка оттянул голову, чтобы видеть ее лицо. – Ваши глаза выдают вас.

– Выдают что?

Кенан пристально смотрел на девушку, словно хотел проникнуть в самое ее сердце.

– В вас горит неугасимый огонь. Его не затушить водой и не унять пренебрежением. – Он пальцами гладил и ласкал ее напряженную шею. – Такому огню нужен мужчина.

Несмотря на то, что Уинни была сердита, разобижена, напряжена, ее тело просто таяло в его руках. Теряя рассудок, сама не зная для чего, она выгнула спину. Кенан понял. Прикрыв глаза и приоткрыв в предвкушении рот, он прильнул к ее губам.

Сама невинность, она считала, что в нежном поцелуе вершится союз души и тела. Но Кенан был человек искушенный и мало заинтересованный в ее душе.

Его страстный поцелуй поджег фитиль, ведущий к тайнику не виданных ею ощущений. Взрыв не заставил себя долго ждать. Чувства Уинни выплеснулись наружу, словно внутри разорвался снаряд. Все на свете исчезло для нее, кроме него, его губ, целовавших ее, его рук, ласкавших ее тело. Она, как и он, томно шевелила губами, усиливая наслаждение обоих. Она водила пальцами по его волосам в напрасных поисках якоря: дикий шторм, что он возбудил, охватил ее до кончиков пальцев.

Чуть погодя ему захотелось большего. Кенан легонько укусил ее, и девушка уступила. Мурашки пробежали у нее по спине, она почувствовала, что вся трепещет. Слабость, которая обычно появляется, когда болеешь, забрала все силы. Мастерство Кенана в любовной игре изумляло ее и настораживало. Уинни была словно рабыня в его объятиях, хотя ни за что не хотела бы наделять такой властью ни одного мужчину.

Почувствовав, что она подается назад, он отстранился и посмотрел на нее. Зрачки его были расширены, мускулистая грудь волновалась – он был тоже увлечен поцелуем.

– Милая Уинни. – Кенан задумчиво провел большим пальцем по ее нижней губе. – Спорю, вы так не целовали Невина.

Чувство сожаления, как прохладный бриз, возникло после тропического шторма страсти. Поцелуй был для него ничем, просто способом перещеголять своего ненавистного брата. Осознав, в каком дурацком положении она оказалась, Уинни соскочила с коленей Милроя.

– Не собираюсь удовлетворять ваше любопытство.

Не смутившись ни тем, что она отошла, ни ее упрямством, Кенан взял коньяк.

– Хотите знать, откуда мне это известно?

– Нет!

Она чуть не ахнула, обнаружив, что он успел развязать на пеньюаре четыре завязки. Встав к нему спиной, поспешно завязала ленточки. Уинни казалось, что он насмехался над ее несвоевременной скромностью.

– Я вам все-таки скажу. Если бы вы таяли в объятиях Невина так, как только что таяли в моих, то он бы давным-давно женился на вас и уложил в постель. Ни один мужчина не может устоять перед огнем, пылающим в женщине, отвечающей на его ласки.

Милрой подошел ближе. Чувствуя, что он снова может поцеловать ее, Уинни поспешно отступила.

– Вам лучше уйти. Скоро должен вернуться мой отец.

– Неправда, – сказал он и чмокнул ее в щеку, прежде чем девушка успела отстраниться. – Я сегодня видел сэра Томаса. Он сидел в своем клубе в кругу закадычных друзей и, судя по всему, выигрывал. Вы знаете своего отца лучше меня и понимаете, что он вряд ли скоро оторвется от стола.

Уинни порозовела: он раскусил ее уловку.

– Вас могут увидеть слуги.

После этих слов он перестал преследовать ее, подошел к камину и положил на него руку. Камин окружали скульптуры: полуобнаженные атланты несли на плечах мраморную ношу.

– Ах, Уинни, – прошептал Милрой, в отблесках огня играя бокалом с янтарным напитком. – Никто не узнает, что я был здесь. Вы же умеете хранить тайны. – Подойдя к ней, он вручил ей бокал. – Выпейте. Это поможет забыть тот ужас, что вы испытали, когда вас обнимал мужчина, которого вы считаете ниже себя. – Он слегка отстранил девушку и прошел к открытым застекленным дверям в сад. В глазах Уинни сверкнула ярость, она развернулась, чтобы пойти за ним. Ее так и подмывало снова схватить саблю отца.