Большие дела - Дмитрий Ромов

Я тоже испытываю это чувство общей радости. Уж тут-то мне ничего не угрожает и можно будет немного расслабиться.

— Егор, — говорит Скударнов. — А я просьбу твою выполнил. Разузнал про этого твоего майора Голубова.

— Да вы что!

— Да, попросил ребят из министерства. В общем, он в военно-инженерной академии служит.

— Во как! Как его туда-то занесло?

— Батюшка расстарался. Он у него шишка какая-то в ВЦСПС, вот и пристроил сынка непутёвого.

— Он преподаёт там? — уточняю я. — Не позавидуешь студентам.

— Нет, — усмехается Скударнов, — он там зам начальника отдела кадров.

— Чего? Отдел кадров?

— Он в Чехословакии служил и там попал в жуткий скандал из-за женщины. Он за дочерью начальника штаба приударил, ну и… в прямом смысле, в общем. Избил на почве необоснованной ревности. Начштаба его лично так отделал, что он в больнице лежал пару месяцев. Товарищеский суд был, всё такое. Типа как шпагу над ним сломали, но отец подсуетился и пристроил в академию. Ему даже звание присвоили. Так что сей субъект считается до сих пор офицером.

— Всё понятно с ним, — усмехаюсь я. — Ничего не меняется. Он ведь опять избитый в больничке лежит.

— Это кто его туда отправил? — интересуется Жора.

— Очередной начштаба, — смеюсь я. — Спасибо Даниил Григорьевич за информацию. Теперь всё на места встало. И так было видно, что мудак, а выяснилось, что он по жизни мудак.

Всё громогласно ржут:

— Ты где его нашёл?

— Да, это не я, знакомая одна его нашла и не знала, как отделаться. Вот пришлось его на излечение посылать.

— Ну, Егор! Когда ты всё успеваешь только?

— Слушай! — поворачивается с переднего сиденья Жорик. — А ты чем так сестру мою зацепил? Кроме юности и дерзости? Она мне все мозги тобой заморочила, где ты, да когда ты.

— Да что вы Георгий Леонидович, разве бы я смог? — улыбаюсь я. — Это ошибка какая-то.

— Ну и жук ты, Егорка, — смеются все.

Мы подъезжаем к ресторану и идём в отдельный кабинет.

— Мне надо ребят где-то посадить неподалёку, — говорю я.

Метрдотель относится с пониманием. Здесь для сына генсека готовы сделать, всё что угодно. И для дочери, как выясняется, тоже. Потому что как только мы садимся за стол и уже, наконец-то, начинаем расслабляться после дел праведных, в кабинет врывается Галина.

— Егор! — сходу набрасывается она. — Ты куда пропал?! Не позвонил ни разу! Разве так делают?! Всё, собирайся, я за тобой пришла. Там машина ждёт.

— Галя! — вскипает Жора. — Прекращай! У нас ужин! Мы только пришли, ещё не съели ничего!

— Я всё заказала, мне уже машину загружают, так что без еды не останется. А вы себе лучше девиц пригласите. Всё, Егора я забираю.

И ведь забирает. Буквально тянет меня за руку и вытаскивает из-за стола.

— Друзья, — прикладываю я руку к груди. — Отказать даме я никак не могу.

— Дамский угодник! — разочарованно бросает Жора. — Молодую кровь у нас забрала! Я тебе отомщу!

— Только я не один же, — говорю я Гале, тянущей меня из кабинета.

— А с кем ты?

— С водителем. С двумя даже.

— Нет, ну вы посмотрите на него. Ладно, в машине место будет.

— Да, машина у них есть, просто их позвать надо.

— Уже и машина есть? Ну, ты даёшь, Егор.

Наш кортеж прибывает на улицу Щусева. Галя сразу тянет меня наверх в квартиру, а ребята несут коробки из ресторана. Консьерж приветливо улыбается. Номенклатурная прелесть застоя, чтоб я так жил, как говорится. На сердце легко делается — легко на сердце от песни весёлой — и из него изливается практически гимн завтрашнему дню: Baby I feel good.

Всё возможно, всё можно, всё легко и доступно, а главное, весело-то как. Весело жить и наслаждаться молодостью, а кому-то и зрелостью. Да вот только, как научиться не задумываться о том, во что это всё превратится через десять лет. Да что десять, раньше закрутится, заварится, завертится и засосёт в водовороты истории.

— Галина! Это уже все границы переходит! — раздаётся вдруг возмущённый мужской голос. — Ты уже его и домой притащила?!

В прихожую входит человек-гора, высокий и статный генерал-лейтенант Чурбанов в парадной форме. Он дрожит от гнева, хоть и пытается сдерживаться и похож на громовержца Зевса. И если вдруг он растопчет меня, спустит с лестницы или поразит молнией, выпущенной из именного оружия, ему ничего не будет. Кто же посмеет поднять руку на громовержца? Да, даже и на зятя истинного громовержца.

— Где твой стыд, Галина?! А ну, сопляк, убирайся из моего дома! Если ещё хоть раз на глаза мне попадёшься…

Приехали! Вот вам и baby I feel good.

10. Стать Кимом Филби

Та-да-да-да, как сказал бы Людвиг ван Бетховен. Так судьба стучится в двери. Ну что же, наверное ещё не поздно вернуться в «Прагу». Думаю, до финала там ещё далеко и на легендарное «Птичье молоко» я точно попадаю.

— Юра! — всплёскивает руками Галина. — Ну что ты несёшь! Как тебе не стыдно?! Это же надо такое мне высказать! Это ведь тот самый Егор, про которого я тебе рассказывала! Ну, помнишь, в Доме кино? Он про Галю песню исполнил.

— Юрий Михайлович, — пытаюсь говорить я спокойно, но убедительно. — Мне же ещё даже восемнадцать не исполнилось.

— Паспорт! — приказывает Чурбанов, протягивая руку, и я чувствую лёгкий аромат элитного алкоголя.

Я не мешкая выполняю приказ и протягиваю ему свою паспортину. Смотрите, завидуйте, я гражданин Советского Союза! Или, как вариант, я гражданин, а не какая-нибудь гражданка.

— Брагин? — спрашивает он и смотрит мне в глаза, проникая в самую душу.

Хотя, если честно, глаза-то у него добрые. И вообще, глядя на его фотографии, я всегда думал, что он человек достаточно мягкий.

— Да, — соглашаюсь я. — Брагин.

— Почему фамилия знакомая?

— Вы пару месяцев назад приказ подписывали о награждении меня медалью…

— А! — быстро вспоминает он. — Ты тот юнец, что помог опасных рецидивистов поймать!

— Так точно.

— Но ты не москвич. Зачем приехал? Ещё медаль хочешь?

Я улыбаюсь.

— Кто же не хочет? Но сейчас я прибыл в командировку в ЦК ВЛКСМ, я секретарь фабричной комсомольской организации.

— Комсорг значит… Хм… А с Галиной Леонидовной как познакомился?

— Так через Жорика, — вступает Галя. — Это же тот самый парень, что его от кабана спас на охоте.

— Ты? — хмурится Чурбанов.

— Да ну что вы, — отнекиваюсь я, — это он меня спас. Просто он скромный очень.

— Ладно, — меняет гнев на милость суровый муж. — Иди за мной.

— Юра, куда ты его? Сейчас гости ко мне придут.

Мои парни благоразумно пережидают бурю на кухне.

— Тихо. Пошли.

Мы заходим в гостиную. Надо сказать, что никакого версальского стиля, рококо и обильного на золото «русского барокко» здесь нет. Вполне скромное по меркам века жилище. Квартира большая, но ничего показушного и разнузданно-роскошного. Кроме, может быть,