Большие дела - Дмитрий Ромов

что за кипеш? — обращаюсь я к нему. — У братана, походу, вообще крышу сорвало. Закипело под крышечкой у бедолаги… Давай, хоть ты доложи по-человечески обстановку.

— Так никто ничего не знает, — пожимает плечами Гога. — Позвонили, сказали, вроде стреляли в Абрама.

— Кто позвонил?

— Да пацаны, не знаю. Пёстрый с ними базарил.

— Ну, и что там, Пёстрый? — киваю я ему. — Членораздельное что-нибудь скажешь уже? Кто звонил, что сообщил? Давай, излагай, разрешаю.

Знаю, его эти слова бесят, но ничего, ему полезно. Нехрен тут пальцы гнуть. Всяк сверчок, знай свой шесток.

«Рафик» несётся, торопится, ныряет и всплывает на своих ватных подвесках, как дельфин на волнах.

— Это ты, сучара, на Абрама навёл! — перекашивается от злобы лысый и, зажав в руке «Макарыча» неуклюже, по-медвежьи тянется ко мне.

— Гога, — обращаюсь я ко второму бандосу, не глядя на Пёстрого. — А у тебя-то ствол есть?

— Не, я чё лошара со стволом по городу монтыхляться?

— А чё этот лысый хрен докопался до…

Я не успеваю договорить, потому что лысый хрен решается продемонстрировать мне своё физическое и, по его разумению, иерархическое превосходство и, схватив за плечо, пытается всучить-таки своего «Макарыча».

— Руку убрал, — хмуро бросаю я, но он проявляет настойчивость и дёргает за плечо со всей дури просто.

А плечо у меня больное, израненное всё. Я бросаю взгляд на Павла. Он ждёт этого взгляда и понимает его правильно — как приказ, как сигнал к бою. Он быстро привстаёт со своего места и наносит Пёстрому несильный, но молниеносный удар тремя пальцами в район кадыка, а потом, как ни в чём не бывало, садится обратно.

Это коренным образом меняет всю картину. Пёстрый хрипит и валится на пол, хватаясь за горло. Гога вскакивает.

— Э, вы чего творите, пацаны!

— Ты же сам видел, — удивляюсь я. — Этот дурачок из берегов вышел. За края перелился. Да ещё и путаница в голове у него изрядная. Ну пусть теперь полежит, отдохнёт, в себя придёт. Короче, ты не знаешь куда и зачем мы едем, так?

— Ну, типа к Абраму, — говорит он ошарашенно.

— А что с ним ты тоже не в курсах, да? — спрашиваю я.

— А? Не, точно не знаю. Пёстрый… ну ты же сам слышал.

— А чё за муть такая? — продолжаю задавать вопросы я. — Тебе не кажется, что это подстава конкретная, а?

— А чё?

Тьфу, блин.

— Сколько людей в той машине, что за нами идёт?

— Четверо с водилой.

— И какой у нас план?

— Да никакого пока. Приедем на место, узнаем чё там такое. И дальше уже видно будет.

Отличный план.

— Ты хотя бы адрес знаешь, куда ехать?

Адрес он знает и даже уверенно его называет. Удивительное дело.

— Останавливай тачку! — приказываю я. — Я не еду.

Не нравится мне вся эта возня.

— Как так? — удивляется Гога.

— Тормози я сказал! Эй, шеф, к обочине давай!

Мы выходим, а они едут дальше. Выглядит всё это несколько нелепо, особенно наезд Пёстрого, возжелавшего во что бы то ни стало меня вооружить. Игорь тормозит попутку, и я называю адрес, полученный от Гоги.

Я всё-таки решаю съездить и посмотреть в чём там дело, но отдельно, не с этими мутными ребятами. Вряд ли там будет стрельба и бой стенка на стенку. Если действительно в Абрама стреляли, значит на месте уже милиция работает.

Так и оказывается. Народу толпа, куча ментов и оцепленная площадка перед домом.

— Паш, иди разузнай что к чему, — говорю я, а сам остаюсь в машине, в бежево-серой, неясной, как мечта, двадцать первой «Волге».

Паша убегает, а я наблюдаю за происходящим из машины. Водитель доволен премией и спокойно ждёт дальнейших распоряжений. Видно мне отсюда не очень хорошо, но «Рафик» Пёстрого я замечаю. А вот и он сам, злой, как собака, держится за шею. Вокруг него толкутся парни, что-то перетирают.

Возвращается Павел.

— Абрам вышел из подъезда и шёл к машине, — рассказывает он. — Навстречу появился мужик в чёрной куртке и два раза выстрелил. Попал только один раз, но вроде несмертельно. Мужик свалил, Абрама увезли в институт скорой помощи. Всё, больше ничего не знаю.

— Понятно, — киваю я и достаю ещё одну купюру для водителя. — Ну что, едем в институт, значит. Вы не против, шеф?

— Ребят, — отвечает он. — Я не против. Я вам больше скажу, я так понимаю, вы в Москве вроде как… в командировке, что ли?

На вид ему лет шестьдесят, но он шустрый дед. По нынешним, ну… то есть по тем, моим первым временам он никакой не дед, разумеется, а мужчина в расцвете. А вот в восьмидесятом уже дедок. На голове у него берет, а под носом усы.

— Да, — киваю я, — так и есть. Командировочные мы. А что?

— Ну, я к чему это… Я вижу, вам постоянно ездить нужно, так я могу не единоразово, а на постоянной основе вас покатать. Я так-то на пенсии, поэтому время есть, ну и город знаю. Как-никак сорок лет в таксопарке. Каждую улицу, что называется, вдоль и поперёк. Ну, и по деньгам грубить не буду. Шестьдесят рубчиков в день и вам ненакладно, и мне прибавка к пенсии. Но только это за смену, за восемь часов. А если переработка, тогда извините, сверхурочные по часам буду считать.

— Нам подходит, — соглашаюсь я. — Вас как зовут?

— Сергей Сергеевич я, — представляется он.

— Очень приятно, я Егор. Это Павел, а это Игорь.

Сергей Сергеевич трогается, лихо разворачивается и… И тут нас останавливает милиция. Трое ментов буквально бросаются под колёса на выезде из двора.

— Оперуполномоченный капитан Крутых, — представляется старший из них. — Выйдите из машины, пожалуйста.

— В чём дело, капитан? Нам ехать нужно.

— Повторяю. Выйдите из машины. И подготовьте документы на проверку.

Приходится подчиниться.

— А что происходит, товарищ капитан? — интересуется наш водитель.

— Проверяем всех в связи с совершённым преступлением.

— Это что за преступление такое?

— Так, Брагин Егор Андреевич, руки поднимите, пожалуйста.

Капитан делает знак и один из его подчинённых принимается меня обыскивать. Ничего не найдя, обыскивают и всех остальных. Потом осматривают автомобиль. Снова обыскивают и снова тщательно проверяют машину.

— Капитан Крутых, — качаю я головой, — да это просто произвол какой-то. На каком основании вы это всё с нами проделываете?

— Можете ехать, — недовольно отвечает он. — Ничего не нашли. Информация не подтвердилась, Вадим Станиславович.

Это он уже не мне говорит, а моему знакомцу, майору Плешивцеву, идущему к нам.

— Спасибо, Миш, — кивает тот и останавливается прямо напротив меня.

Сегодня он в штатском и если бы не ментовский взгляд, его можно было бы вполне принять за мелкого руководителя какого-нибудь строительного треста.

— Хорошо, что ничего не нашли, да Брагин?

— Даже не могу представить, что вы искали. Уж не орудие ли убийства, товарищ Агата Кристи?

— Так не убили же никого, — пожимает он плечами.

— А, —