Дочери аптекаря Кима - Пак Кённи

Незаметно Ёнхэ заснула.

— Мам, ты что, больше ничего не знаешь? — заулыбалась Ёнбин. И в ее детстве Ханщильдэк рассказывала эту историю.

— Это песня же. И почему раньше люди были такими наивными?

— А ты, мам, не такая наивная, правда?

— А что я? У меня все иначе…

Из боковой комнаты послышался кашель аптекаря Кима.

— Поздно уже. Спокойной ночи, мама.

— Да, верно. И ты тоже иди спать.

Ёнбин вернулась в комнату на заднем дворе. Ённан, развалившись, лежала на спине. Ёнок усердно вышивала.

— Ёнок, выключай свет, пора спать. Глаза слепит, не могу заснуть, — начала нервничать Ённан. Ёнок, сделав вид, что не слышит, продолжала вставлять нитку в иголку.

— Вата у тебя в ушах, что ли? — Ённан с шумом встала и резким движением выключила лампу.

И тут же сквозь щель в двери в комнату ворвался синий лунный свет.

Не говоря ни слова, Ёнок свернула вышивку, переоделась и легла на свое место. Ёнбин легла рядом с ней. Ёнок вскоре заснула, дыхание ее стало ровным, Ёнбин и Ённан, притворяясь спящими, лежали с закрытыми глазами.

Часы в большой комнате пробили одиннадцать раз.

Ённан начала ёрзать. Бесшумно приподнявшись на постели, пристально посмотрела на Ёнбин и Ёнок. Затем, подняв голову, прислушалась. Из боковой комнаты раздался кашель аптекаря Кима. Ённан уткнулась лицом в подушку и протяжно вздохнула.

Снова донесся кашель отца.

— На охоту за чертями собрался, что ли? Чтоб тебе! — сердито прошептала Ённан.

Ёнбин, не открывая глаз, тихо улыбнулась.

Кашель прекратился. Ённан накинула кофточку из рами поверх пижамы и направилась к выходу. Бесшумной тенью она выскользнула за дверь. Ёнбин тоже осторожно встала и, стараясь не шуметь, последовала за сестрой. Белая пижама и белая кофточка Ённан уже было приблизились к задней калитке.

— Ённан!

Ённан, вздрогнув, оглянулась. Ослепительный лунный луч на миг осветил ее лицо.

— Куда собралась?

— А тебе какое дело? — голос сестры был похож на шипенье кошки, загнанной в угол, и глаза так же сверкали, как у кошки.

— Может, хватит, а? — то ли предостерегая, то ли насмехаясь, проговорила Ёнбин.

— Ах ты, лиса, ах ты, гадина! Всё, как Мегу, не спишь. Что следишь-то? — обозвав старшую сестру, прошипела Ённан. Ёнбин лишь рассмеялась, услышав в свой адрес Мегу.

— Хватит, вернемся домой. Подумай хоть о последствиях. Если узнают, что будет?

— Узнают — так узнают, — густые брови Ённан нахмурились, глаза почернели. Стало видно, как под кофточкой затрепетало ее сердце.

— Ах, так? Ты что, собралась замуж за Хандоля? Это за слугу-то нашего дома?

— Кто такое сказал?

— Тогда зачем ты встречаешься с ним ночью в горах?

— Встречаюсь я или не встречаюсь, тебе-то что? Делать тебе больше нечего?

— Отец этого так просто не оставит. Не кажется ли тебе это постыдным?

— А ты зачем тогда встречаешься с Хонсопом? Не то же ли это самое?

— Ну что мне с тобой делать? Уши тебе заложило, что ли? Я… — вздохнула Ёнбин с сожалением.

Однако Ённан ничего из того, что говорила ей Ёнбин, не слышала. Она только и думала, как бы ей поскорее избавиться от неё и убежать. Не сводя глаз с сестры, Еннан заложила руки за спину и взялась за ручку двери:

— Мне тогда ничего не остается, как только рассказать все отцу. А если отец узнает, прибьет Хандоля на месте… кто его знает? Не жалко тебе его?

— Только скажи! — сквозь зубы процедила Ённан и, не успела Ёнбин и мигнуть, открыв калитку, исчезла из вида.

— Ённан!

Ённан же, задрав юбку и сверкая белоснежными икрами, бросилась от нее со всех ног.

Ёнбин как стояла, так и села на камни. Невидящим взглядом посмотрела в небо. Если бы она сильно захотела, она могла бы поймать Ённан, но она испугалась, что в доме проснутся. Она хотела бы во всем разобраться сама, но поняла, что не так все это и просто.

Сзади нее раздалось сухое покашливание. Ёнбин, трепеща от волнения, оглянулась. Над ней с тростью в руках возвышался аптекарь.

— О-отец!

— Все еще не спишь?

— Жарко. На ветер вышла.

Аптекарь бросил взгляд на приотворенную калитку, но не сказал ни слова.

«Он все понял», — Ёнбин пристально следила за сверкающими от гнева глазами отца.

— Иди спать, — голос его был приглушен, но решителен.

— И вы тоже ложитесь спать.

Не ответив, аптекарь тростью распахнул приоткрытую калитку и вышел.

«Что будет!» — Ёнбин, спрятавшись за дерево, посмотрела вслед отцу, который, размахивая тростью, уже летел, как стрела, туда, куда умчалась Ённан. Ёнбин осторожно последовала за ним. Прорываясь сквозь лес, аптекарь тростью сбивал сосновые ветки, преграждающие ему путь.

Лунный свет потоком лился на поросшую травой могилу, скрытую за большой скалой. Вдруг аптекарь остановился как вкопанный. Ёнбин поспешно спряталась за дерево и, высунув голову, стала наблюдать. Аптекарь Ким одной рукой закрыл глаза и, пошатываясь, стал отступать назад. Он тяжело сел на землю. Ёнбин подалась вперед и, всё так же прячась за ветки, вытянула шею.

— А-ах! — вскрикнула она, руками закрывая лицо, как будто все рухнуло перед ее глазами. Как два зверя, Ённан и Хандоль без страха и стыда бились в судорожных движениях животного инстинкта. Лунный свет лился и лился на них.

«Пропала, несчастная! Пропала!» — Ёнбин попыталась убежать, но ноги ее словно прилипли к земле и не двигались с места. Кровь закипела в жилах. Через некоторое время, исчерпав свои силы, Ённан и Хандоль поцеловались и стали собирать одежду, разбросанную под скалой. Аптекарь Ким встал, оперевшись на трость. С его лица струей лился пот.

— Негодяй!

Трость взлетела в воздухе.

— А-а!

Хандоль рухнул, закрывая лицо. Как подстреленная тигрица, Ённан, развевая подолом пижамы, босиком бросилась в лес. Трость, переломившись от ударов о голову Хандоля, отлетела в сторону. Хандоль стиснул зубы и, издав пронзительный стон, поднял истекающую кровью голову:

— Хо-хозяин… смилуйтесь надо мной! Со-согрешил я грехом смертным, — навзрыд зарыдал Хандоль.

Аптекарь смотрел на него сверху вниз.

Завыла сова: «Угу, угу».

— Убирайся на все четыре стороны и больше не попадайся мне на глаза!

Ёнбин вернулась домой еще до возвращения отца. Она думала, что Ённан убежит куда глаза глядят. Но та, скрестив ноги, сидела в своей комнате, поджидая Ёнбин, и ужасно скрежетала зубами. Завидев Ёнбин, тут же набросилась на нее: