Виндзорский узел - Си Джей Беннет

Скорее всего, Бродский был знаком с убийцей; с этой мыслью королева зашла в комнату. Ведь чтобы его впустить, пришлось бы отпереть засов — а с чего бы среди ночи открывать дверь чужаку?

Миссис Дилли встала у изголовья односпальной кровати и терпеливо ждала, пока королева осмотрит комнату. Впрочем, смотреть здесь было особенно не на что. В щель меж раздернутыми лиловыми занавесками на крохотном оконце по правую руку от миссис Дилли виднелась тонкая полоска серого неба. Постельное белье и все, что в комнате было лишнего, убрали; у стены слева от двери, напротив окна — деревянная рама кровати да голый матрас. У окна столик и стул с жесткой спинкой. У другой стены — небольшой комод, на половине ящиков не хватает ручек (надо будет распорядиться, чтобы их починили). А между столиком и комодом, у дальней стены, узкий современный гардероб, дверцы распахнуты, внутри… ничего. Ни пятен, ни свидетельств жизни или смерти, ни ощущения, будто здесь произошло нечто важное.

Королева вгляделась в открытую дверь гардероба, на ручке которого и завязали второй узел. Ручка хлипкая, неуклюжая — потяни сильнее, и отломится: на такой не повесишься. И кому взбрело в голову, будто это орудие убийства?

Королева откашлялась.

— Горничная, которая его нашла, должно быть, очень испугалась.

Миссис Дилли подняла глаза.

— Миссис Кобболд? Да, очень, мэм. Сперва она никак не могла отпереть замок. Пришлось сходить за отмычкой. А когда открыла дверь, так сразу и увидела его: гардероб нараспашку, и его ноги торчат наружу. Она чуть в обморок не упала. Но уже оправилась, мэм.

Вечно все стараются ее успокоить. Кроме Филипа: он единственный, кто всегда говорит все как есть. Сэр Саймон сказал, он возвращается завтра. И очень кстати.

— Рада это слышать. Она уже вернулась к работе?

— Нет, мэм. Может, на следующей неделе… — с сомнением произнесла миссис Дилли.

Значит, вряд ли оправилась. Что ж, неудивительно.

— Спасибо, миссис Дилли.

— Мэм.

— Полиция не доставляет вам неудобств? Все-таки они здесь дежурят круглосуточно.

— Нет, мэм. Но вообще это ужасно. Мы очень переживаем.

Миссис Дилли посмотрела ей прямо в глаза, и королева поняла, что та сочувствует ей, как женщина женщине. Экономка понимала, что значит для нее такая трагедия в доме. Королева отвернулась, кликнула резвящихся в коридоре собак. Они тут же прибежали, принялись вертеться у ее ног, и на миг показалось, будто комната самая обычная и ничего страшного в ней не случилось.

— Кэнди, Вулкан, нам пора.

Обратный путь — вниз по лестнице, потом по главному коридору — показался ей длиннее в два раза. Она шла медленно. Сама не ожидала, что ее настолько потрясет увиденное — не то, что было в комнате, а то, чего там не было: ощущение обжитого пространства. Бродский словно покинул этот свет, не оставив следа, и отчего-то ее мучило чувство вины.

Спроси она сэра Саймона, идти туда или нет, он принялся бы ее отговаривать — собственно, поэтому она ничего ему не сказала. Он начал бы доказывать, что в этом нет ни малейшей необходимости (хотя это не так), что она только расстроится (а вот это, как ни досадно, правда). И это не давало ей покоя, при том что сэру Саймону не представилось случая высказать ей все. Усилием воли она отогнала эту мысль. В детстве королева Мария учила ее, что не нужно зацикливаться на грустном.

И она вспомнила, что дверь комнаты Бродского можно открыть из коридора только ключом. Бродский вернулся к себе лишь на рассвете, следовательно, тот, кого он впустил — или привел с собой, — вынужден был ждать. Впрочем, у шпиона вполне могла иметься отмычка. Если, конечно, все это было частью большого плана, как воображает Хамфрис. Однако же второй узел не затянули, а значит, убийца не подготовился и действовал наугад. О давней вражде не может быть и речи: Бродский не знал никого из здешних обитателей. Да и секс тут вряд ли замешан. Молодой человек явно натешился до того, как поднялся к себе, — и откуда бы в Виндзоре той ночью взялось столько любителей нетрадиционных развлечений? Филип наверняка в этом с ней согласится.

Но тогда… кто же это сделал?

Не Путин. Гэвин Хамфрис — одержимый идиот, это она чувствовала нутром.

И не Чарльз: тот вечером уехал с Камиллой в Хайгроув. (Она старалась быть объективной и рассматривать все гипотезы, а ведь вечер организовал именно Чарльз.) Ректор Итона уехал ночевать в свой дом при школе — он жил в полумиле от Виндзора. Однако утехи Бродского с дамой-архитектором доказывают, что, если чуть-чуть постараться, можно беспрепятственно попасть с половины слуг в покои постояльцев. Коли так, список подозреваемых разрастается до космических масштабов — тут и сэр Дэвид Аттенборо, и архиепископ Кентерберийский. Хотя, разумеется, это не так. Если уж им нельзя доверять, впору опустить руки.

Но и без этих двоих список на удивление велик. Подозревать бывшего посла нет причин, однако ж нельзя исключить, что во время пребывания в России он каким-то образом свел знакомство с юным Бродским, о чем она понятия не имеет. Полиция установила, что ни с писательницей, ни с преподавательницей Бродский не знаком — но ведь и Энтони Блант был ученым. Разумеется, это все столпы общества, но как знать… И еще дама-архитектор, с которой Бродский станцевал последнее танго. Силясь отыскать хоть какой-то мотив, королева припомнила, что рассказала ей Рози, однако вся эта печальная история свидетельствовала о том, что дама никак не могла желать ему смерти. Бедняжка совсем голову потеряла. Значит, остаются Перовский с женой, его друг — глава хедж-фонда, и их слуги. Вот бы кем заняться полиции!

Королева кивком поприветствовала полицейского, охранявшего вход в ее личные покои, и вновь подумала, что выбирать для убийства Виндзорский замок — чистое безумие, в особенности если ты и так каждый день встречаешься с тем, кого ненавидишь. Замок — и ее самое — охраняют на совесть, здесь и правда никому в голову не придет, что может случиться подобное. И никого не волнует, что гости вытворяют в неурочное время со своими слугами или друг с другом. Правда и то, что убийце удалось остаться незамеченным — по крайней мере пока. Но в целом эта затея слишком рискованная. Ясно как день: едва обнаружат труп, делом займутся лучшие, самые высокопоставленные разведчики и детективы. Какая нужда сводить счеты с жертвой именно здесь, ведь намного удобнее сделать это в Мейфэре или Ковент-Гардене?

Раз так, значит, убийца вряд ли хорошо знал Бродского — то есть им может оказаться любой, кто в ту ночь оказался в Верхнем дворе и окрестностях.

Наконец она добралась до своих покоев и подумала, что ничуть не продвинулась в расследовании — наоборот, совершенно запуталась.

Тем вечером случилось нечто странное. Не на приеме, а раньше. Что-то вертелось у нее в голове, но что именно, она никак не могла вспомнить. Вот и сейчас, входя вслед за собаками в гостиную, она совсем было вспомнила — но тут же забыла.

Королева решила попросить Рози составить полный список тех, кто с понедельника на вторник ночевал в замке. И осведомиться в российском посольстве, нет ли новостей о матери Бродского. Как мучительно думать, что тот, кто жил полной жизнью, вдруг исчез, не оставив следа, и некому даже его оплакать.