Янтарные цветы - Джулия Хиберлин

Тесси, 1995

Притворяться слепой очень трудно. Прошло уже два дня. Я знаю, что не смогу долго выкручиваться, особенно с папой. Но мне нужно понаблюдать за окружающими, за языком их тела. Что они чувствуют, когда я не смотрю – не вижу?

Врач сидит за столом и что-то строчит. Царапанье ручки по бумаге сводит меня с ума, хочется закричать.

Он поднимает голову и окидывает меня беспокойным взглядом – не передумала ли? Может, все-таки заговорит? Или хотя бы позу поменяет? Я скрестила руки на груди и смотрю прямо перед собой. Сегодня я вошла в кабинет и сразу заявила, что с меня хватит. Хватит, хватит, хватит!

Мы же договорились, напомнила ему я.

Никакого гипноза! Я отказываюсь выдавать свои тайны чужому человеку. И ведь я на первой же встрече обозначила все правила, благо их немного. Если он так легко их забыл, на что еще он способен? Глядишь, предложит мне веселые таблеточки? Я читала «Нацию прозака». Но там у героини все совсем плохо. Сплошные тараканы в голове. Я не такая.

Не желаю уподобляться ей или Рэнди, парню из школы, который не вылезает из футболки с группой «Элис ин чейнс», глотает «ксанакс» на переменах и потом спит на уроках. Я слышала, что у его матери – рак груди, и всегда стараюсь ему улыбаться, когда мы встречаемся возле шкафчиков (его шкафчик – рядом с моим). Рэнди прислал мне очень милую открытку в больницу. Кот с градусником во рту и подпись: «Иногда судьба так жестока». Интересно, долго он искал эту цитату? На дверце моего шкафчика висит фото Аланис, так что он, конечно, знал… Наверное, «Элис ин чейнс» поют только о том, чтобы пойти застрелиться или вроде того.

Лидия сразу догадалась. По всяким крошечным приметам. Библия на комоде была раскрыта на Исайе, а не на Матвее. Телик чуть развернут к кровати. Розово-зеленая футболка и легинсы в тон, коричнево-розовые тени «Мэйбеллин», которыми я уже год не пользовалась… Все вместе, сказала Лидия, выдало тебя с головой.

Повсюду меня поджидают сюрпризы. Самый главный – мое лицо в зеркале. Я стала какая-то угловатая. Нос похож на стрелку дедушкиных солнечных часов. Шрам-полумесяц под глазом бледнеет, он уже скорее розовый, чем красный, и больше не бросается в глаза. Папа осторожно предложил мне сходить к пластическому хирургу, но одна мысль о том, что я буду лежать на кушетке без сознания, а во мне будет ковыряться человек с ножом… Ну уж нет. Ни за что. Пусть лучше все смотрят.

Оскар оказался даже белее, чем я представляла – хотя поначалу, конечно, все выглядело ослепительно-ярко. Он был первым, кого я увидела утром, открыв глаза: ворох голубиных перьев с ушами. Я тихонько позвала его, и он тут же принялся лизать мой нос. Так я поняла, что это не сон.

Прозрела я совершенно обычно. Легла спать, утром проснулась – и все увидела. Мир вновь оказался в мучительном фокусе.

Врач продолжает что-то царапать у себя в блокноте. Я едва заметно кошусь на часы. Осталось девять минут. Оскар спит у моих ног, слегка подергивая ушами. Может, ему снится злая белка. Я скидываю один кед и босой ногой глажу его по теплой спинке.

Врач замечает мое движение, теряется, откладывает ручку. Медленно подходит к стулу напротив. Я снова дивлюсь тому, как точно Лидия описала его внешность.

– Тесси, я хочу извиниться. Мне очень стыдно, я нарушил наш уговор. Пытался склонить тебя к гипнозу. Я делал все, что врачу делать нельзя – ни при каких обстоятельствах.

Я молчу, не сводя взгляда с его плеча. Еще чуть-чуть – и зареву.

Потому что вокруг полно такого, чего мне лучше не видеть. Лицо моего брата после разговора с отцом – о плохих оценках (раньше он учился на одни пятерки). Разбросанные по столу бланки медицинской страховки – словно кто-то проиграл в покер и раскидал карты. Пустой, печальный холодильник, заросшая сорняками лужайка, глубокие морщины вокруг папиного рта.

Все это – по моей вине.

Я не должна сдаваться. Я хочу стать прежней. Я уже вижу, разве это не прогресс?

И разве я не должна сказать «спасибо» человеку, который сейчас просит у меня прощения? Пусть уж порадуется своей победе. В конце концов, мы все иногда совершаем ошибки.

– Что я могу сказать или сделать, Тесси, чтобы вернуть твое доверие?

По-моему, он уже догадался, что я прозрела.

– Расскажите про вашу дочь. Которую вы потеряли.

Тесса сегодня

Юбка-пачка готова.

Я аккуратно ее отпариваю, хотя необходимости в этом нет. Чарли вечно хихикает надо мной и моим отпаривателем для одежды «Ровента IS6300». Но «Ровента», пожалуй, была и остается моим самым лучшим и самым верным психоаналитиком. Она вылезает из шкафа примерно раз в месяц и не задает ни единого вопроса. У нее нет разума. Прямо волшебство какое-то. Я беру в руки паровую головку – и все складки исчезают. Результат мгновенен и всегда предсказуем.

Только не сегодня.

Сегодня у меня в голове кто-то включил детский мобиль. Движущиеся картинки завораживают: на одной лицо Лидии, на другой – Террела. Они танцуют среди желтых цветов, черных глаз, ржавых лопат и пластиковых сердец. Все это нанизано на хрупкие кости.

Прошло два дня с тех пор, как доктор Нэнси Джайлс из Оксфорда/Гарварда/Вандербильта истолковала для меня рисунок Лидии – сразу после признания в том, что не особо верит во всякую фрейдистскую чепуху.

Доктор Джайлс считает, что проблемы были у Лидии. Лидия видела защитника во мне. Но этого просто не может быть. Я никому не рассказывала про стихотворение, которое нашла под дубом во дворе. К тому же Лидия нарисовала поле рудбекий до того, как убийца подбросил мне записку. Если бы не Лидия, я бы умерла. Не наоборот.

Черт, надо еще раз взглянуть на этот рисунок. Почему доктор Джайлс не дала мне посмотреть? Думает, я вру? Умалчиваю что-то? Ну все как обычно: стоит мне выйти из кабинета психотерапевта, как в голову забираются черви сомнений.

«Скучаю», – написала Лидия на открытке, вложенной в букет цветов. Или цветы послала вовсе не она? А мой монстр, например? Вдруг мое молчание погубило Лидию? Я не предупредила ее – и он исполнил поэтичную угрозу, спрятанную под домиком на дереве? «Коль тайна станет явной, быть Лидии Сюзанной». Неужели жертвой моих страхов и глупости стали двое – Лидия и Террел?

Террел. Теперь он не идет у меня из головы. Я гадаю, ненавидит ли он меня, есть ли у него мозоли на руках от отжиманий, придумал ли он, что закажет на последнюю трапезу. Ах да, последние трапезы отменили. За это надо сказать «спасибо» одному из негодяев, что приковали к машине Джеймса Берда-младшего и возили его за собой, пока он не умер. Убийца запросил два куска курицы, фунт жаренного на гриле мяса, тройной чизбургер с беконом, пиццу с мясом, омлет, порцию окры, пинту мороженого «Блу белл», арахисовый фадж с кусочками арахиса и три бутылки корневого пива. Все это ему привезли. Но есть он отказался. После этого власти Техаса решили: хватит.