Музыка нашей любви - Кианна Александер

Он наклонил голову набок:

— Неужели ты не понимаешь, Найя? Я не меньше, чем ты, хочу, чтобы этот альбом стал успешным. — Взяв документ, он пролистал его. — Чтобы это произошло, нам троим нужно лишь согласиться с условиями «Хэмилтон хаус» и поставить подпись на пятой странице.

Иден закрыла глаза на мгновение и шумно выдохнула:

— Ты хоть понимаешь, что ты такое говоришь? — Она указала ему на Найю, которая сидела, подавленная, и тихо плакала. — Посмотри на нее, Блэйн. Она настоящий талант. У нее есть страсть. Она умеет держать аудиторию. Ей есть что сказать публике. О ее потрясающих вокальных данных я вообще молчу.

— Я согласен, но…

Теперь Иден выставила вперед ладонь:

— Позволь мне закончить. У нее есть все это, а ты пытаешься сделать из нее соглашательницу. Уговорить ее записать безликий альбом, который не будет ничем отличаться от тысячи других альбомов исполнительниц ар-н-би. Ты пытаешься убедить ее отказаться от всего того, что делает ее особенной. Ты видел, как усердно мы работали над этим альбомом. Как ты мог, Блэйн? Как ты мог так поступить с ней? С нами обеими?

— Послушай, я согласен со всем, что ты только что сказала. Найя действительно особенная, но мое начальство вынуждает меня действовать вопреки моему желанию.

Если мы хотим, чтобы этот альбом вышел, нам придется пойти на уступки.

Найя медленно поднялась и покачала головой:

— Я… я не могу это сделать.

Блэйн тоже поднялся.

— Найя, подожди. Давай поговорим.

— Нет. — Она вытерла ладонью слезы с лица. — Я ухожу. — Посмотрев на Иден, она сказала: — Спасибо тебе, Иден. Спасибо за понимание и поддержку. — С этими словами Найя вышла из конференцзала.

Иден перевела взгляд на Блэйна. На этот раз ее нисколько не волновало, что он может увидеть боль в ее глазах.

— Не могу поверить, что это происходит. Я вложила в этот проект душу, а ты снова меня предал.

* * *

Оставшись наедине с Иден в конференц-зале, Блэйн провел ладонью по лицу. Он не ожидал, что они с Найей воспримут требования «Хэмилтон хаус» как личное оскорбление.

— Ты понял, что я сказала? — яростно бросила Иден. — Ты совсем не изменился, Блэйн.

Откинувшись на спинку кресла, он выставил перед собой ладони, словно защищаясь.

— Полегче, Иден. Ты не можешь обвинять меня в эгоизме. Это просто бизнес.

Она фыркнула и покачала головой:

— Ты тупой или прикидываешься? Неужели ты не понимаешь, что на кону не только бизнес?

Блэйн стиснул зубы от обиды. Раньше отец часто обвинял его в том, что он полагается на свое обаяние и привлекательную внешность, а не на ум. — То, что я не работаю в области, требующей колоссальных умственных усилий, вовсе не означает, что я глупый.

— Прости, Блэйн. Я вовсе не пыталась усомниться в твоих умственных способностях. Мне просто нужно, чтобы ты понял, насколько высоки сейчас ставки.

— Я не слышал никаких жалоб, когда мы занимались любовью.

Она вскинула подбородок:

— С тобой невозможно разговаривать, Блэйн.

— Возможно, именно в этом и состоит проблема, Иден. Ты не можешь мне открыться. Ты обвиняешь меня в эгоизме и невнимательности с тех пор, как ты сюда пришла, однако не сказала мне почему.

Вздохнув, она принялась массировать виски.

— Почему я сюда пришла? Почему я ожидала от тебя другого?

Чувствуя, что с каждой секундой раздражается все сильнее, он покачал головой:

— Я не знаю. Это ты должна мне сказать.

Иден снова вздохнула и встала из-за стола.

— Ты продолжаешь говорить, что у тебя связаны руки. Что у тебя нет выбора. Что речь идет только о бизнесе. Но все это неправда, Блэйн. Это неправда сейчас. И это не было правдой семь лет назад.

Он выбросил вверх руки:

— Опять двадцать пять.

— Помолчи. Я еще не закончила.

Ему был неприятен этот разговор, но он подчинился.

— Ты дал обещание Найе. Ты сказал ей, что она сможет петь о том, что для нее важно. Однако в первый же раз, когда большие боссы в Нью-Йорке выразили свое недовольство, ты с легкостью им уступил и требуешь от нас того же.

Блэйн молча сложил руки на груди. Он понимал, что любые его слова сейчас могут быть использованы против него.

— Когда семь лет назад руководство велело тебе распустить «Свотц гелз», ты пообещал мне сольную карьеру.

Но затем твои боссы решили дать мне пинка под зад и сделать звезду из Камбрии, и ты снова им подчинился. — Упершись руками в бока, Иден посмотрела на него с осуждением: — Скажи мне, Блэйн, как долго ты тогда им сопротивлялся? Ты вообще пытался дать им отпор? Или ты спокойно позволил им от меня отделаться, как от ненужной вещи?

Он поморщился:

— Думаю, ты несправедлива. Это две разные ситуации.

Иден горько рассмеялась и покачала головой:

— Ошибаешься, Блэйн. Они одинаковые, и я сейчас скажу тебе почему. Ты не вступился за Найю. — Она отвела взгляд. — И за меня ты тоже не вступился.

— Иден, я…

— Я не хочу ничего слышать, Блэйн. Ты продолжаешь оправдываться, винить обстоятельства. Говорить, что нас связывает «только бизнес, ничего личного». Но в реальности наши отношения вышли за рамки деловых и стали слишком личными. — Подавшись вперед, она положила руки на стол ладонями вверх. — Ты хочешь знать, почему я не могу полностью тебе доверять? Почему я не до конца с тобой откровенна? Почему мне не следовало ложиться с тобой и впускать тебя в свое сердце?

Он сглотнул.

— Я скажу тебе почему. У всех наших прошлых и нынешних проблем один источник. Это твоя неспособность думать о чьих-либо интересах, кроме своих собственных, жертвовать своей личной выгодой ради других людей.

Он нахмурился:

— Это огульное обвинение. Ты преувеличиваешь.

Она издала презрительный смешок.

— Иден, я не позволю тебе считать меня жестоким мерзавцем. Ты была мне небезразлична семь лет назад, и ты по-прежнему мне небезразлична. Что бы ты там обо мне ни думала, это чистая правда.

Иден поднялась и гордо выпятила подбородок. — Я не могу это делать, Блэйн, и не буду.

— Не будешь делать что? Вносить изменения в тексты песен?

Она скривила губы:

— Прогибаться перед твоими большими боссами. Мне наплевать на их требования и дурацкие контракты. Что касается нас с тобой, все кончено. Я не собираюсь продолжать отношения с человеком, который не готов меня поддержать в трудной ситуации.

— А что делать с тем, что между нами было?