Смятение - Даниэла Стил

Пол смотрел на Глэдис. В ее глазах он видел нежность иласку, и сердце его переполняло новое, незнакомое чувство, которое незаметно,исподволь взросло между ними и неожиданно завладело ими обоими.

Пол ничего больше не сказал Глэдис. Вместо этого оннаклонился к ней и-, обняв за плечи, поцеловал в губы, сладкие не То отвиноградного сока, не то от чего-то еще. А Глэдис внезапно поняла, что получилаответы на все вопросы, которые даже не решалась задать.

Прошло довольно много времени, прежде чем они снова заговорилидруг с другом. Голос Пола звучал совсем негромко, но был хриплым от страсти.

— Мне кажется, я влюбился в тебя, Глэдис, —прошептал Пол. Он и сам не ожидал, что такое может случиться с ними. Еще меньшеожидала этого Глэдис, ибо с самой их первой встречи она постоянно твердиласебе, что такое просто невозможно.

— Я очень долго не позволяла себе этогопочувствовать, — сказала она, — а когда почувствовала — старалась непроговориться, но теперь…

— Я давно понял, что люблю тебя, — он крепчеприжал ее к себе, — но боялся, что это может оказаться совсем не то, чеготы хочешь и чего ждешь…

— А я боялась, что ты… что я… — Глэдис никак не могларешиться высказать ему то, что мучило ее больше всего. Разве сумеет онакогда-нибудь сравняться с Сединой в его глазах? Она не смела на это даженадеяться, однако и говорить Полу о своих опасениях Глэдис не хотела. Во всякомслучае — не сейчас. Он поцеловал ее еще раз и прижал к себе с такой силой, чтона мгновение ей стало трудно дышать. Потом Пол неожиданно поднялся и, взяв еепод локоть, подвел к дверям спальни.

— Я сделаю, как ты скажешь, — проговорил он,останавливаясь на пороге. В глазах его промелькнули сожаление и печаль. Онготов был навсегда оставить свою прежнюю жизнь и вступить в новую, если Глэдисхочет того же. Он любил ее сильнее, чем кого бы то ни было, — в эти минутыэто стало ему предельно ясно. — Если ты хочешь сейчас же уехать, я… небуду возражать, — проговорил он с очевидным трудом. — Я… я всепонимаю, Глэдис.

Но она только посмотрела на него и покачала головой. Глэдисникуда не хотела уезжать. Она давно уже поняла, что хочет быть с ним, но нежелала себе в этом признаться. Больше того, она изо всех сил сопротивляласьвозникшему внутри ее чувству и, казалось, даже одержала победу. Глэдис ужепочти смирилась с тем, что они будут просто друзьями, но стоило ему поцеловатьее, как здание лжи и самообмана, возведенное ею с таким тщанием, в одночасьерухнуло.

— Я люблю тебя, Пол… — сказала она негромко.

Тогда он ввел ее в спальню, погасил свет и, уложив Глэдис накровать, лег рядом, прижимая ее к себе, прикасаясь к ней, наслаждаясь еетеплом, ее нежностью и красотой. Потом Пол осторожно снял с нее костюм и все,что он нашел под ним, черные чулки, разделся сам, и вот уже оба они приниклиодин к другому с жадностью, какой они в себе не подозревали.

— Ты так прекрасна, Глэдис! — прошептал Пол,приподнимаясь на локте и глядя на нее сверху вниз, и она протянула к нему рукии улыбнулась той самой улыбкой, которую он так хорошо помнил и которой ему такне хватало все эти многие месяцы.

Не выпуская друг друга из объятий, они поднялись в самыенебеса, и танцевали там, и в конце концов обрели то, что так долго искали нажестокой и скучной земле, искали в объятиях других людей, которых тоже когда-толюбили и которые любили их. Но все, что осталось в прошлом, казалось им теперьпросто наваждением, от которого они сумели наконец избавиться. Никогда раньшени он, ни она не испытывали ничего подобного, и океан нежности и любви, которыйплавно покачивал их, словно два лепестка на воде, был еще одним — и самымнаглядным — доказательством того, что они оба с самого начала были созданытолько друг для друга. В эти мгновения — а может быть часы, годы, столетия —Глэдис и Пол как будто рождались заново. Вместе с ними оживали их прежние упования,надежды и мечты, которые были давно позабыты или просто брошены какнесбыточные.

Они стонали, но не от горя, а от наслаждения, ибо обоим былоясно: на самом деле ничто не кончилось — все только начинается.

Они долго лежали неподвижно и молчали. Потом Пол поцеловалГлэдис, а еще некоторое время спустя она неожиданно уснула. Он долго смотрел нанее спящую, потом закрыл глаза и погрузился в спокойный, крепкий сон, словноморяк, который долго скитался в пустынных морях и землях и наконец вернулсядомой.

Когда они проснулись, солнце уже встало. Пол снова занималсяс Глэдис любовью, и она призналась ему, что даже не знала, как удивительно,волшебно и прекрасно это может быть.

— Я тоже, — ответил он, с обожанием глядя на нее ииспытывая благоговейный трепет перед ее нежностью и красотой. Глэдис была всем,чего ему так не хватало все это время, и он жалел, что не понял — не позволилсебе понять этого раньше.

— Я больше не отпущу тебя, — сказал он и улыбнулсясчастливо, как ребенок. — Ты будешь со мной везде — на яхте, в офисе, вдругих местах… Я не смогу жить, не видя тебя!

— Вот как? — Глэдис озорно улыбнулась вответ. — А как же мои дети? Вообще-то, мне уже давно пора возвращаться вУэстпорт.

Услышав эти слова. Пол застонал.

— Ты сможешь вернуться сегодня вечером? — спросилон. Ему очень хотелось снова заниматься с ней любовью, но он понимал, что иГлэдис, и ему самому нужен небольшой перерыв, чтобы освоиться с тем, что таквнезапно на них свалилось.

Глэдис задумалась. Она знала, что ей будет трудно уехать отдетей в третий раз.

— А может, лучше ты приедешь к нам? — спросила онас надеждой.

— Но… как же твои дети?

— Мы что-нибудь придумаем… В крайнем случае, положимтебя с Сэмом.

— Это было бы интересно… — протянул Пол, и Глэдисхихикнула.

— Ничего, как-нибудь, — повторила она. Ей нехотелось покидать Пола, но оставаться дольше она не могла и поэтому, неохотноотстранившись от него, стала одеваться.

Лежа на кровати, Пол наблюдал за Глэдис. Она казалась емупрекрасной. Даже не верилось, что всего несколько минут назад он держал вобъятиях это великолепное, почти не тронутое возрастом тело. Но дело было нетолько в физической близости. Полу очень хотелось верить, что ее душа и сердцетоже принадлежат ему.

Но отношения с Глэдис были совсем не похожи на те, чтосложились у него с Селиной. Самым соблазнительным, дразнящим, притягивающимбыло в Селине то, что она никогда не раскрывалась перед ним полностью — в еедуше всегда оставался недоступный для него уголок. Должно быть, подобнымобразом Седина охраняла свою независимость, давая Полу понять, что он никогдане сможет владеть ею полностью.

В этом и заключалась основная разница между ней и Глэдис,которая отдавала себя Полу целиком. Она была ласковой, отзывчивой, ранимой, иПолу казалось, что ему не хватит и тысячи лет, чтобы вычерпать до дна океаннежности, который изливали на него ее глаза, ее голос и руки. И восторгсладострастия, который они разделили, еще крепче привязал их друг к другуименно в духовном плане.