Святой Георгий и гунны - Мурад Эскендерович Аджи

переписчиков, удивляясь ловкости и вольности, с которой сочиняли они житие святого{103}.

Слова о хитрости переписчиков настораживали. Они заставили еще раз обратиться к общеизвестному варианту событий.

Согласно давно и всеми принятой версии погиб Георгий в 303 году во время кровавых гонений на христиан, устроенных римским императором Диоклетианом. «Официальное» житие сообщает, что по его приказу «велено было повсюду разыскивать христиан и заставлять их отрекаться от Христа и принимать язычество, а не соглашающихся на это подвергать самым страшным истязаниям и пыткам и казням»{104}.

Александр Фальгьер. Христианский мученик. 1868

Кем же был «жестокий деспот», повелевший казнить Георгия? Историческая литература при всей своей разноречивости, как ни странно, передает светлые воспоминания современников о нем. Человек по имени Диоклетиан имеет мало общего с тем палачом, которого рисует житие Георгия.

Ему выпала редкая жизнь: он родился в семье раба, получившего вольную, родился в рубашке – судьба провела его по жизни до трона императора. Еще в молодости он славился мудростью, избегал лишней крови – слово уважал больше, чем меч, постоянно демонстрируя «превосходство ума над грубой силой»{105}. Двадцать с лишним лет огромная Римская империя прислушивалась к его тихому, но твердому голосу.

Говорить о «неравнодушии» императора к христианам даже нет повода – за двадцать лет его правления в империи не было конфликтов на религиозной почве. Рим при Диоклетиане жил обычной, веками размеренной жизнью: подавлял, примирял, завоевывал.

К христианам, собой абсолютно ничего не представлявшим, относился не лучше и не хуже, чем к митраистам, халдейским астрологам или носителям других верований – спокойно. А сект в империи было предостаточно{106}. Христиане занимали высокие должности при дворе. И – ничего.

Что же заставило мудрого и опытного политика вдруг решиться «истребить христианство силою меча и ужасами казней»? Ответы, которые предлагала церковная литература, смущали очевидной нелогичностью. Тем с большею благодарностью читал я работу профессора А. П. Лебедева «Эпоха гонений на христиан». В этой книге показаны взаимоотношения христиан и Диоклетиана глазами современников{107}.

С удивлением читал, что в Римской империи любой человек открыто, не таясь, заявлял о своем вероисповедании. Никаких ограничений власть не оказывала. Согласитесь, звучит непривычно. А далее и вовсе неожиданно: «Благорасположенность Диоклетиана к христианам была так велика, что возникала мысль: а не перейдет ли он и совсем к христианству?»{108}.

В 303 году в Империи начались волнения. Зачинщиками были сектанты разных мастей, а потому вышел знаменитый императорский указ, лишавший бунтовщиков гражданских прав. Казней не было, только поражение в правах. Потом еще два указа: один – «религиозной» природы, другой – об изоляции активистов восстания.

Мудрым император оставался и в этот раз – новым своим указом он помиловал бунтовщиков. Его жест доброй воли мятежники опять проигнорировали. В 304 году беспорядки приняли угрожающий характер. Тогда смолкли слова и заговорили топоры палачей.

Выходит, преследовали не за веру, а за «революционную деятельность» – за измену, за подстрекательство к мятежу. Но когда, в какой стране, власти предержащие поступали иначе? Утверждения о «страшных истязаниях и пытках» не больше чем преувеличение, считает Лебедев.

Действия римских властей не были из ряда вон выходящими. Очевидцы отмечали, что «гонение не было жестоким и кровопролитным». Иными словами, не будет натяжкой утверждение: «гонение» власть вела спустя рукава – таков вывод исследователя{109}.

Но главное здесь все-таки не сами гонения… Допускаю мысль, что время было жестоким и кровавым. Однако, даже если принять за правду все, что говорят и пишут о зверствах, даже если не знать, что «кровавые» гонения начались в Риме через год после «официальной» даты казни Георгия, упущено самое важное в этой истории. Тот, кто известен как мучитель Георгия, не знал свою жертву! Не видел ее. Они жили в разное время. Их жизненные пути не пересекались.

Справедлив вопрос – кто мучил Георгия? Кто отдал его в руки палачей?

Ответ известен. И давно. Он записан в упомянутом выше палимпсесте. Там сказано: мучителем святого Георгия был персидский правитель Дадиан{110}. И средневековый историк Фавст Бузанд тоже указывает на Дадиана. Правда, называет его Санесаном, разночтение восточных имен обычно, в нем свои оценки, свои тайны. У нас еще будет повод поговорить об этом.

Святой Георгий перед царем Дадианом. Фреска. Монастырь Высокие Дечаны. Сербия. XIV в.

Но разве не интересно, что Дадиана – и только его одного! – проклинают грузинские легенды о святом Георгии. То же сообщают сербо-хорватские и болгарские предания. Даже латинские тексты жития святого Георгия в IX веке говорили о злодействах именно персидского шаха, а не римского императора.

Ясно, Диоклетиан пострадал без вины. Греческая версия, не заботясь о достоверности, даже отправила Георгия на войну Диоклетиана с персами, не считаясь с тем, что Георгий в ту пору был совсем мальчиком, офицером он быть ну никак не мог. У греков мучителем выступает ненавистный им римский император, не забыт и перс, его сделали родственником Диоклетиана…

И так страница за страницей, книга за книгой, мифы, мифы, сплошные выдумки, одни страшнее других.

Диоклетиан. Фрагмент фрески. Монастырь Святого Георгия. Убиси. Грузия. XIV в.

Полный абсурд? Нет, всего лишь политика. Читая литературу о Георгии, невольно обращаешь внимание, что в злодеяниях обличали греков, персов и римлян, все зависело от точки зрения цензора. Он определял, что есть что, и кто виноват…

В очередной раз приходится согласиться: «вся тайна политики состоит в том, чтобы знать время, когда солгать, и знать время, когда промолчать». Иначе она не политика.

Миф о мучителе Диоклетиане, похоже, останется в истории на века. Увы, переписчиков жития святого Георгия во все времена отличало изощренное коварство.

Кто же они, эти невидимые политики, «демоны с неприятными сердцами»? В кого нацелили свои отравленные стрелы?

«Не мог быть светлым, лишь свет любя»

«Официальное» житие утверждает, что прах его предали земле в Палестине. Там, в городе Лидда, он покоится в храме, посвященном великомученику. Однако это, как и все остальное в «официальном» житии, лишь версия. Ее облекли в закон, но она по-прежнему очень далека от истины

Я все отчетливее понимал: искать в письменных источниках сведения о реальной жизни святого – занятие бессмысленное. Документы, составленные спустя века после смерти героя, не приближали к истине, а уводили от нее.

Церковь подгоняла под заданный канон свою версию – со зверскими пытками, с мучительной смертью, с кровавыми гонениями и палачом-императором Диоклетианом{111}. И – назвала свой откровенно ужасный вымысел «правдой». Их «правду» приказали считать самой правдивой, а все, что ей противоречило, запрещали. Коротко и ясно, без пояснений… Запрещали. И все.

Страшная получалась «правда». Не святая.

Запрет рождал протест, скрытый или явный. Чтобы отстоять «своего» Георгия, рассказы о нем шифровали в иносказаниях. Увы, когда молчит история, слово берет легенда…

Веками вокруг сокровенного образа идет состязание правды и вымысла. Много светлых умов и талантов обращались к сокровенному образу. Их творчеству мы обязаны богатым фольклором, поэзией, живописью, героем которых был святой Георгий – Победоносец.

Герхард Маркс. Взывающий (Протест). Скульптура. Бронза. 1967

Картины, написанные художниками, великими и неизвестными, иконы, древние и современные, впечатляют каждая по-своему… В них частица его благородной души.

Думаю, творческие люди, обращаясь к Георгию, никогда не оставляли надежду проникнуть в тайну героя. Очень тонко выразил это предчувствие Константин Бальмонт, великий поэт Великой Степи:

Святой Георгий, убив дракона,Взглянул печально вокруг себя.Не мог он слышать глухого стона,Не мог быть светлым, лишь свет любя.

Искать правду о светлом юноше-герое запрещали, а она не запрещалась. Ее ломали, а она не ломалась, рождала новые поэмы и образы.

Желая сохранить память о Георгии, люди делали его