Свет вечный - Анджей Сапковский
Шрифт:
Интервал:
– А ну, марш, – скомандовал он пленным, глядя, какУрбан Горн переезжает мост и исчезает в лесу. – Помогите этому больному!
– Ты видел? – прошептал Кохловский. – Этобыл…
– Видел.
– Что это все…
– Не знаю. Помолчи.
С противоположной стороны уже приближался отрядлегковооруженных гуситов с красными чашами на яках. Моста достиглиодновременно. Через минуту гуситы разрешили выйти на мост двум мужчинам. Видяэто, наемники Унгерата подогнали на мост своих пленников. Обе группы началидвигаться навстречу. Кто-то из приближающихся с левого берега должен был бытьГильбертом Унгератом, хотя похожих не было, никто не был приземистым и ненапоминал гнома. Один из подходивших был высокий и рыжеватый, у второго былолицо херувима и соответствующие кудряшки. Кого-то он Рейневану напоминал. НоРейневан был занят, вместе с Кохловским поддерживал больного. У того уже небыло лихорадки и он самостоятельно передвигал ноги.
– Miserere nobis… – неожиданно промолвил он вполнепридя в себя.
Рейневана проняла дрожь. И страх. Небезосновательный, какоказалось.
Из леса на левом берегу Ользы вышел большой конный разъезд,стрельцы, копьеносцы и тяжеловооруженные. Развернувшись полукругом,новоприбывшие отрезали гуситам дорогу к отступлению, вынудили вернуться намост. Ян Куропатва, выругался, обернулся. Но с правого берега на мост ужевъезжали силезские наемники. Они были отрезаны. Окружены.
– Вижу, мать вашу, Syriam ab oriente, –пробормотал цитату из Библии Кохловский. – Et Philistim ab occidente…[52]
– Tosme… – простонал Глас. – Tosme su vprdeli…[53]
Гебхарт Унгерат обнял брата, которым оказался тот рыжеватый.Потом посмотрел на пленников и на гуситов. Взглядом, полным ненависти. Еголицо, действительно, было искривлено как у гнома.
– Вы, еретики, думали, – ехидно сказал он, –что вам все с рук сойдет. Что свои шкуры спасете? Что мы тут торги устроим? Онет, ничего подобного, никакого торга с вами, сучьи дети, никаких уговоров. Длявас, уроды, только то, чего заслуживаете: копье, топор, костер. И будетевисеть, будете на кострах жариться, положите головы. Потому что вернут вастуда, откуда взяли.
Прибывшие копьеносцы и тяжеловооруженные плотнозаблокировали вход на левом берегу. Командовавший ими рыцарь имел на щитескрещенные топоры.
– Тебя же, проклятый отщепенец, – Гебхард Унгератнацелился пальцем в Рейневана, – мы выдадим вроцлавскому епископу. Мызнаем, что епископ мечтает о том, чтобы упечь тебя в камеру пыток. И будет заслугадля Церкви…
– Мы тоже знаем, – сказал, поднимая голову УрбанГор, – что все это для заслуг. Весь этот коварно задуманный обман, всё этобазарное жульничество. Не тобою, конечно, хоть ты и лоточник, задумано. Этотвой папенька-выскочка намеревался таким способом славы сыскать и шляхетстводобыть. Благородный господин купец фон Унгерат, на гербе ломаный грош. Дерьмобудет на гербе, Гебхард. Потому что дерьмо из вашего замысла.
– За эти слова, – брызнул слюной ГебхардУнгерат, – шкуру с тебя ремнями сдеру, еретик. Конец тебе! Не видишь, чтоты в западне?
– Это ты в западне. Оглянись.
В полной тиши, которая вдруг наступила, на обоих берегахОльзы появились новые вооруженные люди. Числом около сотни. Быстро окружилимост. С двух сторон.
– Это же… – Гебхард трясущейся рукой показал набольшую красную хоругвь с серебряным Одривусом. Это же рыцари пана из Краважа.Католики! Наши!
– Уже не ваши.
Ошарашенные и остолбеневшие наемники Унгерата дали себяразоружить без малейшего сопротивления. Рейневан видел, как Пашко Рымбабавращает широко открытыми глазами, не в состоянии понять, почему у него забираюторужие гуситы, украшенные Чашами, вдруг ставшие союзниками с бойцами рыцаря стопорами на гербе. Он видел, как побледневший Эбервин фон Кранц не понимает,почему его разоружают и берут в плен моравцы из-под знака Одривуса.
За минуту все были на левом берегу Ользы. В то время, какГорн без слов пожимал руки Рейневана и поляков, моравцы согнали в кучу и взялипод стражу их недавних поработителей, которые теперь сами стали пленниками. Онистояли с опущенными головами, все еще онемевшие от шока: наемники Кранца,Гильберт Унгерат, рыцаренок с лицом херувима. И Гебхард, с искривленной как угнома губой, вылупив гномьи глаза на главное действующее лицо происходящего,приодетого в пышное облачение вельможу со смуглым лицом и буйными чернымиусами. Вельможу, которого Рейневан уже когда-то видел.
«Воистину, – подумал он, – мир этот слишкомтесен».
Во главе своих гейтманов и рыцарей, под хоругвью сОдривусом, родовым знаком Бенешовицов, навстречу к ним выезжал Ян из Краваж,хозяин Новой Йични, Фульнека, Биловца, Штрамберка и Ружнова, магнат,могущественный феодал, повелитель доминиона, охватывающего огромную площадьсеверо-западной части маркграфства Моравии.
– Тот с топорами на гербе, возле господина из Краваж,это Сильвестр из Кралиц, гейтман фульнецкий, – пояснил вполголосаГорн. – А тот второй, с бородой, это Ян Хелм.
Ян из Краваж придержал коня.
– Панычам Унгератам, – сказал он спокойным, даженесколько бесстрастным голосом, – следует кое-что прояснить. С тех пор,как паныч Гебхард и присутствующий здесь Сильвестр из Кралиц составили свойловкий, но не очень благочестивый план, ситуация претерпела изменения.Изменения, я бы сказал, принципиальные. Дух меня, господа, осенил, сошла наменя благодать просветления, пелена спала с очей моих. Я увидел истину. Понял,за кем справедливость. Постиг, кто стоит за истинную веру Христову, а кто заАнтихриста. Со вчерашнего дня, господа, с субботы перед воскресеньем Oculi,[54] я отказался подчиняться Люксембуржцу и Альбрехту, принялтаинство sub utraque specie[55] и присягнул четырьмя пражскимистатьями. Со вчерашнего дня добрые чехи со знаком Чаши уже не являются моимиврагами, но братьями по вере и союзниками. Естественно, я не могу допустить,чтобы братья и союзники пострадали от предательства и вероотступничества.Поэтому ваш уговор с паном из Кралиц объявляю несуществующим и недействительным.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!