Волжский рубеж - Дмитрий Агалаков

– Никого не щади, Ванька! – медведем ревел Гаврила Мошкин своему другу Журавлеву, с которым они одними из первых влетели на карниз, занятый отступавшими англичанами. – Слышь, особливо офицеров! Переколем их, Ванька, как поросят переколем! – Одного из гренадеров он сходу проткнул насквозь и торопливо стряхнул со штыка. Кровь врага так и перехлестнула тонкой струйкой рдяное, искаженное бешенством лицо могучего солдата, он только и успел утереться рукавом, чтобы не лезло в глаза. – Бойтесь, сукины дети! – ревел он, осатанело ища новую мишень.

Благо их, улепетывающих, было в достатке! Легко, как перышки, выбивал он из рук англичан винтовки, сек штыками врага куда придется – по лицу, груди, рвал животы и спины уже отходивших, пятившихся по карнизу гренадеров Пеннифазера.

– Ты бы другим кого оставил, мужик коломенский! – вопил справа от него Иван Журавлев. Следом за товарищем заскочив на злополучный карниз, он тоже расчищал себе путь штыком. Десятка два русских солдат с пылу с жару ударили по артиллерийской прислуге еще одного наряда и в полминуты перекололи почти всех. – Гаврилка, офицерчика аглицкого хочу, оставь хоть одного! – жалобно пел Журавлев. – Слышь, живодер?!.

Встречу с английским офицером Журавлев накликал со всей страстью. Он вырос перед русским солдатом одним махом. Артиллерийский капитан, командир наряда из шести пушек, сам бросился с саблей на Журавлева. Этот заморский гость, сразу понял Иван, не хотел сдаваться! Решил погибнуть на своем посту, но не отдать клинка русскому мужику! Иван сделал укол – офицер отпрянул, еще один – и вновь тот ушел в сторону. Хорошим, видать, оказался фехтовальщиком этот незваный гость! И сам англичанин в ответ сделал молниеносный выпад, но и Журавлев сумел уйти от удара. И ответным ударом выбил у того саблю из рук, рассеча кисть так, что лицо англичанина исказилось от боли.

– Не всяк солдат так прост, верно, гнида заморская? – наступая на него, зло спросил Журавлев. – Что теперь скажешь?

И вот тут англичанин и вырвал из-за пояса пистолет, пулю в котором, может быть, хранил для себя. Или для храброго русского солдата. Иван Журавлев даже опешил, так это быстро вышло у «гниды заморской». Англичанин направил пистолет на солдата и с улыбкой нажал на спуск. Но выстрела не было. Только один «пшик»!

– Осечка, господин офицер, – улыбнулся Журавлев и, шагнув вперед, ударил англичанина штыком в живот, продавил сталь сильнее. – Моя взяла!

Офицер ухватился за ствол ружья. Белая рубашка набухла кровью. Страшно выпятив глаза, англичанин ощерился, издал шипящий звук. Иван выдернул из него штык, и офицер стал оседать.

– Так-то, ваше благородие! – пожал плечами Журавлев. – А теперича, с вашего позволения, пойду я. Дел много!

Когда англичане были частью истреблены, а частью отброшены, пришло время отдышаться. Так что теперь им делать на этом карнизе? – об этом думали уцелевшие офицеры. – И что им тут грозит? Кругом лежали трупы в зеленых и красных мундирах. Не менее полутысячи! Но генерал Пеннифазер со всем штабом отступил в глубину позиций – поспешно ушел по карнизу под защиту пришедших на выручку бригад Буллера и Кадрингтона. Только на первый взгляд удачная атака могла показаться победой. Две трети офицерского состава оказалось выбито еще на подступах к Сапун-горе. Прицельный огонь английских стрелков сделал свое дело. Полегла и большая часть рядовых. Англичане вернутся, это было ясно как день! Но когда? – через час? через два?

– Перекур! – махнул рукой товарищам Иван Журавлев. – Меня от цигарки теперь сам Господь не отговорит!

– И что далее? – тоже прикуривая, спросил у него Гаврила Мошкин. – Как быть-то?

– А что далее, – скручивая цигарку, пожал плечами Иван Журавлев. – Бой будет, что ж еще, Гаврила? Или мы сюда на пироги прибыли? Солнышко только встает! Впереди – день целый. Сколько еще крови прольется, одному Богу известно! Мне так кажется, напьется крымская земля, будь она неладна, вдоволь нынче! – Солдат прикурил, сладко затянулся. – Так напьется, что тут розы вырастут. – Он с досадой покачал головой. – Колю-ючие!

Весть о том, что Пеннифазер атакован большими силами противника, немедленно полетела от одного британского лагеря к другому. Так и дошла она до лагеря Джорджа Кэткарта, одного из самых популярных и смелых генералов королевства. Кэткарт гордился, что девятнадцатилетним офицером его величества короля Георга он сражался с самим Наполеоном в битве под Ватерлоо.

Узнав о беде, в которую попал Пеннифазер, Кэткарт не находил себе места. Страшная канонада неслась по всей округе, аукаясь между крымских скал! В лучшем случае его дивизия могла прибыть на поле боя в полном составе только через час, не ранее! Кэткарт позвал своего адъютанта. Им был молодой капитан Чарльз Сеймур – сын недавнего посла Великобритании в Петербурге.

– Чарльз, – сказал Кэткарт. – Узнайте немедленно, сколько гвардейских рот может выдвинуться в сторону фронта в течение ближайших пяти минут!

Через три минуты Сеймур вернулся и взял под козырек:

– Пять рот шестьдесят восьмого полка, мой генерал! – отчеканил тот.

– Выступаем, – приказал генерал.

Взяв готовые к бою роты, Кэткарт устремился горными дорогами к самому краю Сапун-горы – на гром канонады, где сейчас храбро погибали его соотечественники.

На середине пути к ротам Кэткарта из-за скал выскочил конный вестовой:

– Мой генерал! – увидев, кто перед ним, отчеканил он, – офицеры генерала Бентинка предупреждают, что русские уже выбили англичан с холмов Сапун-горы и надо действовать осмотрительно и сообща!

– Не верю! – ответил Кэткарт. – Слухи! – и продолжил путь.

Он прибыл на гром канонады так скоро, как только мог. Прибыл именно тогда, когда предательски замолчали пушки. Он подбирался низом, когда сверху появились русские. Их было несколько сотен! Генерал все понял разом – весть о поражении Пеннифазера оказалась правдой. Но было поздно, и он попал в ловушку, окруженный русскими стрелками и пушками, отнятыми у англичан. Отбиваться с этих позиций было практически невозможно, бежать – стыдно и сложно! Но генерал Кэткарт даже не успел принять решения, как ему быть! Русские первыми решили, что делать в этой ситуации.

– Перебьем их, а, господин поручик? – спросил там, наверху, Гаврила Мошкин у командира Ступнева. – Чего ждать-то?

И поручик Степан Ступнев кивнул:

– Перебьем, братцы! Заслужили!

Несколько пушек и сотни прицельных залпов в пять минут сделали свое дело. Англичане не смогли отстреляться – им помешала паника. Из пятисот человек спаслось не более пятидесяти. На камнях остались лежать почти все офицеры. Погиб и сам генерал Кэткарт, и молодой адъютант Чарльз Сеймур. Эта победа была настоящим ушатом бальзама, пролитого на сердце русских солдат! Скорым и добрым ответом за смерть полутора тысяч своих у чертовой Сапун-горы!

Сомнений уже не было: англичане не смирятся со своим поражением, не отдадут столь выгодных позиций и уже сейчас готовят ответный штурм. Оставалось изрубить лафеты и заклепать жерла пушек. Что еще? Забрать раненых и уходить подобру-поздорову!