Кандидат от партии смерти - Алексей Макеев

— Чего вы на меня так смотрите, Константин Андреевич? — Она свела к переносице нещипаные брови.

— Просто. — Он пожал плечами. — Интересно стало.

Захлопали вагонные двери. Появилась тетушка с коммунистическим листком, отпечатанным на промокашке. Громогласно объявила цель партийной организации — разоблачить евреев-олигархов, свергнуть президента-подкидыша, вернуть сбежавшие республики и все начать заново — с кровавой диктатуры пролетариата. Тетку быстренько послали — спать мешает. Затем прошли выгнанные с городских улиц работники «сетевого маркетинга» — унылые, потому что никто у них ничего не покупает. Прошла девушка со скрипкой, слепой с булкой, нищий без ничего. Последний наклонился над Максимовым, обдал угарной вонью и шепотом предложил купить боевой патрон.

— Девять миллиметров есть? — на всякий случай поинтересовался Максимов.

— Пять сорок пять есть, — деловито перечислил бродяга. — Семь шестьдесят два есть. Двенадцать и семь — для тульской самозарядки… А девять миллиметров — только холостой. Будем брать?

«На кой мне холостой?» — подумал Максимов.

— Почем?

— Пятьдесят… — виновато дыхнул бродяга.

— По-божески… — пробормотал Максимов, вынимая из кармана затрюханную купюру. Взамен откуда-то из недр обносков бродяга произвел что-то в кулаке (или просто пустой кулак) и жестом предложил Максимову поднести ладошку.

— Я опущу, а ты сожми.

Это жутко напоминало одну детскую игру — проходит девочка с кулачком по ладошкам: кто найдет у себя в кулачке, например, гайку, тот и избранник…

Максимов осторожно разжал пальцы и обнаружил на ладошке холостой патрон девятого калибра. Чудеса. Глуховатая бабка напротив вытянула шею, но пальцы уже сжались. Он перехватил настороженный взгляд Светланы, пожал плечами.

— Вооружаемся.

Она со вздохом уткнулась в окно, где мимо вагона пробегал переезд с «оранжевой» тетушкой. Вереницы машин выстроились по обе стороны шлагбаума.

— Долго ехать? — спросила Света.

— Уже не очень. Отдыхай, пока есть возможность.

— Непривычно как-то. — Она смущенно посмотрела ему в глаза. — Я сегодня впервые за два года не пошла на занятия. Сначала Димка, потом я…

— Ты сильно любишь своего Димку?

Она задумалась. Потом, мрачнея на глазах, вытянула ручонки из карманов, обняла себя за плечи.

— Не знаю. Наверное… Молокососы они все… Но Димка ласковый такой… И в спортзале штангу тридцать раз в упоре жмет…

— А учитесь-то нормально? — Вопросы из Максимова полезли какие-то «родительские», что и не преминул отметить удивленный взлет бровей.

— А что такое «нормально», Константин Андреевич? Преподы злые, пацанов стращают армией, над девчонками ехидничают, предметы непонятные, термодинамика — это вообще тайга и зона… Теория машин и механизмов — в ней даже преподы не разбираются. По пять «пар» в день — это каково? Десять уроков, между прочим. А не придешь на лекцию — обязательно отметят. И зубрить приходится не поймешь что — хорошо вот Димке, у него память феноменальная, картинки в учебнике посмотрит — а потом экзамен на «отлично» сдает…

— Ну, знаешь, — фыркнул Максимов. — Это то же самое, что хоккеисту жаловаться на гололед. Сама выбирала. А теперь из «троек», поди, не вылезаешь.

— Не вылезаю, — согласилась Света. — А если вылезаю, то редко. Нормальная оценка — «удовлетворительно». Удовлетворяет всех — меня, преподов… Не надо, Константин Андреевич, про то, что меня ожидает недалекое будущее, про завод с пьяными мастерами. Для этих лекций существуют мама с папой.

— Ах да, — спохватился Максимов. — Я для тебя выполняю другую миссию. Спасаю от бандитов и вношу в твою застоявшуюся жизнь свежую струю. Попутно слежу, чтобы тебя не убили.

Оставшуюся часть пути преимущественно молчали. Светлана обиженно дулась и смотрела в окно. Пассажиров в вагоне убыло. В обратном направлении протащился нищий без ничего. Налили добрые люди, синяк попутно приделали: бродяга блаженно улыбался и смущенно трогал съехавший набок глаз. Память не работала совершенно: наклонившись к Максимову, он предложил купить боевой патрон. Максимов отвернулся — как честный, добропорядочный гражданин. А дальше все пошло в обратном порядке — слепой с булкой, девушка со скрипкой. Протащились унылые представители «канадской компании». Поймав отсутствующий взгляд мужчины, один из них буквально ожил, распахнул улыбку, уронил в проходе баул, но сыщик вовремя изобразил доходчивый жест — прибью, если хоть слово скажешь.

— Хуже цыган, — прокомментировала, оторвавшись от окна, Света. — Неужели трудно найти работу, а не таскать по всей области эти баулы? Да в городе работы — пруд пруди, им просто мозгами шевелить лень…

Последней появилась изрядно вымотанная в сражениях тетка с коммунистической промокашкой. Не купил никто. Толкнула речугу, потрясая мозолистым кулачком, и пошла по ряду.

— Вот вы, например, мужчина, — гневно сверкнула очами и встала перед Максимовым. — Неужели вы можете спокойно жить, когда над вами…

— Спасибо, — ужаснулся Максимов. — Я типичный буржуй. Бессовестный эксплуататор и жирная пиявка на теле трудового народа. Мне бы только карманы набить.

Светлана хихикнула. Тетка заалела. «Зачем обижать человека?» — подумал Максимов.

— Сбросьте хлам истории с корабля современности, гражданка, — напыщенно посоветовал какой-то «геолог» с рюкзаком.

— Проваливай, тетка, — расхохотался парень по ту сторону прохода. — Враг не будет разбит — ты бы лучше о даче подумала…

Станция Мошковцево — три фонарных столба, рыжий пес с бельмом на глазу и осиновый лес, активно наступающий на полотно, — встретила пронизывающим ветром. На платформу спустилось несколько пассажиров — нетерпеливые дачники. Неподалеку — охраняемый переезд с опущенным шлагбаумом (дорога в сторону дач?). Крутая насыпь, кустарник. Меж деревьев — разрозненные очажки рыхлого снега. Дощатая лестница с насыпи перетекала в тропинку, которая уводила в глубь леса.

— Простите, вы не в «Буревестник»? — обратился Максимов к крепышу, везущему тележку с досками.

— А здесь другого нет, — добродушно отозвался дачник. — Шуруйте по дорожке, не ошибетесь. Полчаса ходьбы.

Он почувствовал, как в глубине организма зарождается неприятное чувство. Темный лес взирал на Максимова угрюмо и настороженно. «Присоседиться надо бы к этим людям, — подумал Максимов. — Какое ни есть, а прикрытие».

Впрочем, опасения быстро развеялись. Порывы ветра не попадали в лес, гуляли по обнаженным кронам. Дорога петляла, забирая в низину. Потянулись заросли тальника, проскрипел мостик через каменистое русло — по дну тонкой струйкой бежала вода. Протока пошире — канатный навесной мост сомнительной прочности. Грязевые болота, периодически возникающие на пути. Понятно, что все эти «удобства» рассчитаны лишь на тех, кто пользуется электричкой. Владельцы автотранспорта ездят не здесь. Что и подтвердили расступившийся вскоре лес и укатанная грунтовка, прорезающая поселок с запада на восток. Заурядный дачный поселок. Ближе к Инюшке (местному источнику полива) — домишки попроще, на возвышенности — посложнее. И дорожка туда ведет не грунтовая, а вполне асфальтовая — хотя и с прогибами (на зиму глядя мостили).