Кандидат от партии смерти - Алексей Макеев

— Извините еще раз, — догнал Максимов человека с тележкой. — Улица Березовая — это где?

— Там, — махнул садовод на возвышенность.

Более подробной справки и не требовалось. Кучка дачников гуськом потянулась к прибрежным постройкам, а Максимов повернул Светлану направо. Патрончик бы холостой зарядить. Или в конец обоймы перекинуть?

Высокая калитка в дощатом заборе оказалась не заперта. В принципе логично: кому нужно войти — тот войдет. Косматая белая псина, похожая на болонку, объевшуюся гормонов, с жутким лаем ринулась из будки. Натянула цепь и едва не поволокла за собой будку.

— Ой, боюсь… — шмыгнула на улицу Светлана.

Максимов растерялся. Предупреждать надо. Каким цинизмом исполнено отсутствие на заборе таблички: «Осторожно, злая собака»!

— Снежок, фу! — По бревенчатой лестнице с террасы второго этажа сбежала пышнотелая блондинка в свитере — лет тридцати, улыбчивая. — Не бойтесь вы его, обходите стороной. Он добрый… Да заткнись ты, мутант хренов! Вы один? Здравствуйте! Не обращайте внимания на собачку — ей нужно иногда самовыражаться.

— Здравствуйте. — Максимов непринужденно улыбнулся — любил он пышнотелых блондинок. Они такие теплые зимой. — Да, я один. — И ловким жестом фокусника извлек из-за калитки упирающуюся Светлану. — Вернее, не совсем. Я Максимов, нам назначено, вы в курсе?

— Конечно, — блондинка засмеялась, протянула ладошку, — Ирина. Это моя дача. А Славик вроде как в гостях — у него тут плановые мучения. Лежит, страдает вторую неделю.

— Ну уж, мучения, — сделал тонкий комплимент Максимов. — Любой мужчина бы с радостью согласился на такую почетную ссылку.

— Вы правы. — Блондинка запрокинула голову, стряхнув с носа курчавые пряди. — Славик не жалуется. Пусть только попробует пожаловаться — живо душу выну. Поднимайтесь, пожалуйста, на второй этаж. И ты, деточка, поднимайся. — Блондинка приобняла оробевшую Светлану.

— А ей туда зачем? — засомневался Максимов.

— Действительно, — сделала озадаченную мордашку блондинка. — Зачем ей эта пустая мужская болтовня? Пойдем со мной, деточка, кинушку по компу посмотрим, посплетничаем. Да не смотри ты так замороженно, расслабься — никто тебя не укусит.

Дамы удалились на первый этаж через веранду, а Максимов, мысленно выстраивая беседу, заторопился на лестницу.

Славик Шустрый, несмотря на пофигистский нрав и ребячью внешность, выглядел серьезно. Даже угрюмо (не будешь сыт одними блондинками). Кучерявый, подвижный субъект с длинной шеей, непонятно с какой радости снабженной крестиком. Мохнатый пуловер с обширным вырезом сидел на нем как-то косо, брюки топорщились, шлепанцы сползали с носков (или носки со шлепанцев), лицо постоянно кривилось и выражало целый сонм безрадостных эмоций.

— Пойдем на террасу, — заявил Славик, отставляя на тумбочку бокал с мистически черным алкоголем. — Убивают меня четыре стены.

Совместными усилиями перетащили на террасу электрокамин, плетеный столик с такими же креслами, Славик сгонял за закуской, приволок из гостиной початую бутылку какого-то мудреного ликера. На террасе, конечно, было лучше, чем под давящим потолком. Без дворянских изысков, но с живописным видом на окрестные реалии. В полуверсте, за скоплением разноцветных крыш и тоскливыми пучками тальника, проплывала речушка. Куцый лесок в каменистой впадине, сосновый бор в туманной дымке на горизонте. Серый снежок на тенистых участках, жухлая трава — в тех местах, где снежок изволил растаять.

Впрочем, в сидячем виде живописные красоты не просматривались — мешали листы шифера, прикрученные к перилам. Получалась замкнутая среда — с мутноватым небом, приторно-сладкой выпивкой и журналистом-выскочкой напротив. Славик Шустрый утопал в кресле и медленными глоточками тянул ликер.

— Выпивайте, Константин, не стесняйтесь, вы же не за рулем?

— Был, — усмехнулся Максимов.

— Но не сейчас? — приподнял одну из бровей Славик.

— Машина догорает в пропасти.

Прозвучало достаточно интересно. Выразительной мимикой лица Славик оценил интригу и с хозяйским радушием наполнил бокалы. Тягучие ликеры Максимов не любил. Но сегодня он бы выпил даже рыбий жир, окажись в нем градусы.

— Хорошо тут у Ирки… — Славик выпил, отпихнул от себя бокал и рухнул на спинку. — Зарекался сколько раз — бросить эту опасную мудоту, податься в писатели, накатать фантастический роман из жизни современного российского общества — думаете, не напечатают? — и удалиться на покой к Ирке на дачу… Ни налогов, ни зарплаты…

— Ни родни, ни депутатов, — поддержал Максимов. Маслянистая жидкость, как ни странно, не оказалась отвергнутой организмом — прижилась как родная. — Ирина — ваша подруга?

— В целом да, — кивнул Славик. — Бесподобная женщина. Как узнала, что я буду страдательной величиной, сразу и дачу предложила, и отпуск на работе выбила. Снабжает продуктами, выпивкой вот… — постучал Славик по бутылке. — И никакого, заметьте, любопытства. Золотая женщина. Куда уж до нее женам декабристов!

— Согласен, имеется в русских женщинах загадка, — кивнул Максимов. — У вас серьезные неприятности, Вячеслав?

— Не очень, — нервно улыбнулся журналист. — С серьезными неприятностями я бы давно умотал на чужбину, а не сидел под носом у их источника. А тем более не стал бы вам названивать в поисках материала. Фигня, короче. Зацепил серьезных жучар из «Автосиба». Ну, не хотел я, вышло так. Убить не убьют, но пару недель лучше отсидеться, пока не перебесятся. Выкладывайте, Константин, что за безнадега у вас там с Вернером случилась.

Он слушал молча, не перебивая. По ходу изложения дважды выпил, выкурил четыре «беломорины». Поднялся и прогулялся по террасе. Сел. Поковырял насекомых в макушке. Наполнил бокал и уставился в непроницаемую муть алкоголя.

— Харитонов, значит… — Яростно взлохматил кудряшки на висках и выставился в небо застывшими глазами. — М-да, — стряхнул с себя оцепенение. — Материалец, конечно, выдался бы знатный…

— Что-то смущает, Вячеслав?

— Что? — Он замер с открытым ртом. — Да. Смущает. Вопрос сохранности собственной шкуры. Черт… — Славик грохнул кулаком по столу, позабыв, что он плетеный. Осталась вмятина. — Черт, — повторил Славик. — Не хочу лукавить перед вами, Константин, но одно дело — разоблачать коррупцию общими словами, без фамилий, или работая на конкретного заказчика, который подстрахует, или заручиться устным согласием того, кого разносишь — поскольку тому до фени… Геннадий Тимофеевич Харитонов — погоняло Харитон — по последним данным, самый влиятельный человек в городе. Подгорский доживает последние дни, исход выборов предрешен, чиновники в кабинетах уже готовы, дабы не загреметь в опалу, работать на предстоящего мэра — что, мы видим, и происходит. Тяжеловато, Константин…

— Я бы даже сказал, безнадежно, — хмыкнул Максимов.

— Точно, — обрадовался Славик. — Давайте выпьем. А прикончим сосуд — Ириша еще принесет.