Кандидат от партии смерти - Алексей Макеев

— Не поверю, Вячеслав, что в ходе журналистских расследований вы ни разу не сталкивались с делишками Харитонова.

— А кто об этом говорит? — удивился журналист. — Где вы видели честного политика? Легенды и мифы современной России, знаете ли. Нет таких. Вымерли, не успев родиться. Но Харитонов на общем фоне ничем не выделяется — заявляю со всей серьезностью. Вам я верю — собранных вами фактов недостаточно для суда, но достаточно для журналиста. И репутация агентства «Профиль» не позволяет предположить фальшивку…

— Да меня со Светланой уже два дня пытаются убить…

— Сказал же, верю! — Славик хищно улыбнулся. — А если не верю, все равно не скажу… Шутка. Убийство Гаджиева на совести Харитонова — Гаджиев пришел к супруге, жаркий парень, незапланированный приезд мужа… Сомневаюсь, что Гаджиева выбросил телохранитель — не больной же он на всю голову? А оскорбленный супруг — мог. Тем более Харитонов — мясистый мужик, силенок хватит. Юнца, естественно, тоже оприходовали… Оплошка вышла у будущего мэра, м-да. Чувствует опасность, исходящую от вас…

— А как насчет материала?

Славик поежился.

— Под чужим именем, — уныло предложил Максимов.

— Да бросьте вы, — отмахнулся журналист. — Тут дело даже не в трусости. Хотя и в ней, конечно… Материал никто не выпустит! Придут суровые дяди и рассыплют в типографии. Независимая пресса в городе теоретически есть, но свободной — НЕТ. Ни один редактор в трезвом виде не возьмется — если не имеет крепкий зуб на Харитонова. Но я сомневаюсь, что кто-то в этом городе имеет на Геннадия Тимофеевича крепкий зуб. Осторожный человек. Работает через посредников, подставные фирмы… Только толковый гэбэшник может составить на него вразумительное досье.

— А отчего, по-вашему, погиб Береговой?

— Понятная фигня, — кивнул Славик. — Наркомафия в этом городе обосновалась как в собственной квартире. Арестовали трех баронов? Прекрасно! Так арестуйте еще сорок! Чего же вы! А махинации с элитным жильем, когда квартиры буквально за бесценок уходят непонятно кому. Грызня вокруг барахолки, убийство депутата Фогеля, странная смерть директора Кудринского ПВК, не желающего уступать некоему «общественному совету» часть акций! Вы знаете, кстати, кто теперь является истинным владельцем Кудринского комбината?

— Харитонов, — пожал плечами Максимов.

— Угадали. Правда, качество выпускаемой продукции как было никудышным, так и остается. А нешуточный интерес депутата к заводу химконцентратов — это с чего бы? Не взял директор в долю? Помните сообщение, будто на ХМК произошел выброс аммиака? Не было никакого выброса — я проверял. А партнеры отворачиваются. Напоминает последнее китайское предупреждение. Следующим будет труп…

— То есть судьба проживающих в этом городе вам не совсем безразлична?

Славик уже немного охмелел. Сморщился, обдумывая слова сыщика.

— Это мой город… — внезапно он расхохотался. — Что за детский сад, Константин? Изберут Харитона — и город сразу же провалится в черную дыру? Да черта с два! Он может стать отличным мэром. Куда он денется? Уменьшится ввод в эксплуатацию капитального жилья? Перестанет бегать городской транспорт? Отменят льготы или их компенсацию? Даст по башке уличная преступность? Бред! Он взвалит на себя ответственность и, дабы подольше продержаться у власти, будет вынужден со-от-вет-ство-вать! Рядовой обыватель ни черта не поймет!..

— Но вы же сами хотели со мной встретиться, — перебил Максимов.

— Но я же не знал, что речь пойдет о Харитонове, — простодушно признался Славик. — Вернер передал, что есть убойный сюжет… Хотя сюжетец, что ни говори, действительно убойный… — Славик ожесточенно выдрал из уха волосинку и принялся разрывать на части.

За этим процессом любопытно было наблюдать. Он вскакивал, тут же садился, опять подпрыгивал, начинал носиться кругами по террасе. Наконец свалился в кресло и надолго замолчал. У постороннего наблюдателя могло создаться впечатление, будто бы Славик Шустрый умер.

Но он и не думал.

— Есть один потенциальный недоброжелатель, — вкрадчиво сказал Славик и обволок Максимова задумчивым взглядом.

— Потенциальный? — печально улыбнулся Максимов. — То есть недоброжелатель пока не знает, что он желает недоброе?

— Именно. В январе боевики местного национала Голобородько славно погудели на Центральном рынке. Куча пострадавших азербайджанских лиц. Два трупа — некие Далганов и Мамедов. Первый — молодой паренек, осмелившийся дать сдачи. Второй — солидный оптовик, оказавшийся не там и не вовремя. Некто Хасанов, заправлявший кавказской братией, был вынужден свернуть работу. Свято место тут же заняли — причем более сговорчивые люди. В свое время мне попали в руки убедительные доказательства сговора Голобородько с Харитоновым. Мол, твои люди разносят рынок, а мои прикрывают. Империя Фикрата слегка треснула…

— Фикрата? — шевельнулся Максимов. — Я знаю Фикрата…

— Многие знают Фикрата, — перебил Славик. — Торгует цветами, и не только. Но самая фишка знаешь, в чем? Погибший Мамедов — это его родной племянник.

— Во как? — удивился Максимов.

— Ага. Про обычай «смерть за смерть» мы не будем — это понятно. До Голобородько Фикрату дотянуться не удалось — инфаркт случился в феврале с Голобородько. Отнюдь не по вине Фикрата. А о сговоре нациста с Харитоном Фикрат как будто бы не знает… А может, и правда, не знает, как вы думаете, Константин? — Славик ехидно прищурился. — А что мешает поставить его в известность? Вы представляете себе возможности Фикрата?

Возбужденный Славик подпрыгнул с кресла, подлетел к ограждению, сплюнул вниз и повернулся.

— Неплохая интрижка образуется, Константин? Пойдете ко мне в соавторы?

— А ведь в этом что-то есть, — задумался Максимов. — Фикрат по старому адресу проживает? На Большевистской?

— Да нет, Фикрат давно новой крепостью обзавелся. Дом отгрохал на Немировича-Данченко. Но просто так, Константин, туда не попасть…

Расширить информацию Славик не удосужился. Он как-то странно вздрогнул, глаза остекленели. Сгусток крови выстрелил изо рта. Славика круто качнуло, повело боком, он сделал шаг вперед, чтобы хоть как-то удержать падение, однако нога подкосилась, и Славик рухнул чисто по-голливудски — плашмя. Снайпер немного смазал — вместо головы попал в шею…

Он рухнул вместе с креслом — вбок. Славик мертв, реанимация не спасет. Навидались мертвецов — глаза, как блюдца, застывает идея недоношенная… Ну и дела. Сделав кувырок, Максимов вскочил на колени и запоздало сообразил — стрелок его не видит, шифер не дает. Дальнейший поступок был еще глупее — он выпрямил спину, качнулся. Пуля просвистела над правым ухом. В леске засел, гад! Знали, что у Максимова пистолет, и не шли на прямой контакт. Теперь точно пойдут…

Он скатился по боковой лестнице. Монстр с умилительным прозвищем Снежок, завидев чужака, залился лаем. Под бренчание цепи и грозные раскаты он вбежал на крыльцо. Куда бежать? Просторная веранда, обшитая вагонкой, пучок прошлогоднего мятлика в вазе. Слева кухня, справа узкий коридор с плоским светильником. Эй, вставайте!.. Комната, увешанная старыми уютными коврами: везде ковры — на стенах, на полу, на продавленном диване. Даже под телевизором, демонстрирующим мелодраматическую муть, зажато уголком что-то ковровое. Сидят себе, кино смотрят и в ус не дуют. Повернули головы, глянули испуганно.