Отчим моей подруги - Милана Стоун

— Что именно неправильно? — говорит шёпотом, касаясь губами моего уха, вздрагиваю от интимности этого действия. Мне кажется ещё немного, и я раскисну в его руках или упаду в обморок. — Почему ты думаешь, что мы с тобой не можем… — он замолкает, видимо, подбирая слова, — не можем немного поразвлечься? — спрашивает, оглаживая мой голый живот, идёт выше, трогая место под грудью. Напирает. Вдавливает меня в себя ещё сильней. Не могу отказать. Замираю. Я не хочу думать о том, что что-то твёрдое, как сталь, упирается мне в попу. — Ты не можешь бегать от меня вечно, — зловеще с рычащим смешком.

Утыкается носом в мою макушку и тяжело вздыхает, ерзая подо мной, и я чувствую, как его член дергается ко мне.

Мне настолько стыдно и неудобно, что я готова вновь расплакаться, но ощущаю, как легкое возбуждение проносится по телу и отдаётся ноющей тяжестью в животе.

От этого не легче.

Развратная девка — вот кто я, кайфую в руках взрослого мужчины, чужого мужа. Нет мне никакого оправдания.

Я бы могла устроить скандал, могла бы остановить его руки, что уже касались моей груди в кружевном лифчике. Могла бы… но не стала.

Прикосновения нежные, лёгкие как перышко, но я чувствовала себя пойманной маленькой мышкой в лапах огромного хищника. Одно движение, и он сожрет меня, один писк и возьмёт то, в чем он не привык себе отказывать.

Между нами не то, что искрит, а горит неконтролируемым пламенем. Обжигающе. Поздно. Он уже владеет мной.

Я должна его оттолкнуть, обязана остановить все это, прекратить, запретить ему к себе прикасаться. Немедленно. Но черт, как же хорошо я чувствую себя именно на этом месте, рядом с ним, в его объятиях. В мужских, грубых, очень умелых руках. Хочется поддаться и позволить делать со мной все, что ему угодно.

Было ли мне когда-нибудь настолько волнительно и в то же время спокойно?

Нет, никогда. Никогда меня так не тянуло к другому человеку, никогда я не ощущала такой круговорот различных эмоций. Даже к Богатыреву не было подобного.

Я же говорила, что Хайдаров самый настоящий дьявол? Соблазнитель бедных невинных девиц, не меньше.

— Твой… твой парень, как он делает тебе приятно? — его слова жалят. Больно пронизывают прямо в сердце, что начинает щемить, а реакция на это убивает во мне всю гордость.

— Я не понимаю, к чему вы спрашиваете, — сипло, не узнаю свой голос, обычно он звонкий как колокольчики, а сейчас… сейчас он плавный с нотками соблазнения. — Вы уверены, что желаете поговорить о моем молодом человеке? — спрашиваю, поворачивая голову в его сторону, опуская ресницы.

— Ты не умеешь врать, Мирослава, — пятерней берет меня за щеки и поворачивает лицо к себе, чтобы смотреть мне в глаза. А я не могу. Смотрю куда угодно, только не на него. Мне кажется, он все может понять, прочитать мои мысли, узнать все обо мне, стоит подчиниться ему. — Тебя сдаёт твоё тело, что продолжает реагировать на меня, когда мы говорим о несуществующих отношениях, — грубым недовольным голосом.

Такое ощущение, что мужчина меня решил отчитать. Немыслимо.

— Неправда. Вы ничего не знаете обо мне. И как мне ещё реагировать, если вы удерживаете меня насильно? — поднимаю вверх бровь и все же решаюсь заглянуть в его глаза, что странно поблескивали. Лицо его напряжённо, как и все тело, натянуто, сосредоточенно, готово к нападению.

Разговоры лишь отвлечение.

— Ты не знаешь, о чем говоришь, — говорит уверенно, возвращается к исследованию моего тела, переходит на голые коленки, прикоснувшись к которым его передергивает. А меня вместе с ним. — Если бы я хотел удерживать тебя насильно, то уже бы драл на этом столе. Тебе лучше признаться сейчас. Я не люблю, когда мне нагло врут.

Его слова приводят меня в шок. А стоило мне представить то, о чем он сейчас сказал, по телу проносится волна неконтролируемого возбуждения вперемешку с возмущением.

Да что за хам? Где его манеры?

— Молчишь? Так и знал.

Хмыкает, оставляя на щеке мокрый поцелуй, след от которого начинает гореть.

— Если ты не хочешь сознаваться, что солгала мне ранее и продолжаешь врать сейчас, то тогда почему бы тебе не ответить на мой вопрос? — спокойным тоном. — Как твой сопляк тебе делает приятно?

Произнося это, он приподнимает меня и поворачивает к себе лицом, заставляя упереться задницей на его рабочий стол.

Ноги не держат. И Хайдаров продолжает придерживать на месте и самодовольно ухмыляться при этом. Ему эта игра явно доставляет удовольствие.

— Вы ненормальный! Вам бы к доктору обратиться, в вашем-то возрасте такие проблемы с головой… — не договариваю, смотрю с опаской.

Качаю головой в разные стороны, и пряди волос выскальзывают из высокой прически, что мужчина растрепал не думая.

Ловлю на себе его заинтересованный этим действием взгляд и сдуваю волосы с лица, под его странный гортанный стон.

— А ты смешная.

Заявляет он мне, встав с места, берет за подбородок и поднимает мое лицо к своему.

— Только не могу понять: ты реально такая глупая, или притворяешься невинной идиоткой?

— Чт…

Договорить мне не удаётся, так как мужчина вихрем налетает, снося принадлежности со стола и подхватив за бёдра раскладывает мое тело на поверхность. Упирается своей грудью, не давая вздохнуть.

Требовательные губы прикасаются к моим поджатым. Пытаюсь оттолкнуть, подняться. Не выходит. Он кусает. Заставляет открыться для него. Наглые руки расстегивают пуговицы на блузке, представляя меня в полу обнаженном виде. Отстраняется, рассматривая мою тяжело опадающую от резких вздохов грудь. Высказывает себе под нос что-то не понятное, касаясь пальцами ключиц.

Его ранее весёлое настроение пропадает, он смотрит с огнём во взгляде, задевает бретельку и спускает ее вниз по плечу. Вылизывает взглядом каждый миллиметр, останавливая глаза на моих губах, что невольно чуть приоткрылись и испустили полу стон.

От такого навязчивого внимания становится некомфортно и стеснительно лежать перед ним и видеть, как мужчина реагирует. А он реагирует. Грудь ходуном ходит. Ноздри раздуваются, и он складывает губы в тонкую линию.

Можно подумать, что он зол, но его бугор на штанах говорит о том, что им завладела похоть. Опасно для меня.

— Нет, малышка, сопротивляться бесполезно, — снимает пиджак, кидая его на кресло. — Я знаю, что у тебя никого нет. Кроме меня.

Издаёт смешок с издевкой. А меня колотит от осознания того, к чему он клонит и готовится.

— Слишком долго ты пряталась по углам, — понижает он голос до хрипоты.

Медленно пытаюсь отползти, слежу за каждым его движением. Наготове. Но он хватает за ногу под коленкой и стягивает меня обратно на прежнее место, разводя ноги широко в разные стороны. Устраивается между ними. При этом улыбаясь слишком довольно.