Черепа - Кирилл Олегович Михайлов

подкрепление, одна часть оперативников начала исследовать всё вокруг усадьбы, дабы найти следы сбежавшего убийцы, а другая часть пыталась взобраться на второй этаж. Оказавшись там, они вошли в комнату и…да…там лежали Женя и Оля…

В кухне снова повисла тишина. Повторялся вчерашний сценарий, когда между Мари и матерью произошёл точно такой же неприятный разговор во время завтрака, как раз таки насчёт этого проклятого леса. На глазах матери появились слёзы, а лицо чуть покраснело. Мари поняла, что Паша не врал. Жени и Оли отныне больше нет с ними. Мама нервно сглотнула, затем сказала:

— Мари… — чуть потянув паузу продолжила. — Я тебя прошу… умоляю тебя… — чуть тише произнесла она. — Ради меня и своей жизни… не ходи туда больше никогда… Побереги себя и Пашу… Вы ещё так молоды, вам незачем больше идти на такие риски… — мама, с дрожью в груди, вздохнула и спросила. — Я так понимаю, вы туда пошли, чтобы самостоятельно поймать того маньяка?

Мари чуть судорожно посмотрела в глаза своей матери, сквозь её блестящие от света слёзы. Мари еле кивнула и беззвучно ответила такое застрявшее, будто комок в горле: «Да». В ответ мама уставилась в свои сложенные “домиком” пальцы и тихо, медленно и безостановочно закивала.

— Я так и думала… — продолжала она, кивая, смотреть себе под нос. — Мне офицер по телефону сказал, что вы очень хорошо помогли следствию по поимке маньяка и теперь его будет проще отыскать. Он вас настоятельно попросил больше не заниматься этим делом и тем более не заходить в лес. Насчёт Жени и Оли… их после завтра…

Мама, не сумев договорить, смолкла. Мари и без конца маминой речи поняла, что теперь будет с её друзьями, и где она отныне сможет их видеть. Ещё несколько минут оба молчали, уставившись на круглый стеклянный стол под собой, на который они опёрлись локтями, дабы не упасть от бессилия и страха, вдруг разом нахлынувшим на них. Мама хотела ещё что-то было сказать, несколько раз звучно вдыхала в себя будто бы спёртый вокруг себя воздух, однако, после короткой паузы, не найдя слов для продолжения темы, с досадой, с большой горечью и мучениями о том, что она так и не смогла рассказать Мари что-то более, чем сегодняшние новости о маньяке, выдыхала, и на кухне снова начинала витать тишина. Мари, в полном безмолвии, начала снова прокручивать у себя в голове весь эпизод, произошедший с ними в той усадьбе. Опять перед собой она увидела тот роковой дом, с которого уже не все смогут вернуться живыми и здоровыми. Вспомнила, как оставила одну Олю в гостиной, в результате чего её схватил маньяк и унёс на второй этаж. Снова в голове нарисовалась та страшная карикатура за шкафом, где был изображён череп с выжженными глазами и буквой «П», очерченном на деревянном лбу. Затем начались судорожные поиски пропавшей Оли. После, находка страшных черепов… падение Паши… появление маньяка…удушье…

Прокручивая все эти жуткие эпизоды в голове, Мари вспомнила, как после потери сознания ей привиделось странное видение, где она сидела на пикнике в осеннюю пору. Рядом с ней были мама, папа и… брат? Точно. Брат… Хотя постойте, какой брат? У неё же никогда не было никакого брата…

Мари, не в силах больше слушать эту затянувшуюся тишину, спросила вдруг назревший у неё вопрос:

— Мама, а у меня был брат?

Мама продолжала смотреть себе под нос, поэтому её взгляд был немного прикрыт от глаз Мари. Однако после произнесенного вопроса, её брови вдруг потянулись ко лбу, а глаза чуть округлились. Мама подняла голову и посмотрела на неё. Мари увидела, как глаза её всё также оставались мокрыми, но в них уже не наблюдалась та печаль, которую они разделяли вместе буквально пару минут назад. Скорее всего, в них была какая-то озадаченность, удивление. Ещё немного посмотрев друг другу в глаза, мама произнесла:

— Нет, Мари. У тебя никогда не было брата, — твёрдо сказала она. В её голосе уже перестала слышаться дрожь и горечь. Она ответила ей так, будто бы Мари спросила какую-то глупость или, скорее всего, совсем неуместный вопрос.

— Мари, ты покушала? — неожиданно перевела разговор мама.

— Да, мама, — Мари почувствовала что-то не ладное. Как-то резко мама изменилась в лице.

— Ты таблетку выпила?

— Нет ещё.

— Выпей, пожалуйста. Не забывай про неё, там ведь витамины, — решительно ответила она. — А я пойду полежу, что-то голова разболелась. Наверное, сильно распереживалась за вас…

Мари ещё раз взглянула на свою маму перед тем, как она встала и ушла в гостиную. Она увидела, как её глаза резко потускнели, а её лицо неожиданно побледнело. Кухня потеряла то яркое свечение от солнца, исходившего сквозь незакрытые небесно-голубыми занавесками окна. В ушах появился какой-то непонятный звук, походивший то ли на тихий работающий телевизор, то ли на чьё-то шептание. Стены, пол и потолок потеряли свои привычные очертания и их внешняя оболочка, как старая штукатурка, моментально опала, оголив вековую могильную землю. Мари, не понимая, что происходит, уставилась на маму. Она была повёрнута к ней спиной, однако голова, как не странно, смотрела прямо на неё. Страшные очертания черепа вдруг проявились на её иссохшем окаменевшем лице. Мамины зеницы, походившие на бездонные чёрные орбиты, впились в её, вдруг обмокшие от страха глаза. Нижняя челюсть отвисла, оголив своё бездонное хайло. Оно медленно начало засасывать весь свет, озарявший всю кухню, со страшным мерзким свистом. Наравне с многочисленными шепчущими голосами и этим отвратительным громким свистом, в голове Мари все эти звуки перемешались, наложились друг на друга, образовав невыносимую какофонию, походившую на метод пыток для изведения человека до психического срыва. Вся радость, когда-то окружавшая её, мгновенно исчезла. Мерзкий, чудовищный череп стал медленно отдаляться от своего привычного места, приближаясь к лицу Мари. Будто черепа из её недавнего кошмара переместились в реальный мир и стали явью. Она также, как и во сне оцепенела и ничего не могла поделать. Кухня стала похожа на тёмное заброшенное подземелье, со всех сторон которого проросло прогнившей угольно-пепельной почвой. У её мамы, неподвижно стоявшей прямо перед ней, почернело платье, а руки стали похожи на тоненькие изломанные тросточки с выпирающими фалангами. Череп, отделившийся от единого тела и ставший собственным мёртвым организмом, тем временем уже успел подлететь к лицу Мари. Бесконечно тёмная, глубокая пасть находилась буквально в сантиметре от носа Мари. Он сделал страшный мерзкий вдох со свистом, будто бы пытаясь засосать голову Мари в себя, в бездну, где она будет просто сознанием, витающем в необъятной пустоте.