Пороки и их поклонники - Татьяна Устинова

Нет. Вряд ли.

Она тряслась и хватала его за кисть холодными пальцами, какбудто натертыми наждачной бумагой, и явно чего-то боялась.

Двух приличных и скучных джентльменов из “Радости”? Почему?

Кто приходил к ней накануне и пел хором? Вряд ли в делозамешаны несколько “религиозных организаций”, значит, скорее всего “Радость” иприходила. Лизавета в первом своем завещании отписала им квартиру – Архиповникак не мог в это поверить.

Во-первых, пока она была жива, никакие “религиозныеорганизации” не занимались в ее квартире хоровым пением. Во-вторых, несмотря накрайнюю экзальтированность и манеру говорить в духе русского интеллигентаВасисуалия Лоханкина, Лизавета не была ни фанатичкой, ни убогой.

Как она могла завещать квартиру религиозной общине?! Или еезаставили, а она тайно изменила завещание?

Тогда почему в его пользу, а не в пользу несчастной сироты,которую Архипов поклялся “не оставить”, а она взяла да и пропала средь беладня, едва он уехал на работу?!

Вывороченные кости царапались друг о друга и о мягкийматрас. Тинто поблизости тяжело вздохнул – ему передавалось беспокойствохозяина.

Держась за спину, Архипов сел, подтянув к подбородкуджинсовые колени.

Дождь шумел, было тепло и влажно, и хотелось, чтобы ночьбыстрее прошла.

Три часа. Самое время для кофе.

Архипов включил чайник и на всякий случай предпринял ещеодин рейд к соседкиной двери. Как и все предыдущие, рейд закончился ничем.

Владимир Петрович постоял на площадке, порассматривалпотолок – темный, как ночное небо, – и внезапно вспомнил, что хотел проверить,почему не горит свет.

Три часа. Самое время для проверки электричества.

Что-то мелькнуло по противоположной стене – огромное, темноеи быстрое. Мелькнуло и пропало из глаз. Архипов замер.

– Тинто! Это ты?!

Мастифф показался в дверном проеме.

– Это ты шляешься, Тинто?!

Пес ответил что-то, но Архипов не понял. Иногда его простобесило, что его собака не говорит нормальным человеческим голосом, нормальнымичеловеческими словами. Ну что ему стоит, а?

Архипов вернулся в квартиру, отыскал фонарь и спустился полестнице на один пролет. Тинто тоже вышел на площадку, и огромная черная тушамаячила теперь в жидком полумраке на верхней ступеньке.

Хорошо, что он там. Вдвоем не так страшно.

Архипов посветил перед собой – широкий луч сделал круг постене и упал к его ногам желтым и теплым пятном. Впереди была квадратнаяколонна, нелепо торчавшая посреди площадки, – бывший мусоропровод, нынезацементированный.

Маленький Архипов и соседи-мальчишки мусоропровод обожали. Внем было черно и воняло, зато брошенная консервная банка долго и упоительностучала по стенам, а потом шлепалась с далеким, как будто смазанным звуком. Промусоропровод ходили всякие легенды – например, что там, внутри, замурованмертвец и время от времени он колотит по трубам, хочет выбраться. Ещесуществовала легенда про клад, тоже, естественно, спрятанный в мусоропроводе.

Лет пять назад из соображений гигиены и санитарии этодостижение жилищно-коммунальной мысли наконец-то ликвидировали, только колоннаосталась.

За колонной был выключатель. То есть, чтобы зажечь наплощадке свет, нужно лезть за эту самую, бывшую мусорную, колонну.

Архипов полез.

Кто придумал, что свет можно зажечь, только залезши замусоропровод?! Зачем такие сложности – вроде гостиничного выключателя вгардеробе! Почему никогда и никому в этой стране нет дела до самых простых ипонятных вещей, вроде “удобно – не удобно”.

Как будто специально делали так, чтобы было не удобно!

Войти в подъезд с коляской – невозможно. Архипов сто раззатаскивал чужих младенцев на первый этаж, к лифту, сопя и обливаясь потом.Внести диван – боже сохрани! Какие двери и какой диван? Двери во-от такусенькие,а диван во-он какой! Впрочем, можно ведь жить и без дивана, что тут такого? Иливтащить его в окно! Архимед придумал рычаг и просил “точку опоры” – ипожалуйста, и сколько угодно! Стоянки не было, пока сами не построили! Подваланет до сих пор – лыжи, велосипеды, санки и банки прекрасно постоят и набалконе, и кому какое дело до того, что балкон может быть райским садом, а нескладом утильсырья, и ваша Голландия с ее цветами в каждом окне нам не указ!

Когда Архипов проник за квадратную колонну, злился он ужевсерьез.

“Зато мы делаем ракеты и перекрыли Енисей, а также в областибалета мы впереди планеты всей” – а выключатель за мусоропроводом!

Он поводил фонарем по стене, отыскивая пластмассовыйквадратик, нашел и нажал.

Свет послушно зажегся.

Тинто Брасс на площадке длинно вздохнул, что означало –вылезай, хватит.

Архипов погасил фонарь и полез обратно.

Так, так.

Гурий Матвеевич, дежурный дедок, располагал “пультом”. На“пульте” была одна-единственная кнопка. Этой кнопкой свет зажигался во всемподъезде, с первого по последний этаж. Правда, на каждом этаже замусоропроводной колонной был отдельный выключатель – так положено по техникебезопасности или еще почему-то, и выключатели оставили, решив не препираться сжэком и домоуправлением. Ибо известно всем, что препираться с этими всесильнымиорганизациями абсолютно бессмысленно и даже порой опасно. Проще движение“Талибан” поголовно обратить в христианскую веру, чем добыть в жэке разрешениена что-нибудь.

Выключатели оставили и никогда ими не пользовались с тойсамой поры, как справили Гурию Матвеевичу “пульт”.

Выходит, прошлой ночью кто-то долго протискивался замусоропровод, а потом обратно, чтобы погасить на площадке свет. Вряд ли этосделал Макс Хрусталев – даже если он врет и несколько раз до этого побывал вподъезде, все равно найти выключатель трудно, почти невозможно.

Архипов задумчиво потрепал башку Тинто Брасса и зачем-то ещераз позвонил в квартиру Маши Тюриной. То есть как бы в свою собственную,полученную сегодня по наследству.

Ясное дело, никого там не было.

Куда, черт ее возьми, она делась?!

* * *

Под утро сильно похолодало, и невыспавшийся Архипов совсемзамучился и замерз. Тинто Брасс тоже был печален. Один Гектор Малафеев,несмотря на то, что побывал в ванне, сохранял тонкость и элегантность. Архиповпристроил его на подоконник сушиться, и Гектор с декадентской пахитоской взубах поглядывал оттуда загадочно.