Карамелька. Отыщи меня в своей памяти... - Лив Янг
Шрифт:
Интервал:
– Конечно не стоит, – выдыхаю наконец. Смотрит на меня оценивающе, старательно считывая реакцию на свой монолог. – И о том, как подкупил девушку с этих фотографий, я думаю тебе тоже следует мне рассказать… О девушке из кафе с поддельными фотографиями и несуществующим порошком, из–за которого у меня якобы случился «выкидыш»… – кидаю на стол планшетку с распечатанной выпиской из медицинской карты. – Поддельном медицинском заключении врача клиники, предоставленном Горскому, после моей выписки… Расскажешь, почему Дан до сих пор казнит себя в моем мифическом выкидыше, и воспринимает собственную дочь, как ребенка Белова?
На лице отца появляется легкая усмешка.
– Герман принимал Лию, как свою, но тебя это совсем не беспокоило, – он все–равно считает, что поступил правильно.
– Герман называл твою внучку «приблудышем» и терпел ее присутствие рядом, только ради твоих связей с общественностью... – рычу в ответ, мгновенно срываясь. – Что ты вообще знаешь о моей жизни с ним?! Лишь то, что он устраивал тебя в качестве моей пары?
Вижу, как бледнеет его лицо, но меня это уже вряд ли остановит.
– Что же ты, договаривай правду! Это ведь ты виноват в том, что с нами произошло! Ты убедил меня в изменах Дана! Ты смонтировал эти гребанные фотографии и не поленился нанять девочку, чтобы заставить меня уехать из города! Из-за твоего чертового эгоизма, я чуть не потеряла Лию!
– Я не знал, что ты ждешь ребенка!
– Это тебя не оправдывает! Ты подделал документы, солгал Дану! Папа, он столько лет винил себя в случившемся! Все ради чего? Избавиться от неугодного тебе мальчишки, нарушавшего спокойствие твоего клуба в течении десяти лет? …Неподходящая пара друг другу? Ты в своем уме?! А кто тогда подходящая? Гера, сидящий на синтетике? Не справляющийся с собственными приступами агрессии, отправивший меня на больничную койку и спихнувший вину за аварию на невиновного человека? Я три года с этого гребанного кресла на ноги встать не могу, прошлого не помню и просыпаюсь от ночных кошмаров, не понимая сон это был или реальность! Это именно та жизнь, которую заслужила твоя особенная дочь, да, папа?!
Меня трясет. Стараюсь успокоиться, растирая плечи руками.
– Мира, я не хотел… – смотрит сквозь меня.
Взгляд потерянный, плечи опущены. Даже не пытается подойти, знает, что не подпущу.
– Ты даже сейчас врешь, – глаза застилает пелена слез, даже не пытаюсь остановить их поток. Пусть знает, насколько больно мне говорить об этом. Уже не кричу, просто смотрю на человека, вырастившего меня, и не понимаю, в какой момент, он превратился в абсолютно чужого для меня. – Я попросила тебя рассказать правду, а ты… – рвано выдыхаю, пропитывая солеными дорожками рукава водолазки, как когда–то в детстве. – Ты снова мне врешь, папа… После всего, что ты сделал с нами за все эти годы… Как ты смеешь решать, какой жизнью мне жить? Чем ты лучше Белова … или того же Горского… Проблемы с доверием? Детдомовский? Он верил тебе… А ты что сделал, растоптал его доверие в болоте вранья, которое сам же и создал? Он доверял мне… А я просто бросила его одного, поверив в байки собственного отца… даже не попытавшись его выслушать… Так кому ему доверять, папа? Ради чего все это…
– Прости меня… Я не хотел…
– Так просто? – смотрю на него сквозь затуманенную пленку и мне его совсем не жаль. – Попросил прощения… и все? А кто вернет мне шесть лет моей нормальной жизни? Ты? А Дану и Лие первое слово, шаги, отцовские объятия, первую улыбку, разбитые коленки и произнесенное впервые слово «папа»? Тоже ты? Они чужие друг другу, как и мы с тобой теперь…
– Мира, я… Дочь, прошу тебя…
– Не смей, – перебиваю его жестко. – Не верю ни единому твоему слову… Не сегодня… Если ты сейчас просто молча уйдешь, я буду тебе очень благодарна…
– Не отгораживайся от меня, – собирает пальто в охапку, умоляюще глядя на меня. – Я очень виноват перед тобой и Даном. Я прекрасно осознаю это, но все же надеюсь… вы когда-нибудь сможете простить меня... Вы с Лией единственное, что осталось светлого в моей жизни.
Растеряно оглядывается, робко кивает напоследок и твердым шагом выходит из студии.
Сдерживаю себя. Впиваюсь ногтями в плечи так сильно, что если бы не рукава водолазки, там точно остались бы кровавые следы. Хочется кричать от боли, но не физической. Грудную клетку сдавливает, словно металлическими прутьями. Сгибаюсь пополам, разрешая себе разрыдаться и выплеснуть скопившееся наружу.
Это нормально... Когда-нибудь это все-равно должно было произойти...
Глава 12. Дан. Прелести семейной жизни…
Сквозь сон слышу тихое шуршание открывающейся двери спальни. Еще не совсем понимаю, где я и под чьим весом прогибается кровать, но мне это уже вовсе не нравится.
Воскресенье... и мое личное царство Морфея отказывается выпускать меня из своих цепких объятий. Обнимаю подушку, отворачиваясь от источника шума, на мгновение вновь проваливаясь в сон, из которого меня тут же выдергивает чей–то осторожный тычок в плечо.
– Дан, – слышу детский робкий шепот и чувствую еще один тычок поувереннее в руку. – Ты спишь?
– Угу, – мычу сонно в подушку.
Тяжело вздыхает, тут же затихая. Затылком чувствую, как продолжает гипнотизировать меня взглядом.
– Дан…
– Ммм? – едва сдерживаю улыбку, но все еще специально не шевелюсь в надежде, что сдастся первой.
– Мне скучно…
– Поиграй во что–нибудь.
– Я уже играла, – печально выдыхает она.
– Тогда поспи.
– Без мамы не спится.
Рычу, грозным медведем заваливая мелкую на кровать и подтягивая к себе под бок. Хохочет, пытаясь вырваться, но от меня так просто не избавиться, тем более в первый и единственный выходной за месяц.
Закутываю ее в кокон из одеяла, умащиваю рядом, чтоб не брыкалась, крепко фиксируя
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!