Карамелька. Отыщи меня в своей памяти... - Лив Янг

– Тогда нет, – качает головой. – Да и мне, честно говоря, все–равно было. Я на тот момент таких денег в руках ни разу в жизни не держала.

Киваю, ожидая продолжения.

– Было несложно, – хмыкает она. – Я знала, что не одна, и со мной точно ничего не случится. Нарядили как куклу, накрасили и запустили в клуб вместе с остальными. Мальчики приветливые, радовались вниманию девчонок и заключению крупного контракта. Дана нашла быстро. Он был шебутным, но при этом абсолютно безвредным. Внимания на меня не обращал. Но ведь мне это было безумно важно. Я не могла сдаться так быстро и вернуться с вечеринки ни с чем... Когда пить стало не интересно, предложили сыграть в правду или действие. Вот там–то девчонки быстро смекнули что к чему и свели все к исполнению плана… Но я клянусь, между нами ничего не было. При первом же их желании, поняла, что играть будем не по–настоящему.

– Это как? – склоняю голову в бок, глядя на нее.

Тянется за моим телефоном, быстро пролистывая кадры.

– Смотри, – поворачивает ко мне экраном. – Кажется, что он соблазняет меня, верно?

Смотрю на шепчущего ей что–то на ухо Дана.

– Но это не так, – мотает она головой, тыча в экран пальцем. – Он придерживает меня за талию, не позволяя перейти границы дозволенного и шепчет на ухо, что мне нужно просто сделать вид, что желание выполнено так, чтобы ни один из сидящих за столом ничего не заподозрил. Мне же проще, играючи выполняю желания, возвращаясь на свое место. С каждым разом все меньше боясь быть использованной кем–то из команды и раскрепощаясь в заданиях. Мне ничего не будет, а парень, с которым нужно все это провернуть, безбожно влюблен в свою невесту.

– Допустим, – откидываю телефон. – Что было после?

– Мы все разъехались по домам. Мне перевели деньги и предложили встретиться с девушкой Горского, – она заерзала на стуле. – Я отказалась.

«– Если завтра соцсети будут пестрить твоими разгульными фото из ночных клубов – я тебя перед тренером оправдывать не буду.

– Подумаешь напился… Ну, станцевал разок на барной стойке… Сыграл холостяка перед журналистами так, что никто в жизни не подкопается, – фыркает, закатывая глаза. –Домой же ночевать вернулся.

– Когда мы объявим о помолвке, твои фанатки меня сожрут с потрохами…

– Эй, ничего не бойся, – нежно касается моих губ своими. – Я люблю тебя и всегда буду рядом, договорились?»

Картинка исчезает так же внезапно, как и появилась.

– Ничего не понимаю, – сжимаю виски пальцами, крепко зажмуриваясь. – Я ведь знала о происходящем, почему тогда мы расстались?

– Ты не помнишь? – она удивленно смотрит на меня, не решаясь продолжать.

– После аварии часть памяти осталась заблокирована мозгом… – пытаюсь объяснить девушке. – Воспоминания накатывают болезненными яркими вспышками. Будто тысячи мелких осколков разбитого зеркала, впивающиеся в твою голову. Они все перемешаны, и я никак не могу собрать их воедино.

– Мне жаль, – отставляет чашку в сторону. – В таком случае, не уверенна, что могу рассказать тебе произошедшее.

– Вот только ты не начинай, ладно? – вскипаю я. – Кого мне тогда спрашивать? Дан не расскажет. Отец только орет, отмахиваясь от меня как от прокаженной. Ты мой должник, сама сказала, что готовилась к этому разговору много лет.

Молчит, упрямо поджимая губы в тонкую линию. Смотрит в стол.

– Лана, что произошло дальше, рассказывай!

– Ладно, – выдыхает, тревожно поглядывая на меня. – Учти, остальное я знаю со слов Горского и девочки, которая все–таки согласилась на встречу с тобой… Тасе предложили поехать на встречу вместо меня. Она согласилась. Встретились с заказчиком. Показали фотографии из какого–то отельного номера. Говорила, фотографии были темными и недостаточно четкими. Явный монтаж. Но после вышедшей в свет статьи с кадрами «отдыха» команды, эти фото вполне можно было предъявить как настоящие... После встречи примчалась в общагу испуганная, в слезах, с трясущимися руками. Все время говорила о какой–то больнице, и что ее никто о таком не предупреждал. Собрала вещи и уехала к родителям в Ростов. Я тогда ничего не поняла…

– А потом?

– Через несколько дней в общагу вломился Дан. Я думала, он убьет меня… – хмыкнула девушка, погружаясь в воспоминания. – Забилась в угол и молилась, чтобы в живых оставил. Он был пьян, в крови и подранной рубашке. Разгромил комнату, думая, что это я была на встрече с тобой. Кричал, что ты потеряла ребенка из–за меня… и что уничтожит меня и того, кто меня нанял.

– Ребенка? – хмуро бегаю взглядом по ее лицу. В моей медицинской карте нет никаких записей о выкидышах.

Кивает.

– Тася говорила, что у тебя открылось кровотечение на нервной почве, и она вызвала скорую, после чего сбежала, – виновато растирает плечи руками. – Дан позже рассказывал, что ты лежала в реанимации несколько дней. Потом сменила все контакты и исчезла из страны. Он видел заключение врача. Там говорилось о каком–то веществе, подсыпанном тебе в напиток. Но Тася ничего о таком не говорила, она была очень напугана. До сих пор не верю, что она могла подмешать тебе какую–то дрянь.

– Ничего не понимаю, – выдыхаю, глядя сквозь Давыдову.

Реанимация была... Сохранение жизни плода после кровопотери тоже. Выкидыша не было! И никакого порошка в напитках тоже. Был нервный срыв, тонус и угроза, которые благополучно сняли капельницами и успокоительным.

Кто-то хорошо постарался, меняя данные в заключении врача и предъявляя их Горскому.Смотрю на бледную девушку. Кажется, Лана сама сейчас в обморок грохнется от этих воспоминаний.– Как так вышло, что вы до сих пор вместе? – быстро меняю тему в другое русло.

– Мы не вместе, – смотрит на меня округленными от ужаса глазами, шмыгая носом. – Дан поставил ультиматум, переехать с ним в другой город и отрабатывать все свои грехи под его присмотром или сдаст меня в полицию за содеянное.

Хмыкаю, представляя себе грозного дядьку Горского над хрупкой восемнадцатилетней Ланой. Я бы тоже испугалась из детдома в тюрьму загреметь… И неважно, была виновата или нет. Этот человек мог сделать так, что все доказательства будут против нее.

– И ты поверила?

– Конечно! – смеется она, запрокидывая голову назад, старательно пытаясь не уронить набежавшие в уголки глаз слезинки.