Повелительница сердца шейха - Джэки Эшенден

После той первой ночи все было уже не так, как прежде, хотя секс был просто зажигательным. С тех пор как они вернулись во дворец, все изменилось, и они виделись только тогда, когда Тарик нуждался в ней физически. Постель была единственным местом, где они проводили время вместе. Они занимались любовью, и слова были не нужны, ничто не имело значения.

Тарик был очень одинок. Так что, возможно, все, что ему нужно, — это друг. Кто-то, с кем можно поговорить, кому можно довериться. Кто-то, кто не будет предъявлять к нему никаких эмоциональных требований. Она ведь могла это сделать, правда? Могла стать его другом?

— Я давно тебя ищу.

Она безошибочно узнала низкий, глубокий голос, который эхом разнесся по комнате, заставив ее вздрогнуть. Высокая мускулистая фигура Тарика заполнила дверной проем. Он взглянул на нее своими горячими золотистыми глазами, и у нее пересохло во рту, а щеки запылали.

Она знала этот взгляд. Он смотрел так, когда хотел ее. Часто среди дня, находя ее, где бы она ни была, беря ее за руку, ведя в свои комнаты или в какое-нибудь уединенное место, где раздевал и брал с неистовой страстью. После этого он молча одевался, разворачивался и уходил, возвращаясь к своим занятиям, явно удовлетворенный. У нее было ощущение, что в такие моменты он чего-то от нее хочет, что это не просто секс, но она не знала, что именно.

Тарик был одет в темно-серые брюки и одну из своих рубашек итальянского кроя, на этот раз темно-синюю, эффектно оттенявшую бронзовый оттенок его кожи. Как и всегда, Шарлотта была поражена его мужественной суровой красотой. Как удивительно, что такой мужчина принадлежит ей.

«Он не твой. И никогда не будет твоим. И ты никогда не будешь принадлежать ему».

Боль, засевшая в груди осколком стекла, напомнила о себе, наполнив сердце горечью.

Тарик запер двери и мрачно приказал:

— Иди ко мне.

Шарлотта чувствовала, как в ней разгорается желание. Не требовалось много усилий, чтобы заставить ее гореть, особенно когда он был рядом Но она не могла позволить этому случиться прямо сейчас.

— Подожди. — Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. — Мне нужно кое-что сказать.

Его глаза сузились.

— Что именно?

— Я думала о том, что ты рассказал в оазисе. О своем детстве.

— Это не имеет к тебе никакого отношения, — нахмурился Тарик.

— Да, это так. Но ты мой муж. Однажды ты сказал мне, что все, что касается меня, — это твое дело, а значит, и мое тоже.

Блеск его глаз ясно давал понять, что ему не понравилось услышанное.

— Я не хочу обсуждать это, — сказал Тарик, надвигаясь на нее. — У меня есть другие потребности.

Шарлотта знала, что это за потребности, и подозревала, что они связаны не только с сексом.

— Мы могли бы посидеть и поговорить. — Она вздернула подбородок, глядя ему прямо в глаза. — Разговор по душам, Тарик. Ты помнишь, как это делается?

Шейх не остановился, его тигриный взгляд был устремлен на нее.

— Я не хочу разговаривать.

Он обхватил ее за бедра и притянул к себе.

Шарлотта вскинула руки и прижала ладони к его твердой груди, удерживая его на расстоянии.

— Я не пытаюсь ничего у тебя отнять или заставить тебя дать мне что-то взамен, — сказала она, пытаясь справиться с собственной реакцией на него. — Я не собираюсь ничего от тебя требовать. Просто… Если тебе нужен друг, я могу быть им для тебя.

Тарик замер.

— Друг? — Мужчина произнес это слово так, словно понятия не имел, что оно означает. — Зачем мне друг?

— Всем нужны друзья, даже монарху.

— Ты ошибаешься. — Он сжал ее еще крепче. — Мне не нужен друг.

— Откуда ты знаешь, если у тебя его никогда не было? — парировала Шарлотта.

Тарик усмехнулся и притянул ее еще ближе, так что она смогла чувствовать твердость его желания.

— У меня есть Фейсал. И другие советники.

— Они не друзья, Тарик, а наемные работники. И это совсем не то.

Он не обратил внимания на ее слова и впился в ее губы жарким, жестким поцелуем, от которого у Шарлотты перехватило дыхание, и она едва удержалась на ногах.

— Тебе лучше присесть, — проворчал он. — И перестань болтать.

— Кстати, твой отец ошибся, — твердо сказала Шарлотта, направляясь к дивану, на который указал Тарик. — Ему не следовало так воспитывать тебя. Никто не может жить в вакууме, не говоря уже о ребенке. Так можно просто задохнуться.

Его лицо было бесстрастным, когда он подошел к ней и встал перед ней, твердый и холодный, как скала.

— Разговор окончен, жена, — сказал он с явным пренебрежением. — Просто раздвинь для меня ноги.

Сердце Тарика билось слишком быстро, странный гнев клокотал в груди. Он не понимал, о чем она говорит. Друг? Полная чушь. Зачем ему друг? Правда, у него никогда не было друзей, но ведь он никогда и не нуждался в них. Ему никто не нужен.

«Ложь. Она тебе нужна».

Но только для секса. С тех пор как он вернулся из оазиса, ему казалось, что секс с женой — это все, о чем он думает. Он не мог сосредоточиться на своих обязанностях, на работе, которую ему нужно было сделать, зато все время обнаруживал себя бродящим по коридорам дворца в болезненных поисках ее. Она всегда давала ему то, чего он хочет. Он должен был бы насытиться, но чувствовал только пустоту. Это было необъяснимо.

Шарлотта ошибалась, когда говорила, что в вакууме можно задохнуться. Задыхаются лишь те, кто нуждается в воздухе.

— Ты слышала, что я сказал. — Его голос был низким и грубым. — Делай, что тебе говорят.

Жена, не протестуя, расставила колени, ее голубые глаза были полны того же понимания, которое он видел в свете костра той ночью в оазисе.

— А ты знаешь, что однажды ночью я убежала из дома? — тихо сказала Шарлотта. — Мои родители спорили больше обычного, и я не выдержала. Меня искали несколько часов. Я слышала, как они звали меня, но не отвечала. Мне не хотелось возвращаться домой и слушать их крики. Однако они нашли меня и притащили обратно. Мои родители были так рассержены. Мать решила, что я слишком большая проблема, чтобы бороться за меня, поэтому позволила отцу взять меня под опеку. — Голос Шарлотты слегка дрогнул. — Хотя на самом деле он не хотел меня брать.

Тарик не понимал, почему эта дрожь в ее голосе вызвала у него боль в груди.

— Я знаю, что ты тоже можешь не хотеть меня, — продолжала она. — И тебе не нужно ничего, кроме секса. Но если понадобится с кем-то поговорить или побыть рядом, то я готова.

Ее слова причиняли боль, они впивались в него, как шипы, пронзая насквозь. Что было просто глупо.

— Замолчи, — прорычал он.