Повелительница сердца шейха - Джэки Эшенден

Шарлотта выпрямилась, глядя ему прямо в глаза, хотя сердце ее разрывалось на части.

— Прекрасно, — сказала она. — Устрой так, чтобы я вылетела сегодня вечером.

На его лице промелькнуло изумление.

— Шарлотта…

— Нет, Тарик. Выслушай все, что я тебе скажу. Я ухожу не потому, что хочу этого. Я ухожу потому, что ты не дал мне ни одной причины остаться. Ты ясно дал понять, что такое наш брак. С самого начала ты мне все разъяснил, и я полагала, что меня это устроит. Я не знала, что захочу большего. Но я передумала. Я хочу, чтобы наш брак стал настоящим, Тарик, как в эмоциональном плане, так и в физическом. Я хочу любви. Дай мне это, и я клянусь, что никакая сила на земле не заставит меня покинуть тебя.

Тарик словно окаменел.

— Я не могу, — произнес он наконец. — Это все, что я могу тебе дать.

В сердце Шарлотты образовалась пустота. Она даже не стала спрашивать, почему он не желает изменить решение.

— В таком случае я должна уйти.

Его глаза были холодны.

— Я попрошу Фейсала позаботиться о твоем путешествии, — сказал Тарик бесстрастно. — Дай мне знать, если обнаружишь, что беременна. Было очень больно. Но Шарлотта не позволила себе это показать. Просто развернулась и ушла.

Тарик долго стоял перед окном, глядя на свои прекрасные сады и фонтаны, отчаянно желая изгнать тоску из сердца.

Нет, он не мог пойти за ней. Он не мог дать ей то единственное, о чем она просила его. Он не мог подарить ей свою любовь.

Он слишком много работал, слишком много перенес, чтобы поддаться этим ужасным предательским чувствам.

Шарлотта должна уйти. Она заставляла его чувствовать слишком много. Это поставило под угрозу саму основу, на которой он строил свою жизнь. Он не мог поставить себя и свои желания на первое место, потому что нес ответственность за целую нацию. И его главной задачей было сохранить ее в целости. Однажды он уже подвергал страну опасности, потому что стал рабом своих эмоций. Он не мог допустить этого снова.

Прошло много времени, прежде чем он отвернулся от окна, заставив себя сделать несколько звонков, чтобы организовать Шарлотте перелет. Затем заперся в своем кабинете, оставив охранникам инструкции, чтобы его ни при каких обстоятельствах не беспокоили, и с головой ушел в работу.

Прошла неделя, а он все еще не давал никому аудиенции, отказывался от встреч. Тарик не хотел никого видеть. Он не хотел ни с кем разговаривать. Он должен был укрепить трещины в броне, которые создала Шарлотта, и мог сделать это только в одиночку. Неделя превратилась в две, а потом и в три.

Фейсал приходил по меньшей мере раз в день, требуя разрешения войти, но Тарик не отвечал.

Ничто не приносило успокоения.

Однажды вечером Тарик отправился в дворцовые бани, как делал это каждый день с тех пор, как Шарлотта уехала, потому что был не в силах заснуть от воспоминаний о ее мягких изгибах и волосах, похожих на лунный свет, о голубых глазах, которые смотрели на него так, словно в нем было что-то достойное, хотя он знал, что это не так.

Он бросился в воду и поплыл так неистово, будто выбирался из водоворота, доводя себя до изнеможения. Но изнеможение никогда не длилось долго, и как только оно проходило, боль возвращалась, принося с собой тоску и ощущение удушья. Будто воздух, которым он должен был дышать, иссяк, он задыхался и постепенно умирал.

«Тебе нужен воздух. Тебе нужна она».

Он заставил себя выбросить эту мысль из головы, еще сильнее погружаясь в воду, но потом заметил, что на краю бассейна кто-то стоит. Это был Фейсал.

— Как ты прошел мимо охранников? — недовольно спросил Тарик. — Никому не позволено входить.

— Я их вырубил, — коротко произнес Фейсал. — Тебе нужны новые охранники.

Тарик нахмурился. Он не хотел, чтобы Фейсал был здесь. Он не хотел разговаривать. Ему хотелось плыть до тех пор, пока не заболят мышцы и не исчезнет ощущение удушья.

— Чего тебе надо? — спросил он. — Говори и убирайся.

Фейсал пристально посмотрел на него, затем сказал с неожиданной яростью:

— Ты дурак, Тарик. Почему ты отослал ее прочь?

Тарик почувствовал, как его руки сжались в кулаки, но ему пришлось подавить гнев.

— Я не спрашивал твоего мнения, Фейсал. И будь осторожен в своих словах…

— Твой отец тоже был дураком, — резко перебил его старик. — Он полностью замкнулся в себе после смерти твоей матери. Ты это знал? Он так и не смог пережить потерю. Он изолировал себя, а потом сделал то же самое с тобой.

Тарик замер.

— Я говорил ему, что это неправильно, — продолжал Фейсал. — То, что он потерял жену, вовсе не означает, что его сын не найдет счастья. Но он не обращал на меня внимания. А теперь посмотри, что произошло. Ты закрыл границы своей страны и своего сердца.

Внезапно тяжесть, навалившаяся на грудь Тарика, усилилась, словно тиски сдавили его, он оказался в вакууме. Ему следовало бы приказать Фейсалу замолчать, сказать ему, чтобы он убирался, но он не мог говорить.

— А ты знаешь, что бывает с деревом, у которого обрезаны корни? — спросил Фейсал. — Или с огнем, лишенным кислорода? Они умирают. Твое упорное следование устаревшим заветам отца не убьет страну, Тарик. Но это в конечном итоге убьет тебя.

Вода была прохладной, но тело Тарика внезапно охватил жар. Эмоции внутри его — гнев, отчаяние, тоска — были слишком сильны, им некуда было излиться, они пожирали его живьем.

— Возможно, это должно было произойти много лет назад. До того, как я предал Ашкараз в порыве глупого гнева.

— Нет, — сказал Фейсал. — Это неправда. Это твой отец предал Ашкараз. Если бы он воспитывал тебя с любовью, а не с жестокостью, ты не был бы так одинок. А если бы ты не был так одинок, то не сердился бы на него и не связался бы с Кэтрин.

— Ты не можешь так говорить…

— Я могу и сделаю это, — перебил его старик. — Ты хороший правитель, Тарик. Но ты мог бы стать великим. Лучше, чем твой отец. Потому что у тебя есть то, чего ему не хватало: сильное и страстное сердце. Просто не нужно запрещать себе любить. Любовь — вот что делает правителя великим.

Еще несколько недель назад Тарик не обратил бы внимания на эти слова. Теперь они проникли в его сердце, в его разум через трещину в броне, оставленную Шарлоттой.

Он не знал, сколько времени простоял в холодных водах бассейна после ухода Фейсала. У него перехватило дыхание, воспоминания закружились в голове. Нежная рука Шарлотты коснулась его лица. Улыбка, когда та подняла на него глаза. Объятья Шарлотты.

Фейсал прав. Он любит Шарлотту.

Она сделала его лучше, сильнее. Она научила его быть сострадательным, милосердным и заботливым. Она сделала его цельным. Она сделала его правителем, каким он должен быть для своего народа. И если он хочет стать таким великим шейхом, то ему нужно, чтобы она была рядом.