Сердце Демидина - Александр Велин

тряпок. За ним следом вошёл полный человек с широкой, как дыня, улыбающейся физиономией.

Скуратов бросил тряпки на полку.

– Ваша одежда, – сказал он Демидину.

– Полюбуйтесь на него, – сказал он Многожёну Шавкатовичу, с гордостью указывая на Демидина.

Многожён Шавкатович запыхтел, ощупывая Константина Сергеевича влажными глазками.

– Где я? – спросил Демидин, стараясь говорить строго. – Я в КГБ?

Многожён Шавкатович хрюкнул.

– Можно сказать, что да. А можно сказать, что нет, – кокетливо ответил Альберт Викторович.

– Для чего меня сюда привезли? – спросил Демидин.

– Так много вопросов, – улыбнулся Альберт Викторович, подмигивая Многожёну Шавкатовичу.

– Худой он. Не сдохнет? – озабоченно спросил Многожён Шавкатович.

– Да он здоров как бык! – воскликнул Скуратов.

Он подошёл к Демидину и потрепал его по щеке. Константин Сергеевич онемел от возмущения.

– Полюбуйтесь, – сказал Скуратов и отбросил накрывавшую Демидина ткань.

Комната осветилась.

– Что вы делаете? – вскрикнул Демидин, прикрывая руками сияющую грудь.

– Ой! Вай! – завистливо всхлипнул Многожён Шавкатович.

– Вы только поглядите, какая у него мощь! – возбуждённо сказал Скуратов, хватая Демидина за ухо и выкручивая его с такой силой, что Демидин опять закричал, но теперь уже от боли.

Раздался хлопок, и из его груди ударил вверх столб гневного пламени, оставивший на потолке обугленное пятно.

– Ай! – взвизгнул Многожён Шавкатович, опасливо оглядываясь на дверь. – Зачем шумишь?

– Да, лучше быть поосторожнее, – смущённо согласился Скуратов. – Но вы видите, какая это сила! Для себя берёг, но чего не сделаешь за парочку лярвочек.

– За парочку? – недоверчиво спросил Многожён Шавкатович.

Скуратов тонко улыбнулся.

– Не за парочку, конечно, – сказал он. – Всё, как мы договаривались.

– Опасный он… – пожевал губами Многожён Шавкатович. – Что мне с таким делать? Как отправлять?

– А что вы собирались с ним делать, когда его у меня выпрашивали? – немного раздражённо спросил Скуратов.

– Мне сказали спросить – я спросил, – сказал Многожён Шавкатович. – Курултай сказал – Многожён сделал.

– Пусть ваш курултай и разбирается, – сказал Скуратов.

Многожён Шавкатович сморщился и пожевал губами.

– Сколько, говоришь? – наконец спросил он.

– Как договаривались, – повторил Альберт Викторович, и облизнувшись, написал в воздухе пальцем пару ноликов.

Многожён Шавкатович считал нолики, шевеля губами.

– Дорого, – вздохнул он.

– Что за шутки! – возмутился Альберт Викторович. – Вы же меня сами уговаривали!

– Не обижайся, дорогой, я же не говорю «нет», – заторопился Многожён Шавкатович, округляя глаза. – Но, честно тебе скажу, – продолжил он, хлопая себя по гулкому животу, – «да» я пока тоже не говорю. Подумать надо. Понимаешь, он дохлый какой-то, я его куплю, а он умрёт.

– Ничего он не дохлый! – возмутился Скуратов.

– Не сердись, Альберт Викторович, немножко подумать надо. Сердце у него горит, шум, дым из него, огонь, мне даже плохо стало! Немного подумаю и сразу скажу «да». Я, если говорю «да», – взвинчивался он, – всё делаю, понимаешь? Многожёна все знают. Нью-Йорк знает! Тегеран знает! Ташкент знает! – почти кричал он, пятясь к выходу. – Скоро скажу!

– Уж поторопитесь, Многожён Шавкатович, – процедил Альберт Викторович, запирая за ним дверь.

Когда шаги Многожёна стихли в коридоре, он зло сплюнул на пол.

– Каков мерзавец!

– Послушайте, – с тоской начал Демидин, – что здесь происходит? Почему я на этом дурацком складе, а не в госпитале?

Скуратов немного приободрился и поправил фуражку.

– Дело ваше, дорогой Константин Сергеевич, поросячье, как вам, наверное, уже объяснила незабвенная Наина Генриховна. Но из гуманных побуждений я вам кое-что расскажу. Тем более что мы с вами как бы коллеги.

– Так вы тоже из КГБ? – заволновался Демидин. – Из какого отдела? Могу я связаться с генералом Лаковым?

– Тороплюсь, тороплюсь ответить на ваши вопросы, – усмехнулся Скуратов. – Не совсем из КГБ. С вашим генералом Лаковым вы связаться не можете.

– Что значит не совсем из КГБ? Понимаю… вы из «Аквариума», – понизив голос, сказал Демидин.

«Аквариумом» называлось Главное разведывательное управление Генерального штаба, которое было засекречено даже больше, чем КГБ.

– Мне нужно в госпиталь, – сказал он. – Вы же видите, мне необходима медицинская помощь, я почти парализован.

– Это у вас пройдёт, – отмахнулся Скуратов.

– Если вы из «Аквариума», требую немедленно сообщить обо мне моему начальству.

– «Требую»! – Скуратов возвёл глаза к потолку и покачал головой. – Вы не в санатории. О том, что я вас нашёл, здесь не знают. И не в наших с вами интересах, чтобы узнали, поверьте. Меня разжалуют, а выше сердце распилят на препараты. Хоть бы продать вас побыстрее… Только бы этот гад не проболтался… Обещал же, скотина! – добавил он, помрачнев.

Демидин лихорадочно пытался сообразить, кому его хочет продать Скуратов. Иностранной разведке? Возможно, о психологической оптике пронюхали американцы… Хотя этот Многожён, скорее всего, работает на Иран или Саудовскую Аравию. Что он там говорил про Тегеран?

– Сообщите обо мне моему начальству, и, я уверен, вас наградят, – сказал он, скорее стараясь выиграть время, чем надеясь соблазнить Скуратова.

Скуратов иронически поклонился, его щегольская фуражка упала и покатилась по грязному полу. Скуратов чертыхнулся, догнал её, тщательно стряхнул с неё пылинки и снова надел.

– Эх, Константин Сергеевич, – укоризненно сказал он, – врать вы не умеете, потому что не любите. Что может мне предложить ваш Лаков? У меня здесь власти больше, чем у него.

– Лаков – генерал КГБ… – начал было Демидин.

Скуратов перебил его:

– Скажите, вы видели раньше, что у человека грудь становится прозрачной, а сердце светится?

– Видимо, побочный результат моих опытов, – предположил Демидин. – Но причём здесь это?

– Ваши опыты нам хорошо известны, – усмехнулся Скуратов. – И про древлян мы знаем, и про ваш героический перелёт над мусорными баками. Ахтунг, ахтунг! Демидин в воздухе. И про ваши эксперименты с многострадальной Наиной Генриховной нам известно.

– Причём здесь Наина Генриховна? – спросил Демидин.

– То есть как это причём? – Удивился Скуратов. – Бедная женщина потеряла зрение, душевное равновесие и дошла до того, что нагрубила любимому командиру.

– Откуда вам известно о моих исследованиях? – спросил Демидин.

Ему было обидно, что Скуратов говорил о его опытах с пренебрежением.

– Наина Генриховна курировала вас, подчиняясь моим приказам! – насмешливо сказал Скуратов. – Она морочила вам голову так же, как вы морочили голову своим древлянам.

Скуратов картинно развёл руками.

– А что касается ваших гениальных открытий… Ну полетали вы над помойками. А вот такое вы видели?

Он раскинул руки в стороны и оскалился. Лицо его стало злым и холодным, как маска. Демидин увидел, как Скуратов приподнялся в воздухе и завис сантиметрах в десяти от пола. Несмотря на неприязнь к нему, Демидин был поражён.

– Как это у вас получается без дифракторов? – воскликнул он. – Это поразительно!

Скуратов опустился на пол. Похвала была ему так приятна, что он даже зарделся от удовольствия.

– А как насчёт вот этого? – сказал он.

Он повернулся к Демидину спиной,