Семь ночей в постели повесы - Анна Кэмпбелл

– Джозеф, расскажи мне, что ты сделал? – тихо попросила она, опустилась на песок под песчаным мысом и жестом предложила ему присоединиться к ней.

Сидони не была уверена, что он послушается, но, поколебавшись, он вздохнул. Джозеф выглядел грустным и усталым. Что бы он ни совершил, а она не верила, что он на самом деле убил тысячи, это отягощало его совесть, которой, как он утверждал, у него нет. Он не отвечал так долго, что она уже подумала было, что и не ответит. Потом снова вздохнул и заговорил унылым пустым голосом, словно рассказывал о ком-то другом:

– Над моей жизнью долго властвовал гнев, Сидони. Гнев на то, что я ублюдок. Гнев на позор, который преследовал моего отца, преследовал меня. Гнев на слепую надменность Уильяма. Гнев на… – Джозеф замолчал, и она увидела, как рука его потянулась к шрамам, прежде чем он заставил себя опустить ее. – Ну, ты можешь себе представить.

– У тебя были причины, – прошептала она, но он как будто не слышал.

– Хоть мой отец и был богат, я жаждал скопить такое состояние, которое стерло бы пятно незаконнорожденности и скандала. Позже я обнаружил, что никаким деньгам это не под силу. Но тогда я был молод и все еще надеялся, что если не могу завоевать уважение как наследник лорда Холбрука, то завоюю его как человек, который при помощи богатства держит судьбу народов в своих руках. Я хотел быть таким богатым, чтобы мир больше никогда не причинил мне боли.

Сидони молчала. Признание, что он бросал вызов судьбе, не удивило ее. Он борец. Она восхищалась этим, но хорошо понимала, что он сейчас не в том настроении, чтобы принять похвалу.

Выходило, что он получил свои шрамы еще до наступления полного совершеннолетия. Ей было любопытно узнать об этом, но она не решалась задавать ему вопросы. Если она сейчас прервет Меррика, то никогда не узнает о его прошлом.

– Меня не слишком волновало, куда я вкладываю деньги и где мои предприятия находят рынки.

– Ты нарушил закон? – не удержалась Сидони.

Он покачал головой:

– Нет, у меня хватило ума оставаться в рамках закона, но я нарушил тысячи законов морали.

– Каким образом?

Он пожал плечами:

– Многими способами. Для примера скажу, что я помогал туркам в усилении их тирании. У них было золото, а у меня – оружие. Если б я не знал о последствиях, это был бы брак, заключенный на небесах. Однако я хорошо представлял себе последствия – это был дьявольский союз.

Наживаться на ужасах войны! Можно себе представить, каким тяжким грузом это лежит у него на сердце.

– И что же заставило тебя остановиться? – А она нисколько не сомневалась, что он остановился.

– После смерти отца я вернулся в Грецию и своими глазами увидел, как использовалось мое оружие. Когда я приехал в деревню, где впервые попробовал баклаву, меня встретили лишь духи. Один греческий патриот нашел убежище от властей, а местные санджакбеи в отместку казнили всех мужчин, женщин и детей.

Какой кошмар! Сидони не стала говорить, что Джозеф лично не виноват в том кровопролитии – он не мог знать, что именно его военные материалы нанесут такой урон. Это было бы бесполезно.

– Полагаю, ты постарался возместить ущерб?

Он устремил невидящий взгляд на бурное море, полностью погрузившись в свои болезненные воспоминания.

– Ты все еще пытаешься увидеть во мне лучшего человека, чем я есть.

В какой-то момент его признания Сидони взяла его за руку, а когда попыталась убрать руку, он стиснул ее пальцы с твердостью, противоречащей внешнему спокойствию. Тон его оставался холодным и отстраненным.

– Чем можно возместить убитую семью, уничтоженную деревню? Я остался, чтобы отыскать немногих выживших, прячущихся в горах, и тайно вывезти тех, кто захотел бы уехать. Отправил деньги тем смельчакам, которые остались, но этого недостаточно.

– Наверное, ты больше никогда не торговал оружием?

– Я получил яркое свидетельство результатов моей ненасытной алчности и решил, что могу жить и меньшей прибылью. Военный завод в Манчестере теперь производит крупнейшие в мире фейерверки.

Несмотря на серьезность момента, она не смогла сдержать восхищенного возгласа:

– Это же чудесно, Джозеф?

Он недовольно взглянул на нее:

– Ты не слышала ни слова из того, что я только что рассказал?

Она нахмурилась:

– Разумеется слышала.

Меррик покачал головой, словно отчаявшись пробиться к ее здравомыслию, и поднялся, стряхивая песок со своей ладони. Сидони велела себе сделать попытку самоутвердиться. По крайней мере, высвободить руку… но только сжала ее крепче.

Джозеф явно верил, что из-за этого признания Сидони станет презирать его, ведь на самом деле то, что она услышала, так соответствовало всему, что она успела о нем узнать. Вплоть до финального эффектного жеста превращения завода по производству орудий убийства в фабрику, изготавливающую вещи, несущие красоту и радость.

Как же она может устоять против него? Такого мужчину, как Джозеф Меррик, она еще никогда не встречала.

Сидя на диванчике в оконной нише библиотеки, Сидони наблюдала за Джозефом, который стоял перед книжными полками. Атмосфера в этой комнате была даже более соблазнительной, чем во вчерашнем будуаре. Библиотека, элегантно обставленная, словно целиком перенесенная из резиденции джентльмена в Лондоне, была заполнена книгами от пола до потолка. Полированная мебель красного дерева. Вверху, по всему периметру балкон, окруженный изящными позолоченными перилами.

Дилемма, мучившая ее на берегу, не давала Сидони покоя с тех пор, как они вернулись в дом час назад. С одной стороны, она должна рассказать Меррику о том, что он законнорожденный. Положение Роберты ужасающее, но это не оправдывает кражи наследства у Джозефа. Сидони придется найти какой-нибудь иной способ спасти сестру. Неимоверная тяжесть легла ей на сердце: впервые за восемь лет жизни Роберты с Уильямом брачное свидетельство дает шанс на избавление сестры. Тем не менее это их забота, не Джозефа. Скрывая правду, Сидони попустительствует краже Уильямом прав и привилегий титула виконта.

Дверь открылась – в библиотеку, шаркая, вошла миссис Бивен.

– К вам посетитель, хозяин.

Меррик резко захлопнул книгу, которую держал.

– Я же сказал, что на этой неделе никого не принимаю, миссис Бивен.

Экономка не сдвинулась с места.

– Воля ваша, хозяин, но нешто могла я дать герцогу Седжмуру от ворот поворот?

Сидони заметила странное выражение, промелькнувшее на лице Джозефа. Не удовольствие, но и не враждебность.

– Где его светлость?

– Дожидается в холле, но на вид он не из терпеливых.

Мрачная улыбка приподняла уголки губ Меррика.