Закон притяжения. Его студентка - Людмила Сладкова

Затем недоуменно уставилась на преподавателя:

— Какого… черта?!

Беловой показалось, будто от ее возмущенного вопля содрогнулись стены.

На деле же она просто прошептала. Тихо. Вкрадчиво. Едва различимо.

Почему? Сама не знала! Однако нутром чувствовала, что этого мужчину сейчас лучше не провоцировать. Слишком уж устрашающе он выглядел.

Слишком жадно и откровенно разглядывал ее почти обнаженное тело.

Да что там? Он буквально пожирал Лену! Пожирал своими каре-зелеными глазами, в глубине которых плескалась теперь одна лишь неуемная похоть.

— И мне хотелось бы это знать! — отозвался вдруг Макаров изменившимся до неузнаваемости голосом. Сиплым. Глубоким. Рокочущим. Мягкий завораживающий тембр, зомбирующая интонация и полыхающий безумием взгляд подействовали на девушку весьма странно.

Каждый волосок на теле приподнялся, чувствительная кожа покрылась крупными мурашками, а под ложечкой жутко засосало от волнения.

— Руки убери! — спустя крохотное мгновение раздался его властный приказ.

— Но я же… не трогаю вас! — пискнула встревоженно, растерянно.

— Убери их от себя… на хрен! — яростно проскрежетал Виктор Эдуардович. — Убери, я сказал! Заведи за спину!

Только сейчас Лена сообразила, чего именно Макаров от нее добивается.

«Он просит показать ему… сиськи? Серьезно?»

Похоже на то. Ведь она продолжала целомудренно прикрывать ладонями свою грудь, худо-бедно скрывая ее от одичалого мужского взора.

«Ой, мамочки! Что же делать? Я не должна! Но… нет, не должна!»

Ей больше не требовался горячий душ. Впрочем, как и сухая одежда.

Белову так сильно и резко в жар кинуло, что голова внезапно закружилась.

Цепляясь за последние крохи самообладания, Лена кивком указала на дверь.

— Пожалуйста, оставьте меня одну!

Тишина. Преподаватель лишь сильнее нахмурился да стиснул ладони в кулаки, выражая тем самым весьма красноречивый и доходчивый протест.

— Мне нужно одеться! — гневно зашипела, начиная злиться. — Убирайтесь!

И вновь молчание в ответ. Но такое, что громче любого крика.

Оно оглушало. Пугало. Толкало на необдуманные импульсивные поступки.

Вздрогнув всем телом, Белова лишь сильнее прижала руки к груди и упрямо выпятила подбородок. Макаров в свою очередь продолжал буравить ее тяжелым помутневшим взглядом. О чем думал, неизвестно. Но с каждой секундой, проведенной наедине с Леной, он все сильнее терял человеческий облик. Все больше напоминал ей первобытного дикаря. Хищника.

Вдруг, подтверждая опасения девушки, Виктор Эдуардович улыбнулся.

И от той зловещей ухмылки прямо холодок промчался вдоль позвоночника.

— А ты, — поинтересовался он с обманчивой нежностью в голосе, — всегда делала то, о чем я тебя просил? Прислушивалась, когда велел взяться за ум и остановиться? Уходила, когда прогонял? Не ты ли, случайно, изводила меня целый год, наплевав на все запреты? М?

Горечь затопила душу до краев, ибо…

«Все так и было! Именно так!»

— И что с того? Мстить собираетесь? — настырно вздернула нос, пряча свой страх за маской надменности и храбрясь из последних сил.

Они понадобились ей в следующий миг.

Когда мужчина пристально оглядел Лену с ног до головы и сипло заявил:

— А как ты хотела? Долг платежом красен, малышка!

— Чего вы…

— Убери свои чертовы руки и покажи мне все то, что ты так легко демонстрируешь им! — выплюнул он ревностно, озлобленно. Голос преподавателя вибрировал от напряжения. — Иначе я сделаю это сам! Не обижайся потом, если окажусь недостаточно нежен для тебя, деточка!

Лена нервно сглотнула, чувствуя, как в жилах воспламеняется кровь.

Как ее штормит от адреналина, гуляющего по венам запредельными дозами.

И как сама она теряет последние капли здравомыслия.

«Кому им? Я, вообще-то, впервые обнажаюсь перед мужиком! И неважно, что на публике всегда утверждаю обратное! Факт остается фактом!»

Каким-то невероятным образом состояние Макарова передалось и ей.

Сознание девушки помутилось. Стыд и страх отошли на задний план.

Она взбесилась. Страшно взбесилась.

«Сволочь! Ненавижу! На Танины Марианские впадины любуйся, гад!»

И в то же время Лене безумно захотелось подчиниться.

Взять и показать ему себя во всей красе.

Чтобы знал, от чего отказался!

Чтобы пожалел, что однажды предпочел ей другую!

Сжираемая ревностью, сотрясаемая праведным гневом, Белова окатила Виктора Эдуардовича испепеляющим взглядом. Злым и обиженным.

Однако, невзирая на это, окончательное решение она уже приняла.

Неправильное. Постыдное. Но неизбежное. Глубоко вздохнув пару раз для храбрости, Лена гордо расправила плечи и с нарочитой медлительностью завела руки за спину. Ее тяжелая упругая грудь, получив свободу, соблазнительно колыхнулась, мгновенно притягивая к себе его жадный взор.

Тот казался острее битого стекла. Горячее расплавленной лавы.

Дыхание преподавателя сбилось. Сделалось частым и рваным.

И без того расширенные зрачки теперь практически вытеснили радужку.

Каменея от жуткого стеснения, Белова машинально увлажнила пересохшие губы.

— Ну как? — поинтересовалась она с напускной холодностью. — Нравится? Не ослепли еще от моей красоты?

Макаров дернулся, точно от приличного удара в челюсть.

Удостоил ее еще одним долгим взглядом (под которым соски девушки предательски сжались в тугие острые горошины), развернулся к ней спиной и нетвердой походкой направился к двери, явно намереваясь покинуть ванную комнату. Однако остановился в последний момент. Надрывно дыша, он широко расставил руки, опершись о дверной косяк, и обреченно склонил голову. Со стороны казалось, будто мужчина ведет какую-то внутреннюю, известную лишь одному ему борьбу. Тем удивительнее было услышать в полнейшей тишине его приглушенный утробный рык:

— Капец тебе… стерва малолетняя!

Внезапно развернувшись, преподаватель угрожающе двинулся в ее сторону.

Как только приблизился вплотную, без предупреждения дернул девушку на себя.

Ломая сопротивление, Макаров припечатал ее к своей широкой жесткой груди, громко зашипев при этом, словно от неземного кайфа. Даже зажмурился на миг, закатив глаза в момент соприкосновения их тел. А после, не дав опомниться, он вдруг схватил Лену за горло.