Закон притяжения. Его студентка - Людмила Сладкова

Не больно, но достаточно плотно, чтобы перекрыть доступ кислорода.

Однако мужчина не делал и этого, просто держал руку на пульсе.

Белова же в тот момент вообще замерла, ошалев от переизбытка эмоций.

Так и стояла, будто пришибленная, отчетливо ощущая, как остервенело барабанит сердце за его ребрами. Казалось, еще секунда, и все вокруг взорвется к чертовой матери от витавшего в воздухе напряжения. Но взрыв произошел не снаружи, а внутри. В душе. Ведь в следующий миг, нахмурившись и обреченно застонав, Виктор Эдуардович жадно набросился на ее губы.

* * *

«Боже…»

Всхлипнув, она крепко зажмурилась, теряясь в ощущениях.

Во времени. В реальности. В пространстве. Разум отключился, точно по щелчку пальцев.

В голове стало пусто. Земля начала ускользать из-под ног.

Действуя на голых инстинктах, Лена прижалась к Макарову так сильно, как только смогла. Тихонько застонала, прильнув своей прохладной кожей к его разгоряченному телу. И вздрогнула, покрываясь крупными мурашками от столь резкого контраста. Вздрогнул и Виктор Эдуардович, замерев на миг. Он отстранился на долю секунды, впиваясь в лицо Беловой диким голодным взглядом. Затем, утробно рыкнув, клацнул зубами, прихватывая ее нижнюю губу. Демонстративно, не разрывая зрительного контакта, немного оттянул вперед нежную плоть. Зализал языком мнимое повреждение. Подул.

— Ты как отрава, — прошипел слегка заторможенно, — в моей крови!

— А?

— Ты меня убиваешь! — болезненный жалящий укус в шею.

— Не…правда…

— Правда!

Склонившись, Макаров вновь остервенело набросился на ее губы.

Рыча и целуя, точно одержимый. Точно конченый безумец.

Жестко, властно и напористо. Он кусал ее. Посасывал. Пожирал.

Вгрызался в мягкую плоть, вынуждая безоговорочно подчиниться его воле.

Вынуждая плавиться в его руках и желать большего. Вынуждая умолять.

«Любимый… Любимый мой! Мне все это снится? Как давно я о тебе мечтала! Вот что мне теперь с этим делать, а? Я так сильно хочу твои губы! Я всего тебя хочу! Господи, помоги! Помоги мне… не свихнуться!»

Ее трясло. Дико. Бесконтрольно. Как в эпилептическом припадке.

От переизбытка эмоций. От остроты ощущений. От силы внезапно оживших чувств. Белова задыхалась, но вопреки инстинкту самосохранения, даже не пыталась сражаться за очередной глоток кислорода. Нет.

Она готова была дышать им, если потребуется. Своим преподавателем.

Ее проклятое, до одури влюбленное в него сердце то замирало на миг, то заходилось в груди с чудовищной скоростью, угрожая однажды не выдержать и просто разорваться на лоскуты. Распасться на атомы.

Огнем полыхающее тело превратилось в один огромный оголенный нерв, вибрирующий от напряжения, точно провод, подключенный к розетке.

Одно неверное движение — и неминуемая катастрофа. Мгновенная смерть.

Но едва ли безвременная кончина пугала Лену больше, нежели собственная реакция на ласки и откровенные прикосновения этого мужчины.

— Что мы, — бессвязно пробормотала она, увлажняя распухшие губы, когда преподаватель переключился на ее сверхчувствительную грудь и шею, позволяя Беловой хоть немного отдышаться, — что мы… делаем?

— Детка! — прохрипел Виктор надломившимся голосом, припадая к возбужденно торчащему соску, играя с ним языком. — Малышка моя! Красавица! Ты стервоза, но чертовски красивая! Этого не отнять!

Лена ошарашенно застыла, чудом не испытав слуховой оргазм.

Ведь никогда прежде ничего подобного от Виктора Эдуардовича не слышала.

Низ живота ошпарило, точно кипятком. Между ног все призывно сжалось.

А ширинка черных кружевных стрингов стала мокрой и скользкой.

Желания, продиктованные зовом плоти, сводили девушку с ума.

Превращали в дикарку. В самую настоящую мартовскую кошку.

Не выдержав остроты ощущений, она тихонько заскулила, выгибая спину.

В тот же миг Макаров приподнял ее лицо за подбородок, свободной рукой намотал на кулак одну из косичек и, зашипев от удовольствия, дернул на себя, затыкая рот очередным поцелуем. Безумно чувственным. Страстным.

Уплывая все сильнее с каждой секундой, проведенной в его объятиях, Белова отчетливо ощущала нечто большое и очень твердое, упирающееся ей прямо в живот. Шалея от вседозволенности, девушка призывно терлась о жесткую вздыбленную ширинку преподавателя, совершенно не отдавая отчета собственным действиям. А мужчину все это время колотила крупная дрожь.

На его напряженном лбу выступила испарина. Дыхание было уже не просто тяжелым. Оно сделалось надрывным. Судорожным. В какой-то момент Макаров не выдержал подобных манипуляций. Предостерегающе рыкнув, он больно стиснул ее узкую талию, удерживая тем самым на месте.

— Бл*дь, Лена! Я сейчас…

— Что? — недоуменно, растерянно.

— Ничего! — хищный оскал. — Иди-ка сюда!

Не размыкая объятий, Виктор Эдуардович увлек ее к ближайшей стене.

А после вдавил в кафель собственным разгоряченным телом и заставил приподнять одну ногу. Едва она бездумно выполнила его просьбу, преподаватель тут же перехватил конечность под коленом и отвел бедро немного в сторону, удерживая на весу. И лишь спустя секунду Белова поняла, для чего. Когда задохнулась… не то от страха, не то от удовольствия. Сверкая не совсем здоровым лихорадочным взглядом, Макаров без предупреждения запустил руку в ее трусики. Лена дернулась от неожиданности, а мужчина тихонько застонал, уронив свою голову на ее светлую макушку.

— Все хорошо, — прошептал, целуя сперва в висок, а потом и в губы.

— Я не…

— Ш-ш-ш! Ты такая влажная, что крышу сносит к х*рам!

Виктор Эдуардович осторожно провел подушечкой пальца вдоль ее пульсирующей от напряжения плоти. Всхлипнув, Лена прикусила щеку изнутри и рефлекторно вцепилась в крепкие мужские плечи, прислушиваясь к совершенно новым для себя ощущениям. Приятным до одури.

Вскоре преподаватель принялся ласкать ее немного иначе. Активнее. Порочнее. С нажимом. Растягивая в стороны половые губы, стимулируя клитор. И Беловой пришлось торопливо затыкать рот ладонью, дабы не завопить во всеуслышанье от кайфа. Она тяжело дышала, жалобно всхлипывала, мотая головой из стороны в сторону в поисках облегчения. А оно все не наступало.

Напряжение множилось, стягиваясь плотной спиралью внизу живота.

Макаров определенно знал, что делает.

Каждое его новое прикосновение дарило ей все больше удовольствия. И сладкой боли.

— Расслабься! — прошептал он прямо в ухо, вынуждая покрыться мурашками. — Зачем ты напрягаешься? Почему паникуешь? Все хорошо!