Закон притяжения. Его студентка - Людмила Сладкова

— Не… не знаю!

— Посмотри на меня! — мягко, завораживающе. — Расслабься и сразу кончишь! Ты уже на грани!

Лена не знала, что произошло. Это было сродни маленькому взрыву.

Все напряжение, копившееся внутри, вдруг вырвалось наружу.

Внезапно девушку скрутило от сильнейшего вагинального спазма.

Ее ноги будто отнялись, онемели. Дыхание перехватило, и перед глазами поплыло.

Обессилев, она вцепилась в преподавателя так, что вполне могла бы и задушить.

Он тоже стиснул Белову в ответ, уткнулся носом в ее светлые волосы и пробубнил:

— Умница, девочка! Чувственная малышка! Такой я тебя и представлял!

* * *

— Представлял? — она бездумно повторила его последнюю фразу, пытаясь обрести контроль над собственным телом. Над ватными ногами и надрывно громыхающим сердцем. — Это в каком смысле? Что значит… представлял?

Столь безобидные вопросы застали Виктора Эдуардовича врасплох.

Мужчина встрепенулся. И даже напрягся. Причем чертовски сильно.

— Нет! Ничего! — отозвался он сухо. — Забудь!

Лена отчетливо ощутила, как дрогнули его руки. Как окаменели мышцы, превращая преподавателя в неподвижную статую. В холодную каменную глыбу. И лишь частое порывистое дыхание выдавало в нем признаки живого человека. Интуиция подсказывала ей, что внутреннее состояние Макарова в ту секунду тоже изменилось. Он будто очнулся внезапно от глубокого сна. Очнулся и охренел от всего происходящего. Впрочем, в подобном состоянии пребывал сейчас не только он. Ее затуманенное страстью сознание прояснялось катастрофически медленно. Но все же прояснялось.

«Господи, что мы наделали? Он и я… нет, фактически мы не переспали, но… получается, у нас все же был секс? О, это плохо! Это очень плохо!»

Запоздалое раскаяние обожгло нутро, точно бурлящей кислотой.

А щеки вспыхнули болезненным румянцем.

Буквально подыхая от жгучего стыда, Лена медленно отлепилась от Виктора Эдуардовича, целомудренно прикрывая грудь руками. Не зная, куда деть глаза, она нервно сглотнула образовавшийся в горле ком и растерянно посмотрела в сторону. Однако ужаснулась в тот же миг.

Ибо случайно заметила собственное отражение в зеркале, висящем на противоположной стене.

Да… такой ошалевшей Белова видела себя впервые!

Губы распухли от бесконечных поцелуев. Кожа раскраснелась.

Косички растрепались и потеряли свою изначальную форму.

А взгляд… он пугал сильнее всего. Потому что казался ей чужим. Диким.

И теперь этот самый взгляд невольно сфокусировался на многочисленных бутыльках, флаконах и прочих гигиенических принадлежностях, аккуратно расставленных на полочках, обрамляющих вышеупомянутое зеркало.

«Таня! Чертова Таня! Как я могла забыть о ее существовании? Она ведь здесь повсюду! Вся квартира пропитана ее мерзкой аурой, точно плесенью!»

Окончательное прозрение обрушилось на нее безудержной лавиной.

Многотонным айсбергом. И оказалось сродни удару под дых.

Сильному, беспощадному. Словно ей чугунным кулаком со всей дури в живот заехали.

Ни капли не щадя, наслаждаясь ее болью. Всхлипнув от неожиданности, Лена чуть покачнулась, из последних сил борясь с желанием рухнуть на пол и свернуться там калачиком.

Макаров озадаченно проследил за ее взглядом и помрачнел еще больше.

Возможно, тоже вспомнил о существовании своей темноволосой пассии.

А возможно, просто пожалел, что вообще к студентке прикоснулся.

— Твою мать, Лена! — прохрипел он вдруг, сделав неосознанный полушаг назад и схватившись за голову. Мужчина стиснул свои виски так сильно, будто пытался размозжить собственный череп. — Твою мать!

Белова же, прокрутив в памяти их недавнюю близость, зашлась в приступе беззвучного истерического хохота. Ее трясло. Глаза неестественно блестели из-за едва сдерживаемых слез.

Во рту стало горько от подступившей желчи.

«Ну, вот и все! Готовься! Сейчас он скажет, что этот волшебный миг был чудовищной ошибкой, а все случившееся между нами — банальным наваждением! Что он равнодушен ко мне, как и прежде, а потому ничего подобного у нас более никогда не повторится! Ладно. Пусть так. Я не стану реветь! Приму как должное! Буду улыбаться! Через силу. Фальшиво. Но буду. Ему не стоит знать, как мне больно… не стоит! Я сильная. Я справлюсь. Я прощу. Разлюблю и забуду! Наверное. Однажды. Ну… или просто с катушек сейчас слечу и рожу ему расцарапаю, если посмеет только заикнуться! Если посмеет за меня решать, что мне считать ошибкой, а что нет! Заору во всю глотку, и пусть потом сам своей Тане объясняет, чем тут со мной занимался! Давай, рискни здоровьем, Виктор Эдуардович!»

Словно предчувствуя беду, ее бедное сердце сжалось в груди до предела.

Ухнуло в пропасть. Заколотилось от волнения с чудовищной скоростью.

Дышать стало трудно. Ребра будто невидимыми стальными тросами стянуло.

«Господи, ну кому я вру? Не заору. Не разлюблю. И не забуду. Черт бы меня подрал, дуру конченую! За что? Вот за что мне все это? Ненавижу гада!»

Тяжелый, измученный мужской вздох нарушил девственную тишину пространства. Затем еще один. И еще. Повернувшись на звук, Лена с удивлением обнаружила, что преподаватель более не хватается за голову и не сыплет ругательствами направо и налево. Нет, напротив. Теперь он выглядел спокойным. Скрестив руки на мощной груди, Макаров пристально наблюдал за ней, сканируя тяжелым, цепким, но все еще осоловевшим взглядом. Затем он приблизился. Мягко пленил ее лицо своими безбожно горячими ладонями и вкрадчиво прошептал, склонившись практически к губам:

— Детка, послушай…

Лена непроизвольно вздрогнула, вжимаясь спиной в кафельную стену.

«Началось! О, Боже! Началось!»

Не отдавая отчета собственным действиям, она закрыла его рот своими заледеневшими ладонями, не позволив тем самым закончить фразу.

— Нет! — прокаркала хриплым старушечьим голосом. — Не хочу!

Схватив за запястья, мужчина осторожно отвел ее руки от своего лица.

— И тем не менее мы поговорим!

Строгий отчужденный голос преподавателя подействовал на нее, как красная тряпка на быка. Вспыхнув от злости, точно спичка, Лена яростно вывернулась из его стального захвата, подняла футболку, сиротливо валяющуюся на полу, и проворно натянула ту на себя, пряча обнаженное тело от посторонних глаз. В данный момент ей стало глубочайше плевать, кому именно принадлежит данная вещь. Затем, дерзко вскинув подбородок, девушка последовала недавнему примеру Виктора Эдуардовича — тоже скрестила руки на груди. Удерживая на себе его внезапно потемневший взгляд, Лена вернулась на прежнее место и потерянно улыбнулась.