Время обнимать - Елена Минкина-Тайчер

Нет, Гуля не ошиблась и ни разу не пожалела, хотя оказалась единственной женщиной в отделении и не раз ловила на себе насмешливые взгляды других ординаторов. Надутые индюки, все достоинство в штанах! Как смешно они заткнулись, когда Гуле первой разрешили ассистировать на переломе шейки бедра. Да, конечно, она была права! Если сразу после травмы взять перелом шейки на операцию, то через несколько дней человек начинал ходить и постепенно возвращался к обычной жизни, а не лежал оставшиеся годы. В конце полугодия ей поручили подготовить статью на данную тему (в соавторстве с завкафедрой, конечно), а еще через несколько месяцев заведующий лично разрешил оперировать самостоятельно. И никто не удивился, когда по окончании ординатуры ей предложили остаться в отделении штатным врачом.

Рудик, надо отдать ему должное, не слишком отставал от жены. Пусть в ординатуру его запихнул папаша, но дальше требовалось работать самостоятельно, он страшно нервничал, после смены ходил в больничный морг и тренировался накладывать внутренние швы и в результате попал-таки в хирургическую онкологию, причем не в обычную больницу, а в некую полузакрытую ведомственную клинику от Четвертого управления. Настоящая везуха, потому что сотрудникам полагалась пятнадцатипроцентная надбавка к зарплате и праздничные наборы.

Аринка тем временем успешно подрастала в своем саду. В понедельник утром Рудик отвозил ее со сменой одежды на специальный сборный пункт, где детей пересаживали в автобусы и увозили в загородный дом, а в пятницу вечером там же забирал. Многие друзья завидовали – ребенок есть, а забот никаких! Правда, и Гуля, и Рудольф с сожалением признавали, что особых способностей в дочке не наблюдается – говорить начала поздно и односложными фразами, считала плохо, рисовать не умела, музыкальный слух тоже не проглядывался. Особенно это бросалось в глаза при сравнении с Артемом. Отец, как назло, вдруг полюбил семейные сборища и в воскресенье приглашал обеих дочерей в гости вместе с детьми. Пусть Артем был почти на три года старше, но он и в Аришкины четыре года болтал на любые темы, знал буквы и ноты и прекрасно пел. А уж теперь, в неполные семь, свободно читал Носова и Драгунского и с хохотом пересказывал приключения Пончика и Сиропчика. Арина смотрела на Тёмку в немом обожании, преданно смеялась, но, кажется, ни слова не понимала из его рассказов.

Родители продолжали активную жизнь. Мама получила страшно интересную возрастную роль в новом спектакле, подбирала грим, перекрасила волосы в пепельную блондинку. Театр по-прежнему много гастролировал, поэтому Арину мама видела редко, но всегда привозила из поездок прекрасную детскую одежду и мягкие удобные башмачки. В детсад такую одежду одевать было немыслимо, зато в выходные, если не выпадали дежурства, Гуля с Рудиком гуляли в парке и фотографировались с нарядной почти иностранной девочкой.

Отец в последние годы стал мягче и внимательнее, расспрашивал о работе, любил порассуждать о новых фильмах и книгах. Он по-прежнему прекрасно выглядел, и мамины вечные шутки об аспирантках, влюбленных в своего профессора, казались вполне обоснованными. Папина любовь к Артему с годами только усилилась, он почти не спрашивал об Арине, зато с упоением рассказывал о Тёмкиных успехах и талантах. Насколько Гуля знала, отец почти каждую неделю ездил к Наташе, чтобы забрать внука в музей или планетарий. Она старалась не обижаться, но все равно получалось несправедливо и неправильно.

К тому же оставался вопрос с фамилией. Мама периодически сокрушалась, что семья Чудиновых безвозвратно уходит в прошлое, будто не она сама родила единственную дочь Гулю вместо вожделенного сына. И когда Арине исполнилось четыре года, Гуля окончательно решила завести второго ребенка, родить наконец всеми желанного мальчика и потом спокойно заняться подготовкой диссертации. Материала накопилось немало, и начальство всячески поддерживало. По опыту с Аришей больших забот и проблем с новым ребенком не ожидалось, детсад только разросся за последнее время и охотно принимал детей из одной семьи.

Да, родился мальчик! Сережа Чудинов, в имени никто не сомневался. Елена тихо прослезилась, вспоминая своего замечательного папу Сергея Александровича, дом в Саратове, переезд в Ленинград. В их кабинете, в ящике старинного письменного стола с бронзовыми ручками, бережно хранился хрупкий, пожелтевшый от времени диплом на имя Чудинова С. А. об окончании с отличием Петербургской военно-медицинской академии. И вот теперь новый мальчик, Чудинов С., будет работать за тем же столом, хранить свои дипломы в том же ящике и учить собственных детей гордиться семьей. В честь замечательного события она решила подарить Гуле любимое ожерелье из аметистов в серебре, немного потемневшее, но такое же прекрасное, как на дореволюционном портрете Ариадны Павловны. И ей казалось, что мама Ариадна незримо присуствует в доме и благословляет своих возлюбленных детей – и дочь, и внучку Аглаю, и долгожданного ненаглядного Сережу.

К несчастью, роды оказались тяжелыми и долгими, тазовое предлежание определили еще на седьмом месяце, но все надежды, что ребенок перевернется в последние недели, не оправдались. Потом у малыша началась желтуха, потом у Гули мастит. Выписались только через три недели, оба замученные и еле живые. Арина страшно обрадовалась братику, перетащила ему в кроватку свои любимые игрушки, рвалась помогать маме и папе, участвовать в купании и пеленании. И категорически отказалась ехать в детский сад. Никто не ожидал от тихой послушной девочки, что она может так орать, лежа на полу и держась побелевшими от напряжения пальцами за ножку тяжелого дубового стола. Гуля вдруг вспомнила, как сама орала у бабушки Марфы, и, к огромному удивлению Рудольфа, разрешила пока не возить Арину в садик. Все равно она сидит с Сережей дома.

Потом настроение испортила патронажная сестра. Никто ее не просил приходить в семью врачей, да еще ко второму ребенку, но она все-таки заявилась.

– Мальчика уже зарегистрировали? Как решили назвать?

– Да, зарегистрировали три дня назад. Назвали Сергеем.

– Очень хорошо, я открываю карточку. Акопян Сергей, точная дата рождения…

– Нет, у ребенка фамилия Чудинов. Чудинов Сергей.

– Что вы говорите? – Сонные глаза засверкали любопытством. – Значит, дети от разных отцов?

Господи, хорошо, Рудик успел уйти на работу! Какое дело этой незваной курице, и как она смеет задавать подобные вопросы?!

Но настоящий скандал ждал впереди! Родители Рудика явились с огромным тортом (мучительно растолстевшей Гуле только торта не хватало), матросским костюмчиком года на три и огромным железным грузовиком. Очень остроумно и вовремя.

– Ну, показывайте наследника! Все-таки решили назвать Сергеем? Жаль, сынок, что ты отца моего не помянул, прекрасный был человек! И согласись, Арам Акопян несравненно лучше звучит, чем Сергей Акопян. Что ж, пусть будет здоров!

Рудик упорно молчал, хотя они уже давно обо всем договорились и он обещал заранее поговорить с родителями.

– Дело в том, – Гуля глубоко вздохнула, – что мы назвали мальчика в память о моем дедушке, мамином отце, поэтому его зовут Сережа Чудинов. Мы все Чудиновы – и мама, и я, вы ведь знаете.