Шоковая терапия - Ирина Градова

– Я больше никогда, клянусь чем угодно…

– Да ладно, Викусь, – уже успокоившись, пробормотала я, сожалея о том, что напала на девушку ни за что ни про что. – Проехали!

– А это правда… ну, то, что вы сказали Толмачеву?

– Я уже и не помню, о чем ты – я ему столько всего наговорила, самой страшно!

– Про вас и… про Андрея Эдуардовича? Что вы с ним… это?..

– Вика, ты что?! Я сказала это только для того, чтобы он не заподозрил нашего участия в этом деле – твоего, Павла и Никиты! А что мне было делать, интересно, если Толмачев подумал, что мы работаем над делом без его ведома? Он может настучать на вас, натравить на всех своих высокопоставленных приятелей, и тогда Отдел разгонят к чертовой бабушке! А так… Теперь он будет считать, что у нас с Андреем Эдуардовичем интрижка. Конечно, в этом тоже ничего нет хорошего, но все лучше, чем обвинение в «подрывной деятельности», как ты сама выразилась. Не думаю, что Толмачев понесет эту ложь дальше: ею руководство не удивишь, тем более что Лицкявичус сейчас моим начальником не является, а потому нашу с ним «любовь» к делу не пришьешь! Кстати, будь Толмачев хоть чуток поумнее, то спросил бы себя: почему ты заказала билет только для меня, а не для меня с Лицкявичусом вместе? Знаешь, как я тебе сочувствую, Вика, ведь тебе приходится терпеть присутствие этого чванливого осла целыми днями!

– Как вы думаете, Агния, Андрей Эдуардович скоро вернется? Потому что если нет, то что я здесь делаю? Что мы все тогда здесь делаем?

– Уверена, что вернется, – твердо ответила я. После сегодняшнего разговора у меня не осталось надежды на то, что Толмачев уйдет без боя. Нет, он сделает все, чтобы Лицкявичус остался не у дел, но он не учитывает один немаловажный фактор – нас, а мы, в свою очередь, тоже сделаем все возможное, чтобы наш прежний босс вернулся на свое место!

* * *

Леонид собирался ехать домой: выходные закончились, и ему предстояла встреча с Настей. Он и сам не знал, чего хочет. С одной стороны, приятно видеть девушку, хлопочущую по хозяйству, слушать ее милую болтовню о новом заказе и странных клиентах – она так забавно умела описывать смешные ситуации, происходящие с заказчиками… С другой, Леонид все острее ощущал, как вокруг него словно сжимается стальное кольцо, и оно мешало ему дышать полной грудью, ограничивало его свободу движений и мыслей. Всю жизнь он жил, не оглядываясь, а теперь появился человек, перед которым ему следовало отчитываться в своих поступках.

С тяжелым вздохом Кадреску застегнул сумку. Тихий шорох заставил его обернуться. Из-под двери торчала какая-то бумажка. Леонид распахнул дверь и выглянул в коридор – никого. Он с сомнением поглядел на лежавший на полу листок. Вот так возьмешь ее в руки, откроешь, а там – сибирская язва! Или оспа. Или… Взъерошив свои густые волосы пятерней, Леонид все же решился поднять записку и развернуть ее. Текст был напечатан на принтере: «Проверьте этих людей». Дальше следовал список из полудюжины фамилий.

– Ну, – пробормотал Леонид себе под нос, – и что это все должно значить?

Кадреску никогда не доверял подметным письмам. Кто мог подбросить записку – и почему именно ему?

* * *

– Ну, как здоровьечко, Андрей Эдуардович?

– Не дождетесь!

Карпухин удовлетворенно кивнул, одобрительным взглядом окинув высокую, худую фигуру приятеля. Тот художественно выдохнул сизые колечки дыма в потолок. Карпухин с удовольствием втянул ноздрями вкусный дым от сигареты Андрея.

– Угостить?

– Нет, мерси – я бросаю, – вздохнул майор. – Раби, – обратился он к застывшему в позе суриката на сопке домоправителю, – принеси-ка нам кофе и чего-нибудь существенного вроде мяса, лады?

Майор был единственным человеком из окружения его хозяина, с которым Раби не осмеливался спорить. Поэтому он растворился в темноте коридора, едва тот высказал свои пожелания.

– Выглядишь вполне здоровым, – продолжал Карпухин, плюхнувшись в кресло, жалобно пискнувшее под его немалым весом. – Как насчет того, чтобы вернуться к работе?

– Ты какую работу сейчас имеешь в виду?

– А то ты не понимаешь! – развел руками майор. – Толмачев совсем твоих ребят замордовал, знаешь? Леонид ушел, Павел одной ногой в дверях, да и Агния…

– Что – Агния?

Карпухин внимательно изучал лицо Андрея.

– Ты не думаешь, что она долго не выдержит? Она у нас дама деятельная, а Толмачев ее к делам вообще не подпускает, да и дела-то, честно говоря, плевые.

– Она не говорила, что у нее с ним проблемы, – заметил Андрей. – Наоборот, сказала, что все в порядке…

– А что ты ожидал услышать? Ты у нас, так сказать, болящий, она – добрый доктор…

– Ты мне расскажешь или хочешь, чтобы я сам выяснил?

– Все из-за этих треклятых билетов в Москву! Толмачев прознал о том, что тут без тебя не обо-шлось, вызвал Агнию на ковер и устроил ей допрос с пристрастием.

– Черт, как он узнал-то?

– Сейчас речь не об этом. Просто для сведения – чтобы ты опосля себя дураком не чувствовал: Толмачев вынудил Агнию признаться, что вы с ней… ну, что у вас…

– Что ты там бормочешь? Что там – у нас?

– Роман у вас, вот что! – выпалил Карпухин, не отрывая испытующего взгляда от собеседника.

Андрей, в этот момент делавший глубокую затяжку, едва не проглотил сигарету. Захлебнувшись дымом, он закашлялся и согнулся в три погибели. Майор принялся отчаянно хлопать его по спине.

– Ч-что… т-ты… с-сказал?! – просипел Лицкявичус, наконец отдышавшись.

– Да ладно, а то ты не знаешь, что все думают?

– Да кто – все-то?!

– Ну, Толмачев… Ладно, не пугайся ты так, Агния это ляпнула просто потому, что боялась, как бы он не прижал остальных. Твое «самостийное» расследование могло выплыть наружу, а это, сам понимаешь, дело серьезное, и Толмачев не преминул бы за него уцепиться!

– Он… что… В смысле, она так и сказала – про нас?

– Прямым текстом. Там, знаешь ли, вопрос стоял так: либо вы – любовники, либо – ты за его спиной ведешь расследование, используя силы ОМР. Вот она и выбрала наименьшее из двух зол, понимаешь?

Андрей тяжело опустился в кресло напротив.

– Ну, – пробормотал он, спустя насколько секунд, – и что нам с этим делать?

– Просто хотел, чтобы ты знал, – пожал плечами майор. – И чтобы между вами не возникло… неловкости, что ли? Но ты же меня не для того вызвонил, чтобы узнать последние сплетни? Помощь тебе требуется, да? Иначе почему я здесь после работы, злой и голодный?

Словно по мановению волшебной палочки, Раби в этот момент вкатил столик, на котором красовалось большое блюдо с восхитительно пахнущими куриными ножками, запеченными с чесноком и красным перцем, в окружении риса и овощей. Морщины усталости на лице Карпухина разгладились при виде этой умиротворяющей картины, и взгляд его заметно потеплел: он приметил небольшой графинчик с прозрачной жидкостью, примостившийся на краю столика.