Романовы - Надин Брандес

Что ж… Папа никогда полностью не доверял великому магу. И Ольга порой его недолюбливала. Они никогда не говорили мне почему. Если бы они узнали о романтических отношениях, разве не сказали бы об этом? Разве не сделали бы что-то?

Темнота погрузила меня в тревожные сны, но на следующее утро я проснулась с твердым намерением успокоиться. Я переоделась в не первой свежести черную юбку и белую блузку, которые носила каждый день. Мы съели привычный завтрак.

Папа подошел к креслу, не отрываясь от биографии императора Павла I, которую он, наверное, перечитывал уже раз сто. Мама лежала в постели, бледная и похожая на привидение.

Когда наступило послеполуденное время прогулки, я схватила Ольгу за руку.

– Позволь мне позаботиться о маме. А ты иди и наслаждайся солнцем.

Ольга с шумом выдохнула воздух.

– Теперь наш маленький чертенок – ангел? С чего бы такая перемена?

Я усмехнулась, и она бросилась вниз по лестнице вслед за остальными членами семьи. Я принесла из кухни миску маминой похлебки из чечевицы и поставила у кровати.

– Привет, моя маленькая. – Мама села, и ее рука тут же потянулась ко лбу. Я подождала, пока мигрень утихнет настолько, чтобы она смогла удержать миску.

Возможно, сейчас не самое лучшее время.

Мама всегда была больна. Кроме того, кто я такая, чтобы сомневаться в ее честности? Но если мне придется разговаривать с Зашем – или любым другим охранником, раз уж на то пошло, – об их подозрениях относительно Распутина и мамы, мне нужны ответы.

– Как чудесно, что ты сегодня рядом со мной.

Я поправила одеяло, пока она потягивала суп.

– Мама, я осталась дома, потому что… некоторые из охранников разговаривали со мной.

– Они не распускают рук? Они не столь добры, как в Тобольске.

– Нет, меня не беспокоили. Только… говорили то, о чем я хотела с тобой побеседовать. – Выкладывай все начистоту!

Мама поставила суп на прикроватный столик и потерла рукой лоб.

– Что такое, Настя? Извини, но у меня сегодня ужасно болит голова.

– Речь о Распутине, – выпалила я.

Она замерла. А затем резко заявила:

– Могу представить, какие нелепые позорные слухи они распускают.

– Почему вы никогда не позволяли нам находиться с вами в одной комнате? – Время прогулки в саду прошло уже почти наполовину. Мне нужно переходить к вопросам. – Почему ты так часто приходила к нему одна? Мама… что происходило? Прости мое любопытство, но, мне кажется, я понимаю, почему охранники были так недоверчивы, а люди так подозрительны. Я не знаю, что с этим делать!

Не думала, что это возможно, но мама побледнела сильнее, чем обычно.

– Что ты придумала обо мне, Настя?

– Ничего не придумала! – В моем голосе зазвенели слезы. – Я люблю тебя. Просто хочу понять.

Она так много времени проводила с Алексеем, когда он родился, что едва ли у кого-то из нас, сестер, были наполовину такие же близкие отношения с ней. Мы не знали ее так глубоко, как знали папу. Мария и я – меньше всего.

– Григорий Распутин бессчетное количество раз спасал жизнь твоему брату. Ты сомневаешься в его доброте?

Она была оскорблена нападками на его характер? А как насчет ее самой?

– Нет, я не сомневаюсь в его доброте. Но скажи мне, мама, к чему эти визиты к нему домой? Почему запирались двери?

Я ненавидела беспокойство. Ненавидела грызущую боль в голове. И всего лишь хотела вернуть обычную уверенность.

– Некоторые секреты не предназначены для тебя, Настя. Ты должна доверять моим словам. Я никогда не посягала на честь твоего отца.

Итак, она предпочла сохранить свои тайны.

– Может быть, и не намеренно, но из-за твоей скрытности вся страна считает его слабоумным царем, который не мог уследить за собственной женой!

Я ахнула в тот момент, когда слова слетели с моих губ. Да как я смею? Я бросилась к ней и схватила ее за руку.

– Прости меня, мама.

Она выдернула свою ладонь из моей.

Стыд переполнял меня, но должна ли я стыдиться того, что говорю от чистого сердца?

– Я верю тебе, мама, но не знаю, как ответить солдатам, когда они ставят под сомнение честь моей семьи. Когда они обвиняют папу в том, что он слаб, а тебя – в этих… непристойностях.

– Даже если бы я поделилась с тобой своими секретами, ты не должна была бы рассказывать их солдатам. Это не облегчит нашего положения.

– Зато меня успокоит, – хрипло прошептала я. – Облегчит мою душу. Это мучает меня гораздо больше, чем наше изгнание.

Она откинулась на подушку, забыв про суп. В подобные моменты я обычно ходила за каким-нибудь лекарством или Ольгой, чтобы та почитала ей что-то успокаивающее. Вместо этого я ждала. Несмотря на ее боль, надеясь – молясь – что она не лишит меня своей любви.

Я переступила черту, которую не имела права пересекать. Мне не следовало оставаться. Не следовало спрашивать.

– Мы все равно скоро умрем, – пробормотала она из-под хрупкой руки, теперь – лишь тень великолепной женщины. – Делай с моими секретами то, что должна.

Мое сердце замерло на миг, сбившись с ритма. Я пропустила мимо ушей ее отчаяние по поводу нашего изгнания и ждала, когда она заговорит.

– Распутин использовал… особую магию. Мы консультировались с бесчисленными колдунами и врачами о состоянии Алексея. Только Распутин мог исцелить его приступы… Но у нас с ним было соглашение. Соглашение, которое твой папа не одобрял.

Ее голос стал механическим, как граммофонная пластинка.

– Одного заклинания Распутина было недостаточно, чтобы помочь Алексею, поэтому я позволила ему черпать из моего здоровья. Это был обмен. Он направлял мое крепкое здоровье Алексею в самые тяжелые периоды. Вот почему я заболела.

– Но… как такое возможно? – выдохнула я. – Никогда не слышала о подобных заклинаниях.

Мама пожала плечами.

– Я не подвергала сомнению его познания.

– Так вот почему у тебя слабое сердце?

Распутин поступил так с моей матерью?

Мастера заклинаний должны помогать людям. Исцелять их! Как же я не связала ее болезнь с его приездом в наш дворец?

– Я этого требовала, Настя! Всего лишь малая жертва, чтобы сохранить жизнь моему сыну. Любая мать – крестьянка или царица – сделала бы то же самое.

Возможно, это ее успокоило, но вместо облегчения я почувствовала только страх перед столь серьезным колдовством. Впервые я поняла опасения людей. Они знали, что Распутин обладает таинственной магической силой, и в своем страхе уничтожали других магов.