Дружина Окаянного князя - Илья Куликов

– Ну уж нет! Лучше умереть, чем признать Бориса и Глеба старшими. Сыновья Рогнеды вперёд сыновей болгарыни идут!

Звон колокола стих. Видимо, людей собралось достаточно. Сейчас, наверное, новгородцы думают, как изгнать его, и уже достают свои топоры. Да, видно, прав Будый – не писать мне своей Правды, подумал Ярослав. Буйные новгородцы перебьют сейчас мою дружину, а после придёт отец и вовсе меня бросит в подземелье к Святополку, а затем отдаст Новгород своему любимцу Борису, а его единоутробного братца Глеба посадит в Ростове.

* * *

Зозуля въехал в Новгород под звон колокола. Прислужник княжны Предславы сразу смекнул, что в городе творится что-то неладное. Проезжая на своём коне, который изрядно измотался за неблизкий путь, он разглядывал город Рюрика.

Богато живут, отметил про себя Зозуля. Терема резные. Обратил внимание путник и на тринадцатиглавый деревянный храм. Красивый, подумал Зозуля и, сняв шапку, перекрестился.

Киевлянин, подъехав к палатам Ярослава, увидел, что там стоят воины с обнажёнными мечами и как-то недобро на него смотрят. Зозуля спрыгнул с коня и подошёл к одному из них.

– Добрый человек, а скажи мне, могу ли я видеть князя Ярослава? Я приехал из самого Киева.

Воин посмотрел на Зозулю и на его коня, явно прикидывая, не врёт ли этот человек.

– Князь велел никого к нему в палаты не пускать, так что жди следующего дня. Быть может, туча мимо пройдёт.

Зозуля быстро смекнул, что под словом туча новгородский воин имел в виду вовсе не затянувшие всё небо облака, сквозь которые лишь изредка пробивалось солнышко, а народ, который с криками приближался ко двору князя. Зозуля увидел, что у многих в руках факелы и топоры.

– Убийца! Душегуб! Лучших людей свёл в могилу! Отомстим за братьев! – услышал Зозуля крики людей. Они приближались.

– Послушай, воин, у меня и впрямь очень важные новости, которые много что могут изменить. Позволь мне предстать перед князем!

Воин вместо ответа направил клинок на Зозулю. Тут же возле него появилось ещё несколько воинов.

– Эй, братцы! – закричал кто-то из толпы. – Вы зачем оружие против нас обнажаете? Мы ведь не супротив вас идём, а против князя, который и человеком-то именуется в память о родителе его и деде!

– Пошли прочь! – раздался громкий голос. – Воины, стена щитов!

Дружинники сомкнули щиты и сделали несколько шагов навстречу толпе. За первым рядом дружинников тут же появились второй и третий, а из близлежащей улицы стали выезжать конники.

– Да что же вы, за душегуба стоять, что ли, будете? Братцы, уж не на нас ли вы оружие своё подымете? Братцы!

Некоторые из дружинников заколебались, так как были родом из Новгорода, но большинство воинов были здесь абсолютно чужими и служили за золото. Многие вообще были по крови варягами, нашедшими себе место возле князя Ярослава, которого именовали конунгом Ярсфельдом.

– Шаг!

Дружинники, ударив мечами о щиты, сделали шаг на толпу.

– Братцы! Айда напролом! Убьём мерзкого душегуба! Он нам не князь, а ворог, раз супротив нас оружие поднял и видных мужей наших поколол, словно баранов. Пусть нами князь Владимир правит, а не отродье его хромое!

Однако кроме слов новгородцы ничего дурного не делали, понимая, что вступить в бой с дружиной подобно смерти. Дружинники быстро почувствовали эту неуверенность и стали наступать, заставляя толпу пятиться. Зозуля пятился вместе со всеми, держа на поводу своего коня, который послушно отходил со своим хозяином. Конь почти не реагировал на шум, грохот и крики, так как был приучен к этому. Благородное животное учили не бояться в битвах.

Зозуля, понимая, что дело вот-вот станет кровавым, что было сил закричал:

– Умер князь Владимир! Князь Владимир умер! Я из Киева! Князь умер.

Его крик тут же подхватил народ и стал повторять. Эта новость так сильно потрясла новгородцев, что все остановились.

– Горе! Горе! Закатилось солнце!

– Умер князь! Умер князь Красное Солнышко!

Зозуля не ожидал такого результата. Люди опускали оружие, а дружинники, разомкнув стену щитов, убирали оружие в ножны. Да как это получается, недоумевал киевлянин, они ведь ещё секунду назад готовились перебить друг друга да и с покойным князем Владимиром воевать хотели, а теперь плачут о нём? Странные эти новгородцы, не такие, как мы, киевляне. Мы так не плакали о князе Владимире, а они плачут!

Впрочем, предаваться размышлениям Зозуле было некогда, и он, вскарабкавшись на коня, направился прямо к дружинникам.

– Я из Киева! Я из Киева!

– Спрыгивай с коня и отдавай оружие, – проговорил один из дружинников.

Зозуля снял пояс, на котором висел меч, и с лёгким поклоном передал его дружиннику.

– Береги его. Меня им сам князь Владимир опоясал.

Это было истиной правдой, так как и впрямь много лет назад князь Владимир опоясал этим мечом отрока Зозулю. Правда, потом он прогнал его из своей дружины, когда узнал, что пылкий юноша положил глаз на его дочь Предславу.

* * *

Князь Ярослав одевал кольчугу. Конечно, как воин он немногого стоил, но броня могла сохранить ему жизнь. Ярослав понимал, что если новгородцы всё же решатся пойти на штурм его двора, то крови прольётся множество.

– Будый, – обратился князь к своему воеводе, – думаешь, новгородцы дерзнут? Ты же говорил, что нет.

– А даже если и дерзнут! Я, князь, их своими руками рубить буду! Вольность их надо отучать! Отучать!

– Зря мы это свершили в Ракоме, ох зря, Будый! Нет нам ни прощения, ни оправдания!

– Да не о том ты говоришь, княже. Правильно мы всё сделали. Давно пора было прекращать их вольности. Всё, эти времена ушли. Теперь князья уже не служить городам будут, как твой предок Рюрик, а повелевать ими. Просто они и нормальных князей-то не зрели. Владимир, отец твой, в Киеве княжил, Святослав тоже, да и Игорь с Олегом. Бывало, на некоторое время останавливались здесь по юности – вот новгородцы и не почуяли, что время сменилось. Отныне князь – повелитель!

Ярослав смотрел на Будого, и уверенность этого хвастливого человека постепенно передавалась ему.

– Ну, дай Господь, чтобы ты прав был. Дай Господь!

– В Ростове к князю как относятся? Не как в Новгороде.

– Это точно, – подтвердил Ярослав, – в Новгороде я первый князь, что живу в самом городе. Все остальные жили рядом с городом, в Городище. Даже Вышеслав. А после меня Новгород станет как Киев. Вот встречусь с отцом и скажу ему, пусть, мол, он правит в Киеве и отдаёт его, кому желает, а я заберу себе Новгород и сделаю его истинной столицей Руси. Только вот как усидеть тут?

В это время крики усилились. Ярослав, опоясавшись мечом, вышел на крыльцо. Дружинники, теснившие толпу, замерли и, сломав строй, опустили оружие.