Цеховик. Отрицание - Дмитрий Ромов

Родина под мудрым руководством ленинской партии, её Центрального Комитета во главе с товарищем Леонидом Ильичом Брежневым продолжала неуклонное движение вперёд, к новым рубежам коммунистического строительства»…

Эти прекрасные слова ласкают мой слух. Бьют куранты и по случаю Нового года нам с Наташкой тоже наливают немного шампанского. Начинается «Голубой огонёк» и на экране мелькают пары, танцующие вальс.

— А почему у вас до сих пор телевизор чёрно-белый? — пьяно интересуется участковый, но ему никто не отвечает.

— А пойдёмте гулять! — предлагает Наташка.

— Вот и правильно, — говорит тётя Валя. — Надо погулять. Там столько миру наверное сейчас.

— Я не пойду, — отвечает Рыбкин. — Буду хоккей ждать. После «Огонька» ЦСКА с Канадцами играют.

— Это ещё нескоро, — говорит мама. — Успеем прогуляться.

— А я с удовольствием погуляю по праздничным улицам, — соглашается отец.

— Настоящие мужики, — кривится участковый, — не на прогулки с бабами ходят, а хоккей смотрят.

Видно, что Наташке очень неудобно за вышедшего из берегов папеньку, но мне его совсем не жалко.

— Настоящие мужики боевые награды получают, а не водку кушают, — замечаю я. — Тем более сейчас и возможность появилась. Афган ждёт настоящих мужиков.

— Егор! — одёргивает меня мама.

Феноменальная у меня способность заводить друзей. Но это по жизни так. Рыбкин смотрит на меня тяжёлым взглядом и тихонько бросает:

— Щенок…

Наконец, мы все встаём из-за стола и идём гулять в сторону главной площади города. Идёт и недовольный участковый. Народу много, кругом веселье, огни, люди поздравляют друг друга с праздником. У ёлки на площади большая горка и очередь из желающих покататься.

Мы с Наташкой становимся в эту очередь, и она берёт меня под руку. Не иначе, как шампанское в голову ударило. Взрослые остаются стоять в сторонке.

— Егор, а ты меня зачем тогда поцеловал? — спрашивает она.

Зачем? Не поцеловал, вообще-то, а чмокнул…

— Чтобы ты такой серьёзной не была.

— Только для этого? — разочарованно тянет она.

— Ну а для чего ещё люди целуются? — удивляюсь я.

— Да ну тебя, — она улыбается. — А ты на «Синьора Робинзона» ходил?

— Вчера ходил. А ты?

— Нет. И что, там эта негритянка прямо голая ходит?

— Ага, — смеюсь я.

— Красивая она?

— Егор!!! Сзади!!! — вдруг слышу я крик!

Я резко оборачиваюсь и вижу пробирающегося ко мне отца. Шапка слетела, а он, не обращая внимания расталкивает людей и движется ко мне сквозь толпу.

Я озираюсь, но не могу понять, что или кого он увидел. Из-за плотно обступающих нас людей мне не видно, что именно там происходит. Продолжая осматриваться я машинально задвигаю Наташку себе за спину.

И лишь, когда отец практически добирается до меня, группка парней расступается, и я вижу… Джагу. В его руке нож. Он замахивается и в ту же секунду перед ним появляется папа.

9. Из огня да в полымя

Время имеет возможность ускоряться или затормаживаться. Только вот управлять его скоростью я так и не научился. В этот момент мир вокруг меня ужасно замедляется, как киноплёнка. Как будто все мы переключаемся в режим слоу мо или погружаемся в сон, когда пытаясь что-то сделать, никак не получается сдвинуться с места.

Единственная мысль — скорее. Я бросаюсь вперёд, пытаюсь оттолкнуть отца, выбить его с линии удара, но всё получается безумно медленно. А вокруг толпятся радостные люди. Их растянутый, как заевшая магнитная плёнка, гомон сливается в неразборчивый гул, а в голове, с пронзительным свистом пролетают мины.

Я слишком медленный, ужасно и нестерпимо медленный. И я не успеваю. Батя начинает проводить захват, но кто-то случайно подталкивает его и он наплывает на Джагу, на его руку. Медленно и вязко, словно вокруг нас густой кисель. Отец плавно вздрагивает и обмякает, отшатываясь и вмиг теряя жизненную силу и открывая мне путь к врагу.

Глаза Джаги ничего не выражают, челюсти сжаты, он сосредоточен, он просто делает дело. Но его цель я. И задание своё он провалил. Он смотрит на меня с безразличием и начинает поворачиваться, чтобы уйти.

Но это уж вряд ли. Не сейчас! Я налетаю сзади, обрушивая на него всю свою ярость. Бью локтем в затылок и снова, как и в первую встречу, выламываю руку. Но только теперь никакой пощады. Мы падаем на лёд. Он, кажется, орёт и воет от боли, но меня переполняет гнев, он клокочет и кипит внутри. Как когда-то раньше, когда я ещё не умел его контролировать.

Я будто открываю ящик со злыми духами, а они, вырываясь, подхватывают меня и несут по диким волнам безумия. Были у меня раньше такие проблемы. Были! Я хватаю Джагу за волосы на затылке и несколько раз бью мордой об лёд. Красное ледяное крошево разлетается в стороны, толпа расступается и кто-то хватает меня за руку.

— Хватит! Убьёшь!!! — кричит этот кто-то и оттаскивает меня от поверженного и растерзанного зверя.

Сейчас я и сам, как зверь. Я обвожу безумным взглядом окружающих и вижу застывший ужас в глазах Наташки и мамы. А ещё вижу бледного и перепуганного Рыбкина.

— Всё, хватит! — повторяет он. — Он не убежит…

— Скорую! — хриплю я.

— Здесь они, уже здесь!

Действительно, к нам бегут санитары с носилками и врач с чемоданчиком, а площадь озаряется синими всполохами «скорой помощи» и милицейских машин.

— Во вторую спец! — кричу я врачу. — Скорее! Она ближе всего!

— Да-да, сегодня она дежурит, — отвечает он.

Больница находится метрах в трёхстах отсюда.

Когда отца заносят в машину, я тоже забираюсь в серую «буханку» с красным крестом и протягиваю руку маме.

Отец в сознании. Он старается делать вид, что ничего страшного не произошло. Но лицо его мертвенно бледное, а губы совершенно синие.

— Всё нормально, — пытается улыбнуться он.

— Тихо, помолчите! — строго говорит врач и вкалывает ему что-то в вену. Санитары, зажимают рану.

— Проникающее ножевое в брюшную полость! — почти кричит врач, когда мы оказываемся в санпропускнике.

Отца быстро перекладывают на каталку и увозят в операционную. Медсестра, записав все данные, тоже убегает и возвращается примерно через полчаса.

— Можно нам пройти в отделение или куда там, поближе к операционной? — спрашивает мама.

— Нет, туда вход запрещён, — качает головой сестра. — Вам туда нельзя.

— Но как нам узнать, каково состояние Брагина?

— Это вам только хирург сообщит, но сейчас он оперирует, и операция будет долгой, так что идите домой. Звоните потом, он вам всё скажет.

— Вы что! Мы же там с ума сойдём! — возражает мама. — Позвольте уж нам здесь остаться.

— Да здесь даже места нет, где вы хотите ждать?

— Ну вон же стулья, мы там и посидим, —