Хуш. Роман одной недели - Ильдар Абузяров

И я, довольный, какое-то время гнул картон ногами, собирал эти короба с надеждой, что я определился, что теперь я упакован. А потом, возвращаясь однажды в короб одной обычной многоэтажки, в свою снятую клетушку на лестничной клетке, я увидел на улице бомжа, живущего в коробке, которую, может, я сам и склепал когда-то.

Я и не думал, что, сгибая картон, я делаю дома для бомжей. И тут до меня дошло, что на этом конвейере я сам себя продал и даже сам себя упаковал в эти коробки, – я живу в жилище чуть больше этого короба, стены которого чуть толще картона. И что мной распоряжаются, как хотят, мои работодатели. И что все мы пауки, насекомые в коробках.

5

Всю ночь я пролежал в раздумьях, под аккомпанемент тараканов, что шуршали, копошились в ящике с луком у меня под кроватью. На следующий день я пошел и плюнул в рожу своему хозяину. Собрал побольше желчи, чтоб моя слюна показалась ему с горчинкой, с луковой гнильцой.

Это мое самое любимое дело. С каким смаком я посылаю их в пешее эротическое путешествие, а сам ухожу жить на чердак или в подвал! И они смотрят мне в спину, не в силах ничего понять.

В рабочие дни, чувствуя наше ничтожество, они, начальники, мнят себя царями, а нас рабами. Но на самом деле все наоборот. И в решающий день я показываю им, что я – царь Соломон, а они рабы своей серой жизни. Я плюю на них, и они бесятся, понимая, что бессильны что-либо сделать, бессильны совладать с моей жаждой свободы.

Я вспоминаю, что испытываю сам, когда бросаю свою очередную работу. Первые три дня я получаю несоизмеримое удовольствие. Потом на меня начинает наваливаться депрессия. Потому что свобода – это большая ответственность. Выбрав свободу, ты должен отвечать за ее последствия, за все тяготы и лишения. А вот ответственности мне не хватает. Я по-прежнему порой считаю, что кто-то мне что-то должен. Но на самом деле – что значит «должен»? Это что – такой космический закон? Никто ничего мне не должен.

За «должен» скрывается мое «я хочу». Я эгоист, как и все люди, меня окружающие. Страшный эгоист. В чем, в чем, а в этом своем «я хочу» я не прав…

6

Вот, например, желая посидеть, я нарочно выбрал такое мягкое местечко, чтобы меня не увидели и не согнали продавцы-консультанты. Не так-то просто полдня шататься за этим придурком, спускаться с ним к воде и стоять под мостиками. Ноги в этом сыром городе отекают быстро, хочется под хлестким, сшибающим с ног ветром свалиться в мякоть дивана. Но не проходит и пяти минут, как ко мне подходит белокурая красотка с услужливой улыбкой: – Чем вам помочь? Вам что-то понравилось? Вы что-то уже приглядели?

– Как вам сказать? – смутился я, пытаясь скорее встать с дивана, хотя вставать совсем не хотелось. Еще бы не приглядел! Такие ножки, такое декольте! Вот бы завалиться с тобой на диванчик!

– Сидите, сидите! – присаживается она рядом со мной. – Вы можете посидеть и, как наш клиент, своим телом почувствовать все удобства этого дивана, – смотрит она на меня игриво-лукавыми пристальными глазами.

И от этого кокетливо-призывного открытого взгляда становится совсем плохо. И опять такое чувство, что глазок внутри меня уже существует. Что будто там кто-то живет и наблюдает. Может быть, и этот паренек, за которым я иду. Иначе отчего мне так не по себе? И отчего она ведет со мной эту глупую кокетливую игру, а я ведусь? Ведь я здесь, чтобы их обмануть. Я сам режиссер своей жизни. И не только своей.

Мне стыдно от взглядов дорогих, красивых продавщиц дорогой жизни, стыдно, что я все еще не могу купить себе кровать из тика португальской фирмы с продавщицами в придачу. Я зашел в отдел дорогой мебели по другой причине, и я не собираюсь с ними спать, пусть не строят мне предназначенные для слежки глазки.

И вообще спать с такими куклами я не собираюсь. Тупые бабы – им невдомек, что пуще всего я люблю свободу. Я бы мог их соблазнить в два счета, но эти курицы мне не нужны и задаром. Мне лень тратить на них силы. Мне важно другое, у меня грандиозные планы покорить целый мир.

Хотя конкретно сейчас, признаюсь я себе, я был бы не прочь поболтать и пофлиртовать с ней. Но я должен спешно покинуть павильон и направиться за пареньком, который уже вышел. Потому что с какого-то момента он начал вести меня, а не я его.

Побыстрее бы уже закончить эту параноидальную слежку-несвободу и передать клиента Дженгу. Думаю, у вечно ведомого, со слабо развитым личностным началом, Дженга не будет таких дискомфортных ощущений. Тем более ему следить будет сподручней, потому что Дженг действует, как запрограммированный автомат, однонацеленный робот. Мне надо проследить за парнем до двенадцати, до выстрела петропавловской пушки. А после меня сменит Дженг.

7

Дженг – самый маленький в нашей группе, но не по возрасту, а по росту, как мизинец. Его родное имя Шихаб – «метеор», и оно ему очень сильно подходило. Как никто другой, с невероятной скоростью Шихаб мог найти способ наврать и выкрутиться, когда его прижимали, казалось бы, к стене. По степени увертливости, быстроты и сообразительности, он, и правда, походил на метеор. Но, поскольку мы для конспирации со временем дали друг другу вторые имена, Шихаб взял себе имя-кличку Дженг – «бой, сражение».

Это имя Шихабу совсем не подходит. Потому что Шихаб весь какой-то нескладный, пришибленный и безликий субъект. Маленький, щупленький, кривоногий. И жизнь его как-то не складывается. Внешне издали он выглядит как невзрачный ребенок или серая мышь, хотя уже отслужил в армии и даже побывал в горячей точке в роли минера. Он пробовал торговать на рынке тапочками, но прогорел. Пробовал еще чем-то заниматься, но не смог. Учиться – тоже не его.

Сейчас он работает вместе с поварами в гостинице посудомоем. Потому что так надо. В армии его, видимо, сильно били, потому что вернулся Дженг подавленным, затаившим сильную обиду. Я бы даже сказал, он вернулся зазомбированным.

После армии он поступил в какой-то вуз, но не смог там выучиться. Скорее вуз ему нужен был, как старт-площадка, чтобы зацепиться за нормальную жизнь. Пробовал Дженг во время учебы работать сторожем, но спалил склад. Хатим устроил Дженга в крупную корпорацию, торговавшую бытовыми приборами, но и оттуда его уволили.

8

А еще он псих. Если его завести, он становится неконтролируемым. Иррациональная сила «нетерпения», как желания быстрейшего достижения искомых целей, переполняет его.

В армии он часто ходил в наряд по кухне, мыл посуду и стал так же ее мыть, устроившись в один ресторан. Потом, переведясь из вуза в техникум, выучился там на кулинара и стал в одной забегаловке старшим поваром. Вообще Шихаб напоминает мне шакала Табаки. Он говорит, что из-за его телосложения его били во дворе, а поскольку ему было тяжело работать, над ним смеялись даже его родственники. Теперь он – смерть. Он умер, когда был публично осмеян своим авторитетом – отцом. Он хочет из унижающегося превратиться в мстителя Дженга и погибнуть на поле боя.

В отличие от бесстрашного Баталя он человек боязливый и неудачливый. И Дженг это осознает сам, потому что у него очень низкая самооценка. С другой стороны, он тип идеального исполнителя смертоносных заданий, предельно внушаем и страшно работоспособен. Вон он как гипнотически подчиняется Хатиму, стоит последнему открыть рот.