Наш неистовый конец - Хлоя Гонг

болтать с экзальтированными иностранками, желающими испытать местную экзотику. Она быстро вышла в переулок и остановилась, собираясь с духом.

Он был одет в белый пиджак. Она никогда раньше не видела его в белом.

– Alors, quelle surprise te voir ici[17].

Рома повернулся на звук ее голоса, явно недовольный тем, что она изображает удивление. Он держал руки в карманах, и, возможно, ей это показалось, но она могла бы поклясться, что одна его рука дернулась, будто сжав оружие.

– А где же еще мне надо было ждать?

Джульетта только пожала плечами, не имея желания продолжать перепалку. Но ей не стало от этого легче, и это не стерло с лица Ромы сердитую гримасу. Когда он вынул руку из кармана, она почти что удивилась, увидев в ней карманные золотые часы, крышку которых он открыл, чтобы посмотреть на время.

Джульетта опоздала. Они договорились встретиться в полдень за Большим кинотеатром, поскольку пунктом их назначения был скаковой клуб для иностранцев. В этом клубе всегда бывало много народу, и особенно в эти часы, когда светские бездельники и работники посольств делали ставки так активно, словно это была их работа.

– У меня были дела, – сказала Джульетта, когда Рома убрал часы.

Рома двинулся в сторону ипподрома.

– Я не спрашивал, почему ты опоздала.

Джульетта вздрогнула, и ее обдало жаром. Но ничего, она это выдержит. Что такое небольшой приступ вредности? По крайней мере, он не пытается пристрелить ее.

– А ты не хочешь узнать, какие у меня были дела? – спросила Джульетта, стараясь угнаться за ним. – Я предлагаю тебе информацию на блюдечке, и что же, ты даже не хочешь взять ее? Я проверяла почтовые штемпели на письмах, Рома Монтеков. А тебе приходило в голову это сделать?

Рома оглянулся на нее, затем повернулся, как только Джульетта поравнялась с ним.

– С какой стати мне было это проверять?

– Штемпели могли быть подделаны, если на самом деле шантажист отправлял их не из Французского квартала.

– И что, они были подделаны?

Джульетта заморгала. Рома вдруг остановился, и Джульетта не сразу поняла, что он сделал это не потому, что был в восторге от их разговора, а просто потому, что ждал, когда можно будет перейти через дорогу.

Он сделал ей знак переходить.

– Нет, – наконец ответила она, когда они снова оказались на тротуаре. Здесь уже был слышен стук лошадиных копыт. – Они действительно были отправлены из различных почтовых отделений во Французском квартале.

Чего Джульетта не могла понять, так это для чего кому-то понадобилось брать на себя такой труд. Заставить говорить почтовые штемпели было труднее, чем заставить говорить людей… это она понимала. Никто не пошел бы на такую глупость, как наем посыльных для этих писем, потому что тогда Джульетта могла бы изловить их и с помощью пыток узнать, кто их послал. Но зачем было использовать почту? Разве нельзя было просто оставить эти послания где-нибудь в городе, чтобы их подобрал один из их людей и отнес господину Цаю? Впечатление было такое, будто шантажист хотел, чтобы Джульетта появилась во Французском квартале, именно поэтому почтовые штемпели на конвертах были такими говорящими.

Она не сказала этого вслух. Судя по всему, Роме не было до этого дела.

– Ты переоцениваешь этого шантажиста, – сказал он. – Они приходят из Французского квартала именно потому, что, как и следовало ожидать, тот, кому досталось наследие Пола, живет в этой части города. – Он вздохнул. – Ну все, мы на месте.

Рома и Джульетта подняли головы и посмотрели на центральное здание клуба. Он находился в западной части ипподрома с его трибунами и десятиэтажной башней. С трибун донесся многоголосый рев, значит, завершилась какая-то скачка, и в клубе тоже зашумели в ожидании нового раунда приема ставок.

Это было другое лицо города. Всякий раз, входя в какое-то заведение Международного квартала, Джульетта оставляла позади те части Шанхая, где смешивались преступления и вечеринки, и оказывалась в мире жемчуга и этикета. В мире правил и блестящих игр, в которые могут играть только те, кто свободно говорит на языках иностранцев. Один неверный ход – и тех, кому здесь не место, выставляли вон.

– Терпеть не могу это место, – прошептал Рома. Это внезапное признание удивило бы Джульетту, если бы она тоже не испытывала одновременно восхищения и отвращения от вида мраморных лестниц, дубового паркета и виднеющегося в открытых дверях зала для ставок, где стоял гвалт, сравнимый с ревом трибун.

Несмотря на то, о чем говорили его слова, Рома не мог отвести глаз от того, что предстало его взору.

– Я тоже, – тихо ответила Джульетта.

Возможно, когда-нибудь на месте этого клуба расположится исторический музей, в стенах которого сойдутся страдания и красота, которыми всегда жил Шанхай. Но пока, сегодня, это был клуб, и Роме и Джульетте надо было добраться до третьего этажа, где располагалась трибуна для его членов.

– Ты готова? – спросил Рома уже нормальным голосом, как будто предшествующий момент ей примерещился, и с неохотой предложил Джульетте свою руку.

Джульетта взяла ее, не дав ему передумать, и вцепилась в его рукав. Ее руки были затянуты в перчатки, но от этого соприкосновения ее все равно пробрала дрожь.

– Вчера в городе видели чудовище. На окраине, где бастовали рабочие. Они говорят, что оно было там.

Рома прочистил горло. И покачал головой, будто не желая это обсуждать, хотя именно из-за чудовищ они и явились сюда.

– Если никто не умер, то мне все равно, – пробормотал он. – Обыватели постоянно болтают, будто видели чудовище, хотя на самом деле это не так.

Джульетта оставила эту тему. На них почти тотчас начали бросать удивленные взгляды. Да, они не могли остаться незамеченными, ведь Рома Монтеков и Джульетта Цай были известны в городе, но Джульетта думала, что это случится не сразу. Французы в костюмах и их женщины в жемчужных колье поворачивали головы, глядя на них с нескрываемым любопытством.

– Ни от кого из них нам не будет никакой пользы, – чуть слышно пробормотал Рома. – Продолжай идти.

По мере того, как они поднимались, толпа редела. Они миновали боулинг на антресольном этаже. На втором этаже располагалась бильярдная, стук шаров смешивался с топотом копыт снаружи.

На третьем этаже находились стойка и перегородка, состоящая из панелей темного дерева и стекла, в ней была дверь, сейчас закрытая. В камине пылал огонь, и было так тепло, что Джульетта тут же вспотела под пальто, и ей пришлось расстегнуть несколько пуговиц, так что меховая отделка разошлась на груди.

– Здравствуйте, – сказала она, ожидая, когда женщина за стойкой