Восьмая личность - Максин Мей-Фан Чан

— Уйти?

— Да.

— Значит, я и вправду перепутала время?

— Сегодня пятница, — мягко говорю я. — Мы встречаемся по вторникам и четвергам. Ты забыла?

Она кивает, но я не уверен, что она поверила мне.

— Я могу подождать вас здесь? — спрашивает она.

— Боюсь, нет.

— Почему?

— Сейчас у меня встреча, а потом до конца дня прием пациентов. — Я пытаюсь успокоить ее улыбкой.

— Значит, для меня совсем не найдется времени?

Она принимается нервно обгрызать заусеницы.

— К сожалению, нет.

Она подается вперед, прижимая кулачки к груди.

Я смотрю на часы на стене, помня о том, что мне нужно закончить свои записи и уходить. Я очень надеюсь, что эта ситуация не перерастет в проблему. Я поворачиваюсь к регистратуре. Медсестра за стойкой многозначительно постукивает по своим часикам и улыбается.

— Извини, Алекса, — говорю я. — Увидимся на следующей неделе, во вторник. Ладно?

Она не двигается. Застыла как вкопанная. Я вижу, что ее кулаки разжимаются и сжимаются. Она пытается сделать вдох, поднимает на меня глаза. Внезапно все ее тело дергается. Она быстрым шагом идет ко мне.

— Что ж, спасибочки, черт побери! — кричит она и тычет мне пальцем в лицо.

Я ошарашенно пячусь.

— Бесполезный кусок дерьма.

Я потрясен до глубины души.

Она гадко ухмыляется. Поворачивается и идет прочь.

«Идиотка», — презрительно кричат Паскуды.

«Я не идиотка, — кричит в ответ Долли, — и хватит обзываться».

Алекса, эта чертова спящая красавица, все еще в отключке, поэтому я вмешиваюсь и силой прогоняю Паскуд.

«Долли, почему ты меня не разбудила? Ты не должна выходить одна, это опасно. Ты знаешь это».

«Я просто подумала, что вам всем надо отдохнуть. Не сердись, Раннер».

«Я не сержусь, я разочарована. Ты должна была разбудить меня. Не очень-то приятно проснуться и обнаружить себя в той дыре лицом к лицу с каким-то мужиком».

«Он не какой-то мужик, он помогает нам. Он хороший», — говорит Долли.

«Этот бесполезный кусок дерьма? Не обманывай себя. В следующий раз разбуди меня, ладно. Ты поняла?»

Она начинает плакать. Срань господня!

«Прекрати плакать. Все в порядке». — Я пытаюсь обнять ее за плечи, но она отшатывается.

«Прости, Раннер, я просто хотела помочь! Мы всегда приходим в «Глендаун» в восемь».

«Ты не слышала, что сказал док? Сегодня пятница. П-Я-Т-Н-И-Ц-А. Ты забыла, что мы приходим по вторникам и четвергам? Заруби себе это на носу».

Она прижимается ко мне, когда я иду по белому коридору.

«Будем будить Алексу?» — спрашивает она между всхлипами.

«Пока нет, она устала и переволновалась. У нее нервная работа, новый мозгоправ, а теперь еще Элла начинает работать в «Электре». Дай ей прийти в себя».

Долли берет меня за руку, обрадованная тем, что я больше не ругаю ее.

«Раннер, — говорит она с улыбкой, — а давай позавтракаем. Я такаааааая голодная».

«Давай, — соглашаюсь я и тянусь за «Лаки страйк». — Что будешь есть?»

«Яйца».

«Яйца? — смеюсь я. — Просто яйца?»

«Яйца и жареную картошку! С кетчупом».

Неожиданно просыпается Онир.

«Где мы?» — зевает она, потягиваясь.

«В «Глендауне», — отвечаю я.

«В «Глендауне»?»

«Долли решила, что она самая умная, и привела нас сюда».

«Долли!»

«Я уже попросила прощения», — обиженно говорит она.

«А куда мы идем?» — спрашивает Онир, потирая глаза.

«Завтракать. Долли хочет яйца. А Алексу мы разбудим поближе к работе».

«Не люблю яйца».

«Мне плевать, что ты любишь».

Я поворачиваю за угол. Долли счастлива, потому что получила желаемое, Онир недовольна. Нас обгоняют две девушки. Одна толстая. Другая тощая. Они оглядываются и таращатся на нас.

— На что таращитесь, черт побери? — кричу я.

«Раннер! — восклицает Долли, зажимая уши. — Что ты такая злая?»

— Прошу прощения, — говорю я девушкам. — У меня плохой день. Извините меня. Присоединяйтесь! Будем есть яйца!

Но девицы уже во всю прыть, быстрее товарняка, бегут к кафе.

«Молодчина, — говорит Онир, вылезая из Гнезда, — ты умеешь заводить друзей».

Алекса Ву. 21 сентября.

Сегодня пятница. Пришла Алекса, была в замешательстве. Решила, что что-то сделала «не так» — думаю, это поднимает свою уродливую голову история ее психологической травмы. Когда я сказал ей, что по пятницам мы не встречаемся, она вдруг засмущалась и стушевалась. Она явно была дезориентирована. Я заметил момент переключения по языку ее тела — она вела себя по-детски. Когда я объяснил, что мы встречаемся по вторникам и четвергам, она стала покладистой, кивала и делала вид, будто все поняла.

Подозреваю, Алекса была в диссоциативной фуге, и одна из ее личностей, «Долли», каким-то образом добралась до «Глендауна». Следует ли поднять вопрос о безопасности?..

Когда я попросил ее присесть и подождать, она настояла на том, чтобы остаться стоять. Мой контрперенос свидетельствовал о том, что ей ужасно стыдно и что «неправильное понимание» сделало ее недостойной сидячего положения или даже доброго отношения. Я почувствовал, что в тот момент она была невероятно уязвима.

Когда я сказал, что сегодня у меня на нее времени нет, она вдруг стала невероятно враждебной. Она пыталась угрожать мне, тыкала в лицо пальцем и назвала «бесполезным куском дерьма». Подозреваю, что это была ее личность «Раннер».

Надо бы обсудить этот инцидент на следующем сеансе. Но вдруг обсуждение ее странного и агрессивного поведения вызовет у нее еще больший стыд? И еще большую тревогу? Конечно, важно попытаться провести интеграцию путем обсуждения, чем занимаются мятежные личности, пока хозяин в фуге, однако может оказаться очень полезным дать личностям возможность участвовать в обсуждении или самим осмыслить свои действия.

Важно: к следующему сеансу разработать наилучший образ действия.

Я был небрежен? Ничего не заметил? Ничего меня не насторожило? Я просто оказался рядом с ее дезорганизованным миром? Может, зря я не поддержал ее, не настоял, чтобы она осталась?.. Не потребовал, чтобы ее личности разъяснили мне происходящее в ее больном сознании?