Несущий смерть - Стивен Кинг

— Я, конечно, не могу выражать мнение моей сестры, мистерМеррилл, но мне будет как-то не по себе, если вы… — пауза, — будете показыватьнам то, что привезли с собой, предварительно не убрав с наших глаз эту камеру…или как там называется эта жуткая штука. Если вас не затруднит, унесите ееобратно в машину.

— Абсолютно с тобой согласна. — Мелиусиппус затушиланаполовину выкуренную сигарету в пепельнице, напоминающей рыбу.

— Фотографии призраков — это одно, — продолжила Элиусиппус.— В них есть определенная…

— Величественность. — вставила Мелиусиппус.

— Да! Величественность! Но этот пес… — Старушку дажепередернуло. — Он словно готов выпрыгнуть из фотографии и укусить кого-то изнас.

— Нас всех, — поправила сестру Мелиусиппус. До последнихфраз Поп уже подумал, что сестры сделали первый ход в тонкой игре, итогомкоторой станет цена покупки. Да только одинаковый тон, их одинаковые голоса,неотличимые, как фигуры и лица, говорили об обратном. Камера «Солнце-660» —паранормальная, тут сомнений у них не было, но слишком паранормальная для ихвосприятия. Они не торговались. Сестры-Вонючки не притворялись, не вели сложнуюигру, чтобы сбросить цену. Когда старушки говорили, что им не нужна камера,производящая на свет Божий такие странные фотографии, сие именно это иозначало. И уж естественно, они не хотели верить, что Меррилл намеревалсяпродать им эту камеру и только ради этого приехал.

Поп оглядел гостиную. Совсем как комната старухи в«ужастике», который он однажды смотрел по видео, жуткое барахло под названием«Сожженные подношения», в котором здоровяк средних лет пытался утопить сына вплавательном бассейне, причем оба полезли в воду одетыми. Комната героини быланабита фотографиями. Они стояли на столах и каминной доске в разнообразныхрамочках, они покрывали стены так плотно, что из-под них едва проглядывалиобои.

О гостиной Сестер-Вонючек он такого сказать не мог, нофотографий хватало и здесь. Число их едва ли превышало сто пятьдесят, но вмаленькой и темной комнате казалось, что их в три раза больше. Некоторые Попвидел лишь мельком, другие знал лучше, потому что сам же и продал ихСестрам-Вонючкам.

Всего «фотографий призраков», как называла их Элиусиппус, вколлекции сестер было гораздо больше: никак не меньше тысячи. И разместили их востальных четырнадцати комнатах особняка. Поп видел их все. Он относился к темнескольким счастливчикам, кому Сестры-Вонючки показали всю экспозицию. Но вгостиной они держали самые ценные фотографии.

Жемчужина коллекции стояла в гордом одиночестве на «стенвее»под высокими окнами. На ней труп левитировал в присутствии пятидесяти илишестидесяти обалдевших от ужаса родственников и друзей, пришедших, чтобыпроводить покойного в последний путь. Разумеется, это была подделка. Любойдесятилетний ребенок, нет, даже восьмилетний, сразу бы понял, что это подделка.В сравнении с ней фотографии танцующих эльфов, которые так удивили АртураКонан-Дойла в конце его жизни, казались шедевром. В общем, оглядывая гостиную.Поп отметил только две фотографии, которые не попадали в категорию откровенныхподделок. Требовалось более тщательное исследование, чтобы определить, как ихсработали.

Однако эти две древние старушенции, которые собирали«фотографии призраков» всю жизнь и объявили, что являются ведущими экспертами вэтой области, сейчас — когда он показал им не просто паранормальную фотографию,но паранормальную камеру, которая не ломалась после хитрого фокуса, как та, что«сфотографировала» женщину-призрак, наблюдающую за охотниками на лис, — ониповели себя как девочки-школьницы на фильме ужасов. Эта камера моглафотографировать и фотографировать. Интересно, сколько денег они потратили наэти подделки? Тысячи долларов? Десятки тысяч? Сотни…

— ..показать нам? — спросила Мелиусиппус. Поп Мерриллзаставил свои губы разойтись в улыбке.

— Покорно прошу меня извинить. Засмотрелся на вашисокровища, вот мои мысли и пошли гулять сами по себе. Наверное, такое можетслучиться с каждым из нас.

— Нам по восемьдесят три года, но мысли у нас не «гуляют», аразум у нос чист как стеклышко, — с явным неободрением ответила Элиусиппус.

— Свежевымытое стеклышко, — добавила Мелиусиппус. — Яспросила, не хотели бы вы показать нам новые фотографии… разумеется, послетого, как унесете отсюда эту ужасную штуку.

— Уж не помню, когда мы видели действительно хорошие новыефотографии. — Элиусиппус закурила очередную сигарету.

— Прошлым месяцем мы ездили в Провидено, на конгресспаранормальных явлений, — начала Мелиусиппус, — и хотя лекции нам понравились…

— ..мы узнали много интересного…

— ..среди фотографий преобладали подделки. Даже десятилетнийребенок…

— ..семилетний'…

— ..понял бы, что это подделка. Вот мы и… — Мелиусиппусзапнулась, на ее лице отразилась обида. — Я удивлена, мистер Меррилл. Должнапризнаться, мистер Меррилл, я даже озадачена.

— И я хотела сказать то же самое, — поддакнула Элиусиппус.

— Почему вы принесли эту ужасную вещь? — дуэтом спросилиМелиусиппус и Элиусиппус.

У Попа возникло такое сильное желание ответить: «Потому чтоя не знал, какие вы трусливые сучки», — что на какое-то мгновение он дажерешил, будто озвучил эту фразу, и застыл в ожидании истошных криков.

Мысль о том, что ужасные слова произнесены, прожила, может,доли секунды. Но потом, когда Поп у себя дома лежал без сна среди десяткатикающих и такающих часов, он часто жалел, что Сестры-Вонючки не услышали иэтого, и многого другого.

Разумеется, инстинкт самосохранения не позволил ему раскрытьрта. Да, Поп Меррилл получил бы безмерное удовлетворение, поставивСестер-Вонючек на место, но удовлетворение это длилось бы очень недолго. А вотесли бы погладил их по шерстке, чего, собственно, они и ожидали, потому что всюжизнь этих миллионерш гладили по шерстке и облизывали, у него оставалась бывозможность и дальше всучивать им «фотографии призраков», зарабатывая на этомнемалые деньги. Потому как ему не верилось, что в ближайшие годы старухи умрутот рака легких или еще от какой болезни.

В конце концов, в списке были и другие Спятившие, хотясписок этот, который Поп освежил в памяти после злополучного посещения СедрикаМаккарти, стал намного короче. Двое умерли, а еще один учился плести корзины вроскошной частной психиатрической клинике, куда принимали только баснословнобогатых и безнадежно безумных.

— Вообще-то я привез камеру просто чтобы вы смогли взглянутьна нее. Что я хочу сказать, — торопливо добавил он, увидев, что сестры разомподобрались, — мне же известно, сколь сведущи вы в этой области.