Где болит? Что интерн делал дальше - Макс Пембертон

У врачей с полицией довольно сложные отношения. Естественно, мы признательны друг другу за помощь, когда дело касается обычных граждан; полицейские не раз меня очень выручали, когда в отделении скорой помощи пьяный пациент начинал угрожать и выкрикивать оскорбления в мой адрес. Однако задача полиции – поддержание закона и порядка, что не является приоритетом для докторов. Меня нанимают на работу, чтобы я лечил людей, и неважно, преступники они или нет. Если позволить полиции вторгнуться в медицинскую практику, пациенты могут не получить необходимой помощи. Я хорошо знал, кто в районе подрабатывает проституцией, кто ворует в магазинах, чтобы купить наркотики, кто принимает героин и кто его продает. Полиции очень пригодилась бы эта информация, но если не было непосредственной угрозы жизни людей, сведения, которые сообщали нам пациенты, оставались строго конфиденциальными.

Полиция, естественно, этого не одобряла. Конечно, взявшись за дело всерьез, они легко вытянули бы из меня любое признание, какое им требовалось, даже не прибегая к пыткам, изобретенным в Штази, – поднесите мне к лицу паука, и я выболтаю все страшные тайны. Однако пока по закону полиция не имеет права пользоваться биологическим оружием класса арахниды, мои отношения с ней остаются хоть и натянутыми, но сносными. Лишним примером чему стал этот вечер пятницы, на который у нас были совершенно разные планы.

Каких-то пару недель назад я уже провел несколько часов в местном полицейском участке после того, как нашу пациентку арестовали за кражу в магазине. Взятая под охрану Элейна сообщила, что является подопечной «Проекта Феникс»; нам позвонили сообщить, что, если сотрудник проекта приедет и заберет ее, обвинение предъявлено не будет. Выбор пал на меня; будучи фанатом «Чисто английского убийства», я решил, что это отличный способ провести половину рабочего дня.

И сильно ошибся. Большинство правонарушений, совершаемых нашими пациентами, было вынужденным: ради выживания или покупки наркотиков. Элейна сидела в темной маленькой камере и горько плакала.

– Я просто была голодная! – повторяла она.

Она жила в приюте и работала проституткой. Мы знали о ее зависимости от наркотиков, и Линн не раз уговаривала ее обратиться ко мне за помощью. Прошлым вечером у нее украли последние деньги, и ей не на что было купить еду. На мой взгляд, хоть она и нарушила закон, ее можно было понять.

– Передайте ей от нас, – сказал дежурный сержант, – если еще раз попадется, на снисхождение может не рассчитывать.

На этом мы с ним могли расстаться с миром, но тут его коллега, по ошибке решив, что мы смотрим на ситуацию одинаково, добавил:

– До чего бесполезный народ! Чертовы проститутки, наркоманы! Никакого смысла их лечить – пересажать всех, и разговор окончен.

Естественно, неразумно было вступать в спор с человеком, у которого на поясе резиновая дубинка, но я не мог оставить этого так. Даже не знаю почему: я ведь и сам частенько раздражался, общаясь со своими пациентами. Может, дело было в том, что он пренебрежительно списал со счетов целый слой населения, а может, высказал вслух мысли, которые меня тоже посещали, но я старался их отгонять.

– Так нельзя говорить, – начал я и, глянув на его изменившееся лицо, пожалел, что не промолчал.

– Я вам вот что скажу, – он распрямил плечи и наклонился ко мне, – они никогда не изменятся! Это плохие люди, и именно поэтому они в такой ситуации, в какой есть.

Его коллега тоже решил вставить свое слово:

– Все неприятности от совсем небольшой группы людей. Если избавиться от проституток и наркоманов, у нас и преступлений не будет.

– Но сажать их в тюрьму – не решение проблемы. Нельзя же бесконечно держать всех под замком.

Оба офицера покачали головами.

– Просто тюремное заключение тут не поможет, – сказал я, – если бы существовало такое простое решение, мы давно устранились бы преступность, разве не так?

– Ну, а если все бы начали вести себя, как они, наше общество давно бы развалилось, – парировал дежурный сержант. – Они играют по другим правилам и это несправедливо.

В каком-то смысле я был согласен с его аргументами, но не мог согласиться с тем, что тюрьма – ответ на любые вопросы.

– Он прав, – сказал пожилой офицер, внимательно прислушивавшийся к нашему разговору, и я с изумлением понял, что речь обо мне.

– Арестуй одного наркодилера, и что будет дальше? Через 5 минут его место займет другой. Док дело говорит. Надо больше думать о том, почему люди принимают наркотики или живут на улицах.

Наконец-то у меня появился союзник. Но тут привели Элейну, и беседу нам пришлось свернуть. Двое молодых полицейских, несмотря на свою предвзятость, держались с ней вежливо.

– Ну что, мы можем уходить, – сказал я Элейне.

Пожилой полицейский похлопал меня по спине.

– Вы делаете благородное дело, – заметил он мне вслед.

– И вы тоже, – с улыбкой ответил я.

Мы с Элейной вернулись в офис «Проекта Феникс» и расположились в моем кабинете.

– Большое вам спасибо, док, – сказала она.

– Если у вас не было денег, надо было прийти сюда. Мы бы дали вам список мест, где можно получить еду бесплатно, – обеспокоенный, сообщил я ей.

На нее мои слова не произвели никакого впечатления.

– Ага. Понятно.

– Элейна, если вы снова что-нибудь украдете и вас поймают, то уже не отпустят просто так. У вас есть криминальная история, и вам грозит настоящее обвинение.

Она усмехнулась.

– Ничего они не сделают. Да и вообще, я попалась впервые – за восемь-то лет!

Потрясенный, я уставился на нее. Я защищал ее перед полицейскими, когда в действительности она воровала регулярно и нисколько не раскаивалась. Непонятно было, что я могу ей сказать, если не собираюсь читать мораль.

– Да не волнуйтесь вы так, – улыбнулись она, увидев на моем лице тревогу, – никто меня не поймает. Просто я все свои деньги трачу на коричневый и беленький. Если бы не это, я давно бы разбогатела. Проституция приносит хороший доход, но вечно так продолжаться не может, мне надо откладывать на старость.

– И сколько героина вы потребляете на данный момент?

Я быстренько сделал расчеты на листке бумаги. Получалось, что в год у нее уходит на наркотики 35 тысяч фунтов.

– Это же больше, чем я зарабатываю до уплаты налогов.

– До чего? – переспросила она.

– Элейна, вы понимаете, сколько денег каждый год зарабатываете проституцией? Налоги, надо думать, вы не платите, так что ваш доход равен доходу человека с очень неплохой зарплатой до налогообложения.