Счастье ходит босиком - Лана Барсукова

Правда, в ее версии это было местью за то, что рядом с ней все эти профессорши чувствовали свою женскую вторичность и даже убогость. Она даже задумала писать роман «Звезда опаленная», но как-то не срослось. Вдохновение закончилось раньше, чем первая глава романа.

Тем временем Катька силилась совместить материнство и учебу. Получалось плохо. У сына вечно что-то болело: то лезли зубы, то высыпал диатез, то его мучили зловредные газики. Все шло по кругу. В итоге ей пришлось взять академический отпуск, то есть на год сойти с математической лыжни. Муж часто впадал в раздумья: «Может, мы поторопились с ребенком?» Правда, тут же добавлял: «Это я просто так, чисто теоретически». Он был математиком и любил теорию. А Катька любила это новое создание, теплый комочек с пушком на голове. Она поняла, что практика вошла в конфликт с теорией. Через год она предложила молодому мужу развестись, причем сделать это практически, а не теоретически. Он не отказался.

Юлька поддерживала подругу как могла. Сначала, пока еще жили надежды на примирение молодых супругов, она говорила: «Может, сойдетесь? Где ты себе еще мужа найдешь?» Потом, когда развод стал свершившимся фактом, она утешала: «Забудь! И как ты могла за такого замуж выйти?» В сумме два вопроса давали одно утверждение: муж был завалящий, совсем плохонький, но другого и не предвидится, по одежке протягивай ножки. Катька суммировать умела. У нее все-таки незаконченное высшее математическое образование. Хотела пару раз обидеться, но потом решила, что Юлька же не со зла, просто у подруги период такой, не все гладко.

Действительно, у Юльки было не просто не гладко, но весьма шероховато. Театральные вузы, как сговорившись между собой, бортанули Юльку с первого же творческого тура. Видимо, сидящие в приемной комиссии режиссеры обозрели звездное небо над театральными подмостками и поняли, что там и так все усыпано звездами, новую приткнуть некуда. И посоветовали Юле пойти в училище культуры, стать завклубом или руководителем драмкружка, если уж она жить не может без искусства.

Юля прорыдала весь вечер, а потом посвятила ночь продолжению романа «Звезда опаленная», но к утру, как пишут в других романах, забылась тревожным сном. Проснувшись, она закрыла рукопись и решила действовать. Писать роман долго и нудно, а проснуться знаменитой хотелось уже сейчас, поэтому путь писательства был отринут как бесперспективный. Юля решила поискать работу, соответствующую ее запросам. И нашла. Точнее, она нашла парня, который, косясь на Юлину грудь тревожным взглядом великовозрастного девственника, привел ее в оргкомитет какого-то фестивального движения.

Работа там была сезонная – от фестиваля к фестивалю. Сотрудники жили как крестьяне: то пахали до одури, то умирали от скуки. Юле почудился в этом графике запах богемы, и она радостно приступила к выполнению своих обязанностей. Обременительными их назвать было трудно: встречать гостей фестиваля, размещать их в гостиницах, следить, чтобы они не скучали, и по возможности наблюдать, чтобы они не перепились.

Юля пришла в штаб в разгар подготовки к фестивалю политической песни. На дворе стояли суматошные девяностые, когда страна погрузилась в грезы о рынке и потуги дожить до него. Вообще для страны жить мечтами о светлом будущем – дело привычное, менялась только его картинка. На смену коммунистическим перспективам пришли обещания построить демократию и рынок, вырастить конкуренцию и политическую состязательность. С этим получилось примерно так же, как с коммунизмом. Но тогда люди еще не знали, во что вляпались, и жили весьма оптимистично, хоть и под зубовный скрежет.

Фестиваль должен был воспеть светлые капиталистические дали, где все граждане будут свободны и равны в правах стать олигархами. Музыканты считали, что чем громче об этом спеть, тем убедительнее получится. Страна стояла от восторга на ушах, оголив зад.

Юля плевала на высокие материи. Она ловила кайф оттого, что постоянно решала какие-то вопросы и была незаменима для брутальных мужиков с гитарами. Однажды рокер из Саратова остановил ее в коридоре гостиницы вопросом:

– Милая девушка Юля, вы не поможете мне разжиться удлинителем?

– Удлиним все, что нужно, – не подумав ответила Юля.

Мужик хмыкнул и представился Павлом.

С фестиваля они уехали вместе. Не в деревню, но в глушь, в Саратов.

– Понимаешь, – в сотый раз говорила она Катьке, – все только слюни на меня пускали, а он пришел и взял меня. Как настоящий мужчина, не канюча, не спрашивая разрешения. Просто взял и увез, пока все стояли с разинутыми ртами. Надоели восторженные взгляды и бесконечные объяснения в любви, я изголодалась по поступкам.

– Да-а, – задумчиво тянула Катька, – а жить-то там где будете?

– Не знаю. В этом все и дело, что ничего не знаю. Как в омут, он даже не дал мне времени подумать, просто, как вихрь, унес меня с собой.

– Да-а, – вздыхала Катька.

Ей тоже хотелось, чтобы кто-то взял и увез ее от детских соплей и безденежья. Но на нее не было спроса.

Юля не просто делилась с Катей, она репетировала будущие интервью. И такой поворот сюжета казался ей очень удачным фрагментом звездной биографии: выйти замуж спонтанно, необдуманно, наобум, по зову сердца и велению плоти, как и подобает звезде.

Но плоть оказалась плохим фундаментом для семейного счастья. Она быстро исчерпала свои возможности делать все вокруг ярким и радостным. Очень скоро Юля поняла, что промахнулась. Павел – провинциальная рок-звезда со всеми вытекающими последствиями. Он дружил со всеми и со всеми пил. Для него выезд на фестиваль – высшая точка музыкальной карьеры, событие огромного значения, отчего он осмелел и в состоянии куража взял со стола судьбы не свой кусок. Юля была ему не по зубам.

В очередной творческий кризис Павел долго перебирал аккорды, потом разбил гитару, наконец ударил Юлю. Во всем виноваты аккорды, которые не хотели передать богатство внутреннего мира Павла, но досталось Юльке. Она испугалась и быстро, пока он спал, отравляя воздух алкогольными парами, собрала чемодан.

В трагичности ситуации была своя прелесть. История с избиением станет пикантной подробностью ее биографических откровений. Конечно, это неоригинально, многие звезды российской эстрады живописуют рукоприкладства бывших мужей, но этот прием работал безотказно. Народ у нас сердобольный, фингалы продаются хорошо.

Юлька свалилась на голову Катьки, потому что других аэродромов не имела. Не к родителям же возвращаться, в самом деле. У Кати, к счастью, умерла бабушка и оставила ей в наследство квартиру. Нет, конечно, потеря бабушки – большое горе для всей семьи, но квартира легко примирила с этой утратой. Катя со Стасиком обживали новое жилье, которым они радостно поделились с Юлькой.

Вместо квартплаты Юлька стала помогать подруге растить Стасика. Накормить его или уложить спать она не могла, это под силу только матери, но пару раз ей удавалось отобрать у любознательного мальчика острый нож, за что Катька, преисполненная благодарности, взяла Юльку в крестные.

Рыночная экономика ввела моду на крещение. Стасику по этому случаю купили кружевную сорочку и накормили впрок, чтобы он не канючил в церкви. Родители Кати тоже принарядились и настроились на торжественный лад.