Счастье ходит босиком - Лана Барсукова

Юля делала вид, что не замечает разлада в семейных отношениях Андрея, но по мере сил вносила свой скромный вклад. Именно в те дни, когда Андрей отпрашивался в театр или на день рождения тещи, Юля делала страшные глаза и грозила таким гневом заказчика, что Андрей втягивал голову в плечи и работал до победного конца. Большим грехом Юля это не считала, успокаивая себя тем, что у Андрея нет детей, а жена не ребенок, поплачет и успокоится, не маленькая.

После очередного такого аврала Андрей представил себе скандал, который ждет его дома, прислушался к внутреннему голосу и понял, что ему не хочется возвращаться к жене. А для художника внутренний голос звучит так же повелительно, как горн для пионера. Он поехал к Юле. Она этому не удивилась, понимая, что все к тому и шло.

Но большой художник не может, как все прочие, просто блудить. Он же не сантехник Гена, чтобы переспать с сотрудницей из жэка, а на следующий день вернуться домой, получить от жены затрещину и продолжить счастливую семейную жизнь. Андрей – не Гена. Его богатый духовный мир требовал другой окантовки этой ночи. И Андрей придумал себе роль влюбленного маэстро. Он погрузился в любовный дурман по самые уши. Юля нашла в этом подтверждение своей звездности. Она чувствовала себя роковой женщиной, ради которой мужчина бросил семью, не в силах противиться ее чарам.

При очередном сеансе связи с Катькой Юля говорила с хрипотцой, как и положено женщине-вамп:

– Катюш, я узнала вкус счастья. Это сон наяву. Наконец-то я нашла мужчину, который готов совершать поступки.

– Какие? – уточнила Катя, которая любила конкретику.

– Он ушел из семьи.

– А-а-а, – как-то неопределенно отреагировала Катя.

– И мы живем вместе, – с вызовом добавила Юля. Она забыла уточнить «в твоей квартире». – Ты не поверишь, я только сейчас поняла, что такое быть женщиной.

Катя охотно верила.

– А у тебя, Катюха, как? Нашла кого-нибудь? – покровительственно спросила Юля.

– Да тут не до того… Я вроде как остаюсь еще на полгода. Питер хлопочет, но это еще неточно. На воде вилами писано.

– Конечно оставайся, – убежденно отреагировала Юля, – знаешь ведь, какая тут экология, а у тебя ребенок. И вообще, Америка – страна возможностей.

Юля нуждалась в квартире Кати. Патриотизм в этих обстоятельствах неуместен.

Все сложилось наилучшим образом: Катя продолжила работу в Америке под началом Питера Шварца, а Юля осталась в ее квартире в объятиях Андрея.

Андрей буквально испепелял себя страстью. Полночи он объяснялся Юле в любви, а полночи плакал, рассказывая ей, как он виноват перед женой. Просто быть счастливым ему казалось как-то примитивно, не достойно художника. От недосыпа нервы у влюбленных расшатались, под глазами залегли тени. Но Андрей упивался такой жизнью. Жена звонила, плакала и звала обратно. Но Андрей с состраданием в голосе говорил: «Я, на минуточку, влюблен. Ты должна принять мой выбор».

И Юля всячески доказывала, что этот выбор правильный. Она доказывала это на кухне и в постели. Жить в любовном треугольнике показалось Андрею блаженством.

Но дальше все как-то испортилось. Жена стала звонить все реже и реже, а Юля все чаще и чаще начала спрашивать, когда же они оформят отношения. Эти казенные слова были противны его уху. Он недоумевал, как можно так не ценить его чувство. Зачем ей загс, когда он подарил ей всего себя? Он рисовал ее портреты, а она просила поставить печать в паспорте.

Последним аргументом Андрея против похода в загс было то, что свидетельство о заключении брака выписывают на бланках противного розового цвета. Ему как художнику претил этот простоватый, отвратительный, рвотный цвет. Это был его последний и самый убойный аргумент. «Я, на минуточку, художник, творческий человек», – говорил он в такие минуты. Юлю этот аргумент не убедил, и она закатила скандал. Андрей удивился, пожал плечами и вернулся к жене. Тем более что он с ней не разводился, он ведь всегда был выше формальностей.

– Кать, ну кому верить после этого? Как он мог? Как можно было предать любовь? Таку-у-у-ю любовь, – выла в трубку Юлька.

– Юленька, успокойся. Главное, что все живы и здоровы. У Питера вот жена умерла на прошлой неделе, за три месяца сгорела – вот это горе. А тут ведь все живы…

– Лучше бы я умерла, – не сдавалась Юля, – так больно внутри, я не выдержу, мне плохо, Катенька. Приезжай!

– Потерпи, моя хорошая. Все перемелется. Я не могу сейчас. Питеру очень плохо, я должна его поддержать.

– А меня? Меня ты не должна поддержать? Я, на минуточку, твоя подруга.

И Юля зашлась в новом витке истерики, услышав в своем исполнении это «на минуточку». Так говорил ненавистный Андрей.

– Юль, ты сейчас на работу налегай. Говорят, работа лечит.

– Лечит? Ты с ума сошла? Да ноги моей там больше не будет! Пусть попрыгает без меня! Пусть поймет, каково мне все на себе тащить! Да он ко дну пойдет без меня!

– А ты? Назло фашистам отморозишь уши? Юль, это же бизнес, ничего личного.

– Да пусть он подавится своим бизнесом! Не пойду туда больше. Как мне плохо, Катюха, ты даже представить себе не можешь.

– Юлечка, ну потерпи. На Новый год мы со Стасиком обязательно приедем. Обещаю тебе.

Обе подруги сдержали данное слово. Юля больше не «тащила на себе» бизнес, и Андрей постепенно выкупил ее долю. Как ни странно, он не загнулся, а просто нанял толкового менеджера.

И Катя выполнила свое обещание, даже перевыполнила. На Новый год она приехала не только со Стасиком, но и с Питером.

Юля недоуменно всматривалась в Питера, пытаясь понять, что он тут делает. Может, решил посмотреть снежную Россию? Или приехал прочитать какие-нибудь лекции в местном университете? Хотелось обо всем расспросить подругу, но как-то не складывалось. Юле казалось, что Катя не подпускает ее к душевным разговорам.

И тогда Юля предприняла разведку боем:

– Меня на Новый год в компанию зовут, а я им говорю: как же я уйду, если ко мне подруга из Америки приехала. Да еще с профессором-старикашкой… Неудобно как-то. Гости на порог, а хозяйка за порог! – И она заливисто рассмеялась.

Но сквозь смех Юля зорко наблюдала за реакцией Кати. Та дернулась и замерла с каменным лицом.

– Катька, ты чего? Что я его старикашкой назвала? Ну извини, не буду больше, если тебе неприятно, – снисходительно успокоила она.

– Называй как хочешь. Но что касается того, что гости на порог, а хозяйка за порог, то маленькая деталь: хозяйка здесь я, – внятно сказала Катя. Она любила точные формулировки.

Юлю это почти оскорбило. Какая разница, кто хозяйка? Ей что, даже пошутить нельзя? Понятно, что это ей за «старикашку» прилетело. Так он старикашка и есть. Считать-то Катька умеет? Этот Питер ее на тридцать лет старше, на минуточку.

Обиженная Юля решила отомстить. Месть была простой и эффективной: она никуда не ушла, просидев за новогодним столом до самого утра. Вместо мины она подложила себя.