Можно тебя навсегда - Наталия Романова

     На формальности переоформления требовалось время, в апреле Богдану придётся вернуться, присутствовать на подписании, а прямо сейчас он мог смело отправляться в Хакасию. Держать руку на пульсе возможно издалека. В течение пары лет станет понятно, стоит ли овчинка выделки. В уме Богдан держал вариант продажи своей части бизнеса, тем более – Вика намекала, что благоверный готов выкупить. В блистательное управление бледной креветки не верилось, однако, хуже чем отец управлять не получится даже у него. Материнская часть – гарантия, что дело в любом случае останется в семье.

     Валентина Эдуардовна праздновала победу. Накануне событий с Танюшей, скорее из опасения, что сын переиграет, она пыталась извиниться. Коряво, в Усмановской манере.

     – Ещё раз, – повторил Богдан после невнятного извинения, больше похожего на обвинения, – появитесь на пороге моей арендодательницы, – он сознательно не стал называть имени, говорил безлично, не провоцируя болезненный интерес, – и я передумаю ставить подпись.

     – Да кто же она такая, что ты так печёшься?– возмущённо воскликнула присутствовавшая при разговоре Вика.

     – Никто, – спокойно ответил Богдан. – Женщина, у которой я снимаю жильё. Не стоит втаптывать в грязь ни в чём не виноватого человека.

     – Всё равно это ненормально!

     – Ненормально, Вика, врываться в чужой дом, оскорблять его и хозяев этого дома! – терпение испарялось моментально, как тонкий слой воды на раскалённой поверхности.

     – Ну-ну, – остановила Валентина Эдуардовна дочь. – Посторонняя женщина не отвечает за действия Богдана. Он снял – она сдала, – вряд ли мать так считала, но спорить с сыном не решалась. – Успокойся. Не приведёт же он в семью эту женщину, – глянула на Богдана. – Не приведёшь?

     – Нет, – Богдан поморщился.

     Естественно, речи о том, чтобы связать жизнь с Крош, быть не могло. Привлекательная, несмотря на пузо, милая в своей непосредственности, при этом не глупая, твёрдо стоящая на крепких ногах женщина. Временный гость в жизни Усманова Богдана. И всё-таки мысль о временности была неуютной, скрипучей, будто противилась естеству.

     – Хорошо, – кивнула мать.

     – Помирись с Лизой, – заныла Вика. – Какая собака тебя укусила?!

     – Вик, не лезь не в своё дело, – Богдан резко встал и направился к двери. Он может хотя бы один день прожить без упоминания имени Лизы?!

     – Вообще, она говорила про твои особенности, – жарко зашептала Вика, чтобы не слышала мать из комнаты. Топталась в прихожей, подавая брату пальто. – Ты же понимаешь, такие пристрастия никакая нормальная баба не удовлетворит. Никакая! Будешь к специально обученным девочкам ходить, ничего страшного.

     – Чего?

     – Чего такого? Все так живут! У меня, думаешь, лучше? Вам, мужикам, вечно кренделя под фильдеперсом нужны, – она нервно засмеялась.

     – Насрать, кто как живёт, – отрезал Богдан. – Во-первых, чужие трусы обсуждать не собираюсь, а во-вторых, никаких «особенностей» у меня нет. В том, что твоя подруга, дожив до тридцати пяти, не научилась сосать и не трепать об этом языком, я не виноват.

     Ответить сестре Богдан не дал, захлопнул дверь перед её носом. От раздражения дождаться лифта не смог, двинулся пешком, вернее, побежал, требовалось хоть какое-то движение. Где, где были его мозги, когда он залезал на Лизоньку? Какие райские кущи почудились между её ног в октябрьский вечер, когда ему понадобилось трахнуть идиотку?

     В ресторан на празднование Нового года Богдан не пошёл, банально не хотел никого видеть. Особенно отца, притащившегося к жене в тот же день, когда была решена участь последней любви – Танюшки. Что он плёл пока ещё законной супруге – неизвестно, но в тот же вечер остался ночевать, по-хозяйски расхаживал полночи от дивана на кухню и обратно, «воспитывал» Маришку.

     Богдан остался дома, с Крош. Хотел купить ёлку, пусть небольшую. Женя категорически отказывалась.

     – Ты уедешь на днях, мне после родов её на себе с четвёртого этажа тащить?

     – Искусственную давай, всё-таки Новый год.

     – Молочай нарядим, тоже с иголками.

     – Креативно, – усмехнулся Богдан.

     Действительно, здоровенный суккулент, смахивающий на фаллический символ с иголками, достающий до потолка, вполне мог заменить ёлку. Крош накинула на обалдевший кактус гирлянду, нацепила несколько новогодних игрушек, пристроила в горшке собственноручно сшитого Санта-Клауса, два Рождественских носка, и удовлетворённо показала рукой на творение.

     Богдан старания оценил, отволок горшок на кухню – праздновать решили именно там. Стол совсем простой, подача ещё проще. Обошлись без праздничного фарфора, богемского хрусталя, накрахмаленных салфеток, деликатесов. Стейки из говядины на горячее, два лёгких салата, фрукты, сок – вот и всё изобилие. Праздничная программа и того скромнее – ровно то, что приготовило родное телевидение и общий интернет.

     Крош клевала носом в половину первого ночи, в час засопела, уткнувшись Богдану в плечо. Он устроил Женю удобней, недолго гонял каналы, потом осторожно разбудил, полусонную отвёл в комнату и уложил спать.

     Убрал со стола, отволок обратно молочай, праздничные гирлянды оставил, как и тряпичного Санта-Клауса. Немного подумал, глядя на пустые рождественские носки, один набил сладостями, фруктами, праздничной мелочёвкой, попавшейся под руку.

     Нужно было озадачиться подарком заранее, несмотря на договорённость ничего друг другу не дарить. Последние события не давали шанса остановиться, Богдан спешил расправиться с текущими проблемами, чтобы скорее вернуться в Хакасию. К своим делам, заботам, жизни. Не хотелось ставить в неудобное положение Крош. Чего доброго, дурёха надумает, что должна ответный презент. Что могла подарить одинокая беременная здоровому, состоятельному мужику? Улыбку? Забавные ямочки на щеках? Хорошее настроение?

     Во втором часу ночи завалился спать, дежурные сообщения от приятелей и родных решил прочитать с утра. Вот и весь праздник.

     Несколько дней прошло тихо. Богдан выходил в магазин, Крош всё чаще вздыхала, грустила, смотрела в окно на заснеженные улицы. Как и не было Нового года. Впрочем, для одинокой женщины встретить Новый год в компании постороннего мужчины – лишь доказательство отсутствия праздника.

     Ему нужно было брать билеты, возвращаться домой в Хакасию, но что-то держало, сдавливало пальцы, стоило открыть сайт онлайн-продаж авиабилетов. Наконец, понял. Не мог уехать, пока Крош не родит. Как, чёрт возьми, он оставит женщину на сносях одну в квартире? О процессе родов Богдан знал немного, но и этого хватало для понимания: нельзя оставаться одной. Чужой человек рядом лучше, чем никакого. С какой стороны ни смотри – лучше. На этом успокоился.

    Проснулся среди ночи от неясного шума, поморщился, нырнул под одеяло, следом обожгло мыслью – не к добру. Крош должна вот-вот родить. Ей предлагали лечь в дородовое отделение, видимо как-то не убедительно, если решила до последнего сидеть дома. В душе Богдан считал – правильно. Отлично помнил, как «весело» было, когда Яна легла в роддом заранее. Бесплатно или платно, сколько бы денег ни отвалили за медицинские услуги, всегда найдётся парочка «коллег по несчастью», с радостью делящихся «знаниями». Одному младенцу руку вывихнули во время родов, другому – ногу, а третьему… В итоге родила Яна без осложнений. Аришка родилась здоровой, крепкой, толстощёкой, с упрямым тёмным чубом на макушке.