Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым. Том 1 - Александр Дмитриевич Григорьев

на войлучки накладывал,

Сам седёлышка церкасные*;

75. Уж, уж войлуцкам приговаривал:

«Уж ты, шолк, не рвись,

Да ты, булат, не трись,

Ци́сто серебро, не вы́рзавей —

Не ради-то басы́, да ради богатырские-то кре́пости!»

80. Видли добра молодца да седуцись,

Не видли как пое́дуцись, —

Только дым стоёт да курёва́ идёт.

Приехал старой и седатой и донской казак да Илья Муромец,

По-рус[с]ки как сказать, на круту́ гору,

85. На круту гору́ да на ока́тишто;

Берёт, берёт да в руки трубку долговидноё,

Глядит-смотрит на все на цетыре на сторо́нушки.

Во перву глядел во сторонушку востоцную,

Во другу глядял[90] сторонушку — ко западу,

90. Во третю глядит — да к синю морю,

Ко синю морю, ко серу каменю.

У синя́ моря, се́раго у ка́меня

Видлял добра молодца — спотеша́итсе:

Сам кидаёт палицю-удалицю

95. И мець-то-т самосек

Выше лесу стойе́чего

Сам под облацко ходе́цоё —

Единой рукой прима́т.

Скрыцал, скрыцал нахвальщицка зыцным голосом:

100. «Уж ты полё моё да полё ци́стойё!

Уж ты дашь, не дашь мне пойединьщика?

Не дашь, дак силко́м возьму!»

Мать-земля сколыбаласе,

Темны лесы спошаталисе,

105. Синё морё да сколыбалосе;

У старого да у седатого

Конь-то-т да на коленка пал.

Спроговорил старо́й седой донской казак да Илья Муромец,

Илья Муромец да сын Ивановиц:

110. «Уж ты конь, конь да волцка сыть,

Ты волцка сыть, травяной мешо́к!

По цисту полю ты разве не гу́ливал?

Ты богатырских ты по́криков не слыхивал?»

Бьёт копьём коня да до белых ребер.

115. Тут пойехал старой седатой донской казак Илья Муромец

Во дальнё во цисто полё.

Тут приехал старой седатой донской казак да Илья Муромец

Во дальнё во цисто полё.

Съехались с нахвальсчицком

120. По дальню цисту́ полю

На копья на желе́зные,

У их копья-то железные да приломалисе —

Друг друга как не ра́нили.

Воны съехались на палици на удалици,

125. У них палици-удалици приломалисе —

Друг друга как не ра́нили.

Съехались на меци на самосеки-ты,

Меци самосеки-ты россыпа́лисе —

Друг друга как не ра́нили.

130. Соходили со своих со добрых коне́й,

Привяза́ли-ка своих добрых коней

Ко тоцоныем столбам, золоцоныем кольца́м;

Оны боролисе-возилисе да по́ три го́дика,

Не пиваюцись, не едаюцись,

135. У своих добрых коней не быва́юцись.

Садился[91] как нахвальсцицок старому седатому да на белы груди;

Вынимал ножи из ногалища*,

Бьет копьём да во белы́ груди.

Бела грудь да пригибаитсе,

140. Да ретиво серце не сдава́ит[с]е:

«Уж ты мать да Пресвятая Богоро́диця!

Сказала мне да на бою́-ту смерть не пи́сана,

Топе́реку́-ту мне-ка смерть пришла!»

Услышал старой и седатой донской казак да Илья Муромец

145. В себе силушка да непремерную:

Он кидаёт да бросаёт нахвальсцицка со белых грудей

Выше лесу стойе́чего

Сам под облацко ходе́цоё,

Единой рукой приня́л (затем пропел: «примат»).

150. Садится старо́й седа́той нахвальсцицку да на белы груди,

Спрашиват у нахвальсцицка:

«Цьёй Земли, цьёй Орды?

Цьё’го ро́ду, цьё’го пло́ду, как по имени зову́т?»

Спроговорил нахва́льсцицок:

155. «Я сидел бы на твоих на белых грудях, —

Я не спрашивал бы ни роду, не племени,

Вынимал бы я ножищо из ногалищо,

Порол бы грудь-ту бе́лую,

Вынимал бы ретиво́ серцё’ со пе́ценю».

160. Тут увидял старой да седатой злацо́н персте́нь;

На перстню было подпи́сано.

«Уж ты цадо, цадо милоё да сын любимыё!

Ты поедь-ко к морю си́нему,

К матери к роди́мые,

165. Проживи-ко годика цетыре-то,

Тогда войевать со мной приедь!»

И поехал он во цисто полё

....................................

И приехал в цисто́ полё,

169. Ткнул копьём железныим, —

Как комар кусил. Другой раз ткнул. (Илья проснулся и видит):

170. Богатырь стоит со копьём да железныём.

Тут Илья предал его смерти.

(Непосредственно за этим сказитель пропел,)

«Тут пошёл старой да седатой,

(и дальше сказал:)

Переоделся каликой и явился к Идо́лищу...»

(Дальнейшее же он забыл.)

Попова Ирина Степановна

Ирина Степановна Попова — ню́хоцкая крестьянка, 70 лет., находится замужем за крестьянином Никифором Поповым. Она пропела мне только одну старину: «Князь, княгиня и старицы» и говорила, что больше не знает, между тем как другие говорят, что она знает много старин. На мой вопрос, что это за песня, которую она мне пропела, она сказала, что это старина́, потому что она «не пора́то (не очень) божественна», хотя раньше сама называла ее стихом. Вообще, в Нюхче стихами называют и старины и стихи. Петь старину она научилась в молодости от своих односельчан на вечёрах. Об Илье Муромце, по ее словам, рассказывают у них в сказках; в одной из них Илье Муромцу поручают отвезти подарок Руслану. Она еще сообщила отрывок наговора на остановку крови, подслушанный ею от наговаривавшей старухи. Кроме того, она говорила, что с р. Мезени к ним приходят коновалы, которые знают (но что, наговоры или старины, я не записал и теперь не помню).

9. Князь, княгиня и старицы

Женился князь да девяно́сто лет,

Уж взял княгинушку да девяти годов;

Уж жил с княгинюшкой да ровно три года,

Ровно три года да по три осени.

5. На цетвертой год князь гулять пошёл.

Ходил-гулял да ровно три годы,

На четвёртый год князь домой пошёл:

Попало ему две старицы да две монашици,

Долгоризници да цёрнокнизници.

10. «Уж вы старичи да вы монашици!

Не видали ли моёй княгинушки,

Не видали ли моёй молоденькой?» —

«Мы видели твою княгинюшку,

Уж мы видели твою молодушку:

15. Бежала твоя княгинушка

А-й без летничка, в одной сороцоцки,

Без башмациков, в одных цуло́циках;

Ступишь, князь, да на крылецико,