Хаски и его Учитель Белый Кот, Том II - Жоубао Бучи Жоу

— Только на этот раз, чтобы больше такого не было.

— Договорились.

Вот только когда Чу Ваньнин обуздал его в прошлый раз, он сказал то же самое.

Бумажный дракон, словно разминаясь, вытянул четыре лапы, после чего, издав пронзительный крик, вспыхнул золотым светом, который с каждой секундой становился все ослепительнее и объемнее, пока сияние полностью не поглотило его маленькое тщедушное тельце.

— Хоу-у-у!!!

Неожиданно его тихий и звонкий крик превратился в мощный и устрашающий вой. От яркой вспышки стало больно глазам, и тут же налетел шквальный ветер, поднявший огромные волны. Собравшиеся на побережье люди, оказавшись в эпицентре шторма, пытались закрыть лица, прикрываясь рукавами.

Чу Ваньнин лишь слегка прищурился. Его собранные в хвост длинные волосы и свободная одежда трепетали под яростным натиском ветра. Когда золотой свет погас, люди осмотрелись по сторонам и обнаружили, что дракончик бесследно исчез. На берегу опять стало тихо и спокойно.

— Эй? Он пропал? — спросил какой-то храбрый ребенок. Прежде чем его голос затих, с небес на них обрушился рев, который, казалось, мог перевернуть небо, вскипятить море и разогнать грозовые тучи.

В мертвой тишине все запрокинули головы, и тут из густых облаков вынырнул могучий дракон. Его огромные глаза ярко сияли, острые когти были агрессивно выпущены, усы толщиной с вековое дерево воинственно топорщились. Словно хищник, выслеживающий добычу, он величественно парил в вышине. Сделав несколько кругов над ними, он вдруг заложил крутой вираж и камнем упал вниз!..

Всех снова накрыло порывом шквального ветра.

— Ой!..

— Папа!

Потерявший родителей ребенок был так напуган, что тут же заплакал и по привычке стал звать отца. Мо Жань взял малыша на руки и попытался шепотом успокоить его.

Чу Ваньнин не ожидал, что опять напугает это дитя, поэтому после минутного замешательства прикрикнул на летящего прямо на людей дракона:

— Не так быстро!

— А?

Услышав его приказ, огромный дракон глухо заворчал и с грохотом приземлился на каменистый берег, неспешно разместив на прибрежной косе свое впечатляющее тело.

Этот дракон был настолько громадным, что лететь сидя на нем было все равно что стоять на земле. Неудивительно, что Чу Ваньнин, который так не любил полеты на мече, хотел оседлать именно его.

Желая немного подбодрить Чу Ваньнина, Мо Жань поддразнил сидевшего у него на руках ребенка:

— Хочешь полететь на драконе вместе с вон тем старшим братом?

Однако малыш совершенно этого не желал и, уткнувшись лицом в его плечо, прошептал:

— Скажу тебе по секрету: он мне не нравится...

Так же тихо Мо Жань прошептал в ответ:

— Скажу по секрету только тебе — мне он очень нравится.

— А?.. — малыш был потрясен до глубины души, но, в конце концов, он был слишком мал и бесхитростен, чтобы понять смысл слов Мо Жаня, поэтому тихо спросил, — в самом деле?

— Тссс! Никому не говори.

Ребенок засмеялся и, прикрыв рот рукой, несколько раз кивнул.

— О чем вы там шепчетесь? Взлетать не планируете? — Чу Ваньнин не собирался лететь рядом с ними, поэтому, окинув их холодным взглядом, отдал приказ. Дракон тут же взмыл в небеса и, быстро набрав высоту, исчез в облаках.

Поскольку меч нес слишком много людей, быстро долететь не получилось, и они прибыли в город Учан в Шучжуне только вечером. Чу Ваньнин добрался раньше них и уже успел пообщаться с представителями нескольких больших местных семей. Учан процветал под защитой находившегося поблизости Пика Сышэн, поэтому люди здесь в меру своих сил пытались помогать заклинателям из ордена.

Благодаря этому беженцы из Линьи были быстро пристроены в дома самых зажиточных семей Учана. Малыш, которого Мо Жань держал на руках, перед тем как уйти неохотно помахал ему рукой:

— Еще увидимся, старший братик!

— Ну конечно увидимся, — с улыбкой откликнулся Мо Жань, наблюдая, как в лучах закатного солнца они уходят все дальше.

Чу Ваньнину никогда не нравились все эти затянутые сцены прощаний, поэтому, постояв немного, он развернулся и пошел прочь. Мо Жань тут же бросился следом за ним, и они вместе направились домой.

В тишине два человека добрались до горных ворот и шаг за шагом стали подниматься по лестнице. В наступивших сумерках склонившиеся под порывами ветра деревья отбрасывали на каменные ступени под их ногами причудливые тени. Мо Жань вдруг вспомнил, что когда-то, исчерпав свои духовные силы, Чу Ваньнин полз по ним, таща на себе его безжизненное тело. Наблюдая, как этот человек со спокойным лицом шел сейчас рядом с ним по тем же самым ступеням, Мо Жань испытал смешанные чувства.

Задыхаясь от этой сладкой горечи, он протянул руку и нежно обхватил кончики пальцев Чу Ваньнина.

— ...

Пусть даже раньше он уже держал его за руку, Чу Ваньнин все еще чувствовал себя скованно и неловко, не находя себе места от смущения. Он изо всех сил старался сохранять невозмутимое лицо, чтобы казаться равнодушным и уверенным в себе.

К сожалению, рядом с ним был именно Мо Жань.

Это был Мо Вэйюй, который видел Чу Ваньнина насквозь, с легкостью читал его сердце, а также точно знал, что пальцы у него на ногах постоянно мерзнут, а самая чувствительная точка на его теле — родинка за ухом.

Никто из них не проронил ни слова, но убедившись, что Чу Ваньнин не пытается убрать пальцы, Мо Жань обхватил ладонью всю его руку.

Впереди было еще очень много ступеней, и, с одной стороны, Мо Жань страстно жаждал, чтобы эта лестница была как можно длиннее, и он мог бы держать эту руку как можно дольше.

Но другой стороны, ему хотелось, чтобы этот путь был в несколько раз короче, ведь тогда в прошлом Чу Ваньнин страдал бы меньше, когда нес его на себе по этой бесконечной лестнице домой.

Добравшись до вершины, они, наконец, увидели впереди огромные Горные Врата.

Внезапно из тени дерева появилась длинная фигура в подбитом мехом серебристой лисицы плаще, и, прежде чем парочка смогла рассмотреть кто это, они услышали вскрик:

— Учитель?!

Испуганный Чу Ваньнин тут же выдернул руку из ладони Мо Жаня и спрятал ее в длинном рукаве. Только после этого он остановился и поднял голову.

Навстречу выскочил Ши Мэй и тут же побежал к ним вниз по лестнице. В последних лучах заходящего солнца его лицо казалось таким же чистым и свежим, как только что распустившийся лотос, а ярко сияющие глаза и прекрасная улыбка затмили