Тираны России и СССР - Эдвард Радзинский

Хозяин устанавливает беспощадный порядок, лично следит, чтобы те, кому он повелел быть в Ночной жизни, неутомимо двигали страну к Великой мечте…

Быт его лагерей… На Колыме, в этом забытом Богом краю болот и вечной мерзлоты, зверствовал некто Гаранин. Он строил больных «отказчиков» от работы и, обходя строй, расстреливал их в упор. Сзади шли охранники, меняя ему пистолеты. Трупы складывали у ворот лагеря — срубом. Отправляющимся на работу бригадам говорили: «То же будет и с вами за отказ…»

Я не буду описывать лагерный ад — об ужасах ГУЛАГа написаны тома. Берега наших каналов усеяны могилами безымянных заключенных-строителей. Сколько лет прошло, но во время паводков вода размывает очередные братские могилы, и кости являются и являются к нам из земли…

Хозяин высоко ценил труд рабов страны социализма. 25 августа 1938 года на заседании Президиума Верховного Совета СССР обсуждался вопрос о досрочном освобождении заключенных, отличившихся на работах в лагерях. Но Хозяин заявил: «Нельзя ли придумать какую-нибудь другую форму оценки их работы? С точки зрения государственного хозяйства это плохо. Будут освобождаться лучшие люди, а оставаться худшие».

И в 1939 году был утвержден указ: «Осужденные, отбывающие наказание в лагерях НКВД, должны отбыть свой срок полностью».

Лучшие остались — погибать.

Аресты научной и технической интеллигенции были частью той же проблемы — даровой рабочей силы. И здесь был выработан особый план. Частично о нем рассказывает Молотов. На вопрос: «Почему были арестованы блистательные инженеры Туполев, Стечкин, Королев?» — он ответил так: «Много болтали лишнего… Туполев из той части интеллигенции, которая очень нужна советской власти. Но в душе они против, они дышали этим, и вот найден способ, как этим делом овладеть. Туполевых посадили за решетку, чекистам приказали: обеспечивайте их самыми лучшими условиями. Кормите пирожными, но не выпускайте. Пускай работают, конструируют нужные стране вещи — военные».

В рассказе Молотова прослеживаются черты этого фантастического плана. Его логика: интеллигенты в душе всегда против советской власти и поэтому могут легко быть втянуты в антисоветскую деятельность, за что подвергнутся уничтожению. Отсюда вывод: лучших нужно изолировать… ради их же блага. В изоляции им следует предоставить все условия для работы: еду, книги и даже свидания с женщинами. Соединение интеллектуалов в коллектив создаст благоприятную почву для их работы и облегчит контроль за ними. Но главное — изоляция даст необходимую секретность, что очень важно для военных целей.

Хозяин готовился к осуществлению Великой мечты и оттого хотел, чтобы над военными целями день и ночь, ни на что не отвлекаясь, под жестким контролем трудились лучшие умы. Так были придуманы «шарашки» — институты, где работали арестованные ученые. В них постепенно должно было оказаться большинство выдающихся технических умов. Интеллигенция уже переселялась в тюремные институты, но первая реабилитация (когда, демонстрируя борьбу с беззаконием, Хозяин решит выпустить ряд ученых), а потом война — разрушили глобальность замысла. Впрочем, после войны он будет активно к нему возвращаться.

Начиная террор, Хозяин много думал и о творческой интеллигенции. Все тем же Священным огнем террор должен был преобразить ее тайную враждебность.

1936 год он начал с резкого наступления на культуру. Провозглашается «перестройка фронта искусства», начинается кампания за «искусство, понятное для миллионов тружеников». Под этими лозунгами добивают остатки Авангарда.

Разгромлен Шостакович, 28 января в «Правде», под заглавием «Сумбур вместо музыки», появляется статья, уничтожавшая его оперу «Леди Макбет Мценского уезда». Все понимают, кто стоит за этой статьей без подписи… Вся страна, все партийные организации должны изучать статью. Имя Шостаковича становится необычайно популярным в народе — в очередях, в метро обсуждают зловредного композитора. На многочисленных собраниях трудящиеся после осуждения «врагов народа» единодушно осуждают неведомую им оперу.

Канонада звучит непрерывно, весь год идут бесконечные проработки. Партийные критики печатают грозные статьи против беспартийных писателей.

«Литературная газета» предлагает Пастернаку «задуматься, куда ведет его путь цехового высокомерия, претенциозного зазнайства». И тут же слухи по Москве: поэт доживает на свободе последние дни.

В «Правде» появляется редакционная статья «Внешний блеск и фальшивое содержание» — уничтожают пьесу Булгакова «Мольер». И его жена печально записывает в дневнике: «Участь Миши мне ясна. Он будет одинок и затравлен до конца своих дней».

В идеологическом терроре прошел год, но ни Шостаковича, ни Пастернака, ни Булгакова не посадили.

«Новый год… встретили дома… с треском разбили чашки с надписью 36-й. Дай Бог, чтобы новый, 37-й был счастливее прошлого!» — записала жена Булгакова.

В 1937 году Хозяин сказал: пора. Партийные руководители искусства, партийные критики выполнили свою задачу: идеологическая пальба запугала интеллигенцию. Теперь грозные обличители сами подлежали уничтожению в рамках плана уничтожения старой партии.

В страшных 1937–1938 годах безостановочно гибнут один за другим преследователи Пастернака и Булгакова — все прежние руководители РАППа. Расстрелян и руководитель культуры в ЦК — старый большевик Керженцев. Из партии исключены давние враги Булгакова — поэт Безыменский и драматург Афиногенов.

Один за другим исчезают в Ночной жизни партийные критики, и жена Булгакова упоенно день за днем пишет в дневнике: «В „Правде“ одна статья за другой, в которых вверх тормашками летят один за другим (она перечисляет с восторгом, кто именно. — Э. Р.). Отрадно думать, что есть все-таки Немезида».

«Пришло возмездие: в газетах очень дурно о Киршоне» (один из вождей партийной драматургии. — Э. Р.).

«Шли по переулку. Олеша обгоняет. Уговаривает Мишу идти на собрание московских драматургов, которое открывается сегодня, где будут расправляться с Киршоном».

Но Булгаков отказался преследовать своих преследователей.

«У всех читающих газеты мнение, что теперь… положение Миши должно измениться к лучшему» — так она воспринимает 1937 год! И многие в Москве радостно считают террор концом ненавистной революции.

«15 мая Миша читал роман о Воланде»…

Нет, недаром Булгаков пишет этот роман — «Мастер и Маргарита». Главным героем этого романа, как известно, является дьявол, действующий под именем Воланд. Но это дьявол особый. Роман открывает эпиграф из Гете: «…так кто ж ты, наконец? — Я — часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо».

Появившись в Москве, Воланд обрушивает всю свою дьявольскую силу на власть имущих, творящих беззаконие. Воланд расправляется и с гонителями великого писателя — Мастера.

Под палящим летним солнцем 1937 года, в дни московских процессов, когда другой дьявол уничтожал дьявольскую партию, когда один за другим гибли литературные враги Булгакова, писал Мастер свой роман… Так что нетрудно понять, кто стоял за образом Воланда.