Ментовский вояж: Везунчики. Рейдеры. Магелланы - Рустам Максимов

– Спецназ? – окинув работящих «механиков» наметанным взглядом профессионала, тотчас поинтересовался Альберт Петрович.

– Да, генерал Ким Ир Чон распорядился прикомандировать к вам бойцов спецсил, – утвердительно кивнул северокореец. – Большинство солдат понимает русский язык, но говорят не все – мало практики… Старший лейтенант Пак Хен Сок, сколько вам лет?

– Мне двадцать восемь лет, товарищ полковник, – вытянувшись по стойке «смирно», по-русски произнес офицер. Было заметно, что он тщательно подбирает слова, стараясь не оконфузиться в присутствии своего начальника.

– Сработаемся, – резюмировал бывший кэгэбэшник. – Майор Рачко, старпом, боцман и старший механик в одном лице… Прошу за мной, товарищи, я покажу, где лучше всего установить пулеметы и пусковые.

Капитан Акино ушел с палубы вместе с бойцами Пак Хен Сока, а мы разговорились с Хван Ду Сеном. Полковник внимательно выслушал мои соображения насчет перспектив союза землян с иржиками, пообещав обсудить тему со своим патроном. Выйдя из подполья, если так можно выразиться, северокорейцы установили радиосвязь со штабом нашей Конфедерации, с несколькими кластерами землян и сейчас вникали в расклад сил за пределами их острова. Остров, кстати говоря, уже переименовали, назвав его Землей Освобожденных народов.

– Генерал Ким Ир Чон посвятил жизнь освобождению корейского народа от ярма капитализма и объединению нашей многострадальной Родины. Корейский народ, как никто другой, понимает боль иржиков, стремящихся освободить свои родные земли от гнета иноземных захватчиков, – в конце нашей беседы северокорейский военачальник вещал в пропагандистском стиле, словно лектор на партсобрании. – Мы постараемся протянуть руку помощи любой угнетаемой нации этого мира, независимо от расовой принадлежности и цвета кожи. Мы уничтожим всех врагов трудового народа, освободив новый мир от рабовладельцев, феодалов и капиталистов.

– Пипец котенку, – покачал головой Михаил, когда катер Хван Ду Сена отошел от борта танкера. – Если джинн по имени Чучхе вырвется из бутылки, то я не завидую этому миру.

– Знать бы, что за строй царит у наших серокожих друзей, а то неудобно выйдет, если у них властвуют феодалы и рабовладельцы, – задумчивым тоном произнес Зеленцов, окинув взглядом пятерку иржиков. Морские солдаты Дайяра выжидающе смотрели на меня, ожидая приказов. – Вся надежда на нашу очаровательную Мариночку, – капитан улыбнулся переводчице.

– Почему мужики всегда все сваливают на женщин? – Марина картинно всплеснула руками. – Как вы собираетесь дружить с иржиками, если не хотите учить ириж?

– Да хотим мы, хотим, обязательно начнем учить их язык, как только появится свободное время, – видя, что переводчица не настроена выслушать лесть в свое адрес, Владислав пошел на попятную.

– Ты совершенно права, моя хорошая, мы должны понимать, о чем говорят наши союзники, – приобняв Марину, я осторожно поцеловал ее в ушко. Девушка дернула головой, но отстраняться не стала. – Пойдем, помурлыкаем тет-а-тет.

– Мне страшно, я боюсь, что не справлюсь со своей работой, – всхлипнула переводчица, когда мы отошли в сторонку. – Радруф на лету схватывал целыми фразами и сразу же говорил мне их аналогии на ириже… Трапанг (командир пятерки иржиков) же не настолько талантлив, а мне постоянно не хватает слов и терминов, чтобы объяснить ему то или это. Вдруг я что-то не так пойму, и это приведет к беде?

– Не переживай, ты у меня умная и сообразительная девочка, – произнес я, заключая женщину в свои объятия. Марина шмыгнула носом, уткнувшись им в мое плечо. – Наш поход займет не меньше недели, и мы с парнями обязательно начнем учить язык серокожих… Пошли, покажем Трапангу и его парням, где находятся их каюты.

Проводив морских солдат Дайяра до их кают, мы поднялись на мостик, где было не протолкнуться. Здесь находились капитан танкера, шестеро северокорейцев и мои парни, внимательно слушавшие разговор Альберта Петровича с Серхио Акино.

Еще во время переговоров с Симатупангом выяснилось, что прямо перед захватом корабля хитрые филиппинцы вывели из строя кое-какое оборудование, тем самым не позволив американцам осушить топливные цистерны «Минданао-3» до дна. Напыщенные собственным самомнением пиндосы с некоторых пор безоговорочно верили электронным датчикам и компьютерам, поэтому не догадались, что произошел акт умышленного саботажа. Поломку списали на возраст судна, которое давно следовало бы пусть на слом.

Результатом слепой веры амеров в непогрешимость компьютеров стало то, что у нас под рукой оказался корабль, способный пройти пару тысяч миль, выжимая 13–14 узлов. Большего, по словам Петровича, из стареньких дизелей не извлечь, несмотря на то, что паспортный максимум хода танкера когда-то составлял 16 узлов. Впрочем, нам это больше и не требовалось – скорости в 10–12 узлов за глаза хватало, чтобы смотаться до архипелага, разыскать карелов и вернуться обратно к побережью индонезийского кластера. А дальше нас кто-нибудь заберет и отвезет домой – либо «Смоленск», либо Сухонин на «Авроре», либо какой-нибудь паровой фрегат серокожих союзников.

Из бухты мы вышли поздно вечером, когда солнце готовилось вот-вот соприкоснуться с линией горизонта.

Моей группе и иржикам, ввиду нашей полной бесполезности в машинном отделении, достались круглосуточные вахты на мостике в качестве сигнальщиков. Не самый худший вариант, с учетом того, что радар на судне имелся, работал вполне исправно и мог предупредить о появлении какого-либо объекта на расстоянии в тридцать пять – сорок миль от нашего судна. Радиостанция корабля работала, как часы, и мы сразу же установили связь с Данилово, ростовцами и «Авророй».

– В общем, товарищи, работенка у вас не пыльная: прогуливайся туда-сюда по крылу мостика, периодически обозревая горизонт с помощью бинокля с функцией прибора ночного видения, – Альберт Петрович покрутил в руках указанный электронный девайс. Тщательно выговаривая слова, Марина переводила сказанное старым моряком на ириж – инструктаж, в первую очередь, предназначался для воинов Трапанга. – Вахта – четыре часа, не более. Если разглядите на поверхности моря что-нибудь интересное – зовите меня или капитана Акино.

Переговорив между собой, мы решили, что каждый будет нести вахту на пару с одним из подчиненных Трапанга. Ночных биноклей на судне нашлось целых четыре штуки, все серокожие воины обладали отличным зрением, поэтому грех было не воспользоваться таким подарком судьбы. Плюс можно было сразу же, не затягивая, начинать изучать ириж, благо к каждому из моей группы приставлялся персональный «учитель». В общем, первая вахта досталась мне, и следующие четыре часа я провел в обществе Трапанга.

Описание первых трех суток плаванья можно опустить. Мы несли вахты на мостике, отсыпаясь в перерывах между ними и уроками ирижа – Марина взялась за дело всерьез. Распределив с Серхио Акино обязанности, Альберт Петрович быстро сошелся с Пак Хен Соком и его солдатами, получил в свое распоряжение шесть человек и практически не вылезал из машинного отделения. Оставшаяся троица северокорейцев несла вахты за штурвалом, а их командир взвалил на себя ответственность за радиосвязь. Питались в основном вареным рисом и различными консервами, которые нам «подогнали» индонезийцы, роль коков исполняли кулинары-самоучки из числа свободных от вахт.