Рубеж - Анатолий Рыбин

— Зачем же отменять? — возразил Авдеев. — Наоборот, усилить нужно. Это очень важно сейчас: защита от напалма.

Жигарев посмотрел на Авдеева с недоумением.

— Позвольте, — сказал он, — вы же беспокоитесь, что не успеете подготовиться. И вдруг такую прыть обнаружили. Как же вас понять?

— А так и понимайте, я против всякого облегчения учебного процесса.

У Жигарева брови дернулись, круто поползли вверх, и он принялся жестко внушать Авдееву:

— Сейчас необходимо все внимание сосредоточить на действиях личного состава в обстановке ядерной опасности, научиться в совершенстве пользоваться средствами защиты от нее. Помните: передовой полк, который вам достался, должен и после учения остаться передовым.

Авдеев смущенно развел руками:

— Спасибо за доверие, конечно. Однако причислять себя к передовикам я пока не могу, товарищ полковник.

— А вы напрасно иронизируете.

— Да мне не до иронии, — сказал Авдеев, с удивлением улавливая в менторском тоне Жигарева ноты неуверенности в боевой готовности полка. Иначе зачем бы ему ронять это: «Полк должен и после учений остаться передовым»?

— Так вы все же насчет роты Суханова подумайте, — сказал Жигарев после неловкой паузы. — Я обязан доложить комдиву.

Когда Жигарев уехал, Авдеев попросил Крайнова принести карту и показать на ней район, который он считает наилучшим для проведения предстоящих учений. Майор ответил не задумываясь, что проводить учения лучше всего в районе высот «Верблюд», «Круглая» и «Гора песчаная».

— Почему?

— Тут наши офицеры и солдаты чувствуют себя как дома, товарищ подполковник. Выходит, и ошибок будет меньше. Я сам здесь по-пластунски облазил каждый метр. Я на вашем месте согласился бы с мнением Жигарева и не предлагал борьбу с напалмом. Дело это трудное, натренированности должной у солдат еще нет. А учение все же показательное, барахтаться не хочется.

«Верно, барахтаться не хочется, — подумал Авдеев. — Но почему полк должен барахтаться? Выходит, Крайнов тоже сомневается в боевой готовности личного состава? А может, и он, и Жигарев просто хотят облегчить задачу? Вот это скорее всего».

— А как вы думаете, майор, зачем комдиву потребовались наши предложения? — как бы между прочим спросил Авдеев.

— Генерал-майор Мельников — человек особенный, — ответил Крайнов. — Он всегда старается к разработке учебных планов широко привлекать офицеров дивизии, внимательно прислушивается к их предложениям.

— Значит, находит в этом практический смысл?

— Похоже, так.

— Тогда почему же вы предлагаете то, что всем известно? Разве нет у вас новых тактических вариантов?

Крайнов, растерявшись, ответил:

— Я полагаю, вы — командир, вам и решать.

— Ну зачем же так индифферентно? — заметил Авдеев. — Вы заместитель командира полка, знаете людей, их характеры, а я здесь человек новый. Лучше решать все вместе. Без вас мне трудно. Это вы должны понимать. — Авдеев вынул из кармана пачку «Беломора», предложил закурить. После нескольких долгих затяжек он снова склонился над картой. — Так вот, борьбу с напалмом необходимо усилить на учениях. Мы не смеем не извлечь уроков из вьетнамских событий. Там американцы чуть ли не главную ставку на напалм делают.

— Это верно, такого варварства мир не знал, — согласился Крайнов.

— И еще вот что, — помедлив, заметил Авдеев. — Нужно, чтобы борьба с танками была не облегченной. А то ведь иногда как бывает: для танков обозначают проходы, а солдаты в другом месте сидят. Видимость танковой атаки создана, а проку от видимости — ноль.

— А вы хотите, чтобы танки шли прямо на солдат? — спросил Крайнов.

— Безусловно. Для этого нужны прочные щели, узкие траншеи, расчетливость в действиях и солдатская отвага.

— Но это же риск, товарищ подполковник.

— Безусловно.

— И вы думаете, комдив согласится?

— Попытаемся предложить. На больших учениях я был свидетелем таких действий. Но, конечно, нужна предварительная тренировка.

— Не знаю, не знаю, товарищ подполковник.

— А чтобы знать, начнем с себя, — сказал Авдеев решительно. — Командиры должны показать солдатам, как воевать с танками.

У дома Авдеева мощный басовитый голос громыхнул из распахнутого кузова густо запыленного газика:

— Эй, хозяин, принимай гостей-охотников!

Обладателем мощного баса оказался Горчаков. В узкой спортивной тужурке, в молодежном вязаном берете, высоких болотных сапогах, он походил сейчас не на командира мотострелкового полка, а скорее на землеустроителя. И лишь отменная строевая выправка да волевой голос выдавали в нем человека армейского.

— Я по-соседски, — заявил Горчаков, размашисто протянув руку хозяину. — И по старой дружбе, конечно. Как это говорят в народе: старый друг стоит новых двух.

Следом за Горчаковым из машины, с двумя убитыми зайцами, вышла уже немолодая, но подвижная женщина в брюках, фуфайке. Ее густые черные волосы были подвязаны зеленой лентой.

— Знакомьтесь — моя жена Ксения Германовна, — представил Горчаков. — Заметьте, оба трофея ее. Какова Диана, а?

— Ладно тебе, сама похвалюсь, — отмахнулась Ксения Германовна. — Расскажи лучше, как от кабана спасался.

Горчаков, по-видимому, не ожидал от жены подвоха, смутился:

— Ишь ты, нокаутировала. Хороша подруга жизни! А впрочем, с кабаном этим потеха была. Два заряда вогнал и не свалил. Ушел, бестия, как ни в чем не бывало.

— Кто ушел? — Ксения Германовна укоризненно рассмеялась. — Это ты еле ушел от него. Скажи спасибо, машина близко оказалась и место было не болотистое.

— Машину ты действительно вовремя подала. Но кабана жаль. Ах, какой кабанище!.. Но ты, Ксюш, покажи-ка лучше свои трофеи. — Он взял из рук жены обоих зайцев и, сияющий, повернулся с ними к Авдееву: — Полюбуйтесь: два выстрела — и оба в глаз. Вот снайпер!

Авдеев восхищенно посмотрел на заячьи морды и сказал, что знавал охотников, которые с первого выстрела укладывали любого зверя, но ловкачей, чтобы могли так вот попадать в глаз, и дважды подряд, — встречать не приходилось.

— Горчаков, ты слышишь? — Ксения Германовна приняла шутливо-торжественную позу. — Я рекорд установила. Готовь медаль золотую.

— Э-э-э, нет! — запротестовал Горчаков. — Ты представь нам свою добычу на вертеле, как договорились, тогда и награду проси.

— Рабовладелец ты, Горчаков, — сказала Ксения Германовна как можно серьезнее. — Ну ничего, будет и на вертеле. — Она повернулась к Авдееву, спросила: — Но я почему-то хозяйки не вижу. Где она, Иван Егорович?

— Хозяйка моя в Сибири, — уныло ответил Авдеев. — Тут я пока один обосновался. — И спохватился, что не пригласил гостей в дом. — Вы проходите, пожалуйста, не стесняйтесь. Обитель моя, правда, без особенных удобств, но холостяк есть холостяк.