Белая сирень - Маша Ловыгина

Быть может всё было бы по-другому сейчас, если бы родители не погибли. И они продолжали бы ходить как тогда, в детстве, в походы по воскресеньям или в лес за грибами. Но Ольга уже не помнила ни походов, ни грибов. Где-то глубоко внутри жила уверенность, что всё это действительно было. Всполохи воспоминаний в виде обрывистых фраз, собственного смеха, ласкового прикосновения, протянутого яблока, иногда настигающего в толпе запаха одеколона, от которого вдруг сжимается горло и становится трудно дышать. Когда заканчивается привязанность, ты перестаёшь зависеть от места. Всё, что тебе дорого, остаётся только внутри. Нет смысла, бродя по улицам, пытаться вновь пережить радостную эйфорию. Максимум, чего добьёшься, это осознания неизбежности и горечи потерь. Но, если ты хочешь покончить с мороком, отравляющим твою жизнь, тебе необходимо хоть ненадолго окунуться в прошлое. Такая горькая таблетка памяти.

Оля свернула с основной дороги и быстро пошла между частными домами по засыпанной битым кирпичом дорожке. Через три участка проулок закончился, а дорога превратилась в узкую тропинку, уходящую под уклон. Обогнув заброшенный огород с поваленным, словно старый веер, забором, ряд кирпичных сараюшек и небольшую, оставшуюся после глобальной вырубки леса, берёзовую рощицу, Ольга оказалась на знакомом уже тракте. В лучах заходящего солнца песчаные насыпи издалека напоминали египетские пирамиды. Ольга прибавила шагу. Платон бежал впереди, довольно жмурясь, когда зазевавшиеся и одуревшие от тепла мошки падали ему прямо на нос.

Они обошли гряду песчаников. Ни за какие коврижки Оля не полезла бы на них снова. Кто или что могло напугать мальчишек?

Территория за карьером произвела на Ольгу удручающее впечатление. Песок, размытый осенними ливнями и тающим по весне снегом, добрался до края сосняка. Вдоль и внутри оврага перед ним — горы мусора: рваные шины, автомобильные рессоры, доски, пластиковые бочки и метры укрывной полуистлевшей плёнки. Мальчишки, конечно, с удовольствием могут лазить по заброшенным домам, долгостроям или подвалам, но стихийные помойки или загаженные овраги даже для самых отъявленных героев — место сомнительное.

Платон удивлённо смотрел на Олю, когда она, решившись перебраться к роще, полезла сквозь мусорные залежи, стараясь не испачкать обувь.

Пройдя несколько метров вглубь леса, девушка облегчённо вздохнула. На удивление здесь было даже красиво: высоченные сосны, мелкий подлесок, под ногами плотная подушка прелых иголок. Оля подняла голову — верхушки сосен практически смыкались кронами и не пропускали света. Солнце осталось за спиной. Глубоко вдыхая чистый воздух, девушка шла вперёд. Ну, конечно, мальчишки не зря выбрали это место, здесь наверняка хорошо играть в войнушку, прячась за деревьями или среди поваленных стволов и пней. На глаза Оле попался раскуроченный муравейник. Рядом с ним — длинная палка. Ольга обошла её и сделала ещё несколько шагов вглубь леса. Впереди темнел ещё один муравейник. Рядом с ним на земле валялась чёрная бейсболка Вовки. Девушка, подняла её и отряхнула, похлопав о колено.

— Хулиганы! Руки бы оторвать за такое! — она огляделась. — Кажется, здесь нет ничего интересного. Пойдём домой, Платоша!

Пёс замер, прянув ушами. Поджав лапу, он вдруг поднял голову и протяжно завыл.

Страх, словно тончайшая паутина, был невидим, но явственно коснулся открытой кожи, пробежался мурашками вдоль спины и защекотал основание шеи, подбираясь к затылку.

— Что?! — хрипло спросила Оля Платона, как будто он мог ей ответить.

Кажется, ничто не могло бы вызвать такой реакции собаки. Платон ещё раз взвыл, глядя прямо перед собой, и Оля и робко шагнула в сторону муравейника. Платон зарычал.

Скрученные корни старой сосны, рядом с которой возвышалась плотная тёмно-коричневая гора иголок, кишащая муравьями, выпирали из земли. Комья некогда плотной почвы, смытой в небольшой овражек, были густо облеплены рыжевато-зелёным мхом. По всей видимости, пласт песка находился так близко к поверхности, что под воздействием дождей и талой воды верхний слой её пополз вниз, оголив корни дерева. Сосна накренилась вбок, устало заканчивая свой век, и ствол её, уже усыхающий, продолжал кормить лишь несколько живых веток. Ольга склонилась над оврагом, обхватив сосну рукой. Вниз посыпалось трухлявое кружево коры. Запахло старой смолой, прелостью и ещё чем-то незнакомым, сырым и липким. Где-то высоко громко застучал дятел, и эхо разнесло этот звук вместе со скрипом сосновых стволов.

Она не сразу поняла, что это кости. Кисть человеческой руки, выглядывающая из темноты, как будто из-под покрывала. Тонкие, похожие на веточки, пальцы с короткими фалангами, на одной из которых, застряв, тускло светится простое колечко «спаси и сохрани».

Оля сделала широкий шаг назад, осознав, что стоит на могиле. Ноги налились свинцом, спина моментально взмокла. Девушка на несколько секунд закрыла глаза, восстанавливая дыхание. Сердце колотилось, будто она пробежала стометровку.

Приближающийся вой сирены заставил её прийти в себя. Колени ещё немного дрожали, когда Оля заметила несколько человек с двух сторон, двигавшихся в её направлении. Они шли шеренгой, на расстоянии в пять — десять метров друг от друга, громко разговаривая и даже смеясь. «Не поверили мальчишкам» — мелькнуло в голове. Она помахала рукой. Кричать не стала. Не смогла.

Мезенцев отделился от коллег и подошёл к Оле. Быстрый взгляд на овраг, затем, глаза в глаза, на неё. Девушка заметила, как маленький паучок, перебирая лапками, спускается с его волос на воротник защитной куртки.

— Как ты здесь оказалась?

— Встретила твоего сына. И его друга.

— Тебе стоило уйти раньше. Любопытство, знаешь ли, до добра не доводит.

Ольга промолчала.

— Придётся дать показания, — Мезенцев протянул Оле руку, чтобы она отошла в сторону. — Ты ничего здесь не трогала?

— Конечно, нет! — девушка обстучала кроссовки и позвала Платона.

Но пёс, завидя людей, попятился, и теперь стоял боком чуть дальше, втягивая чёрными ноздрями воздух.

— Испугалась? — вполголоса спросил Сергей.

— Надеюсь, ты спросил об этом Вовку? — Оле хотелось добавить пару слов касательно Бульки, но она прекрасно понимала, что кроме раздражения её слова ничего не вызовут у Сергея. Его сын, несмотря на возраст, оказался смышлёным и предприимчивым парнем. Что и говорить, до гибели родителей Оля тоже вечерами пропадала в окрестных дворах с соседскими ребятами. — Как думаешь, кто это?

Брови Мезенцева сошлись на переносице. Он убрал с лица невидимую нить паутины и пожал плечами.

— Пусть эксперты скажут.

— Может быть, это одна из пропавших девочек! — утвердительно произнесла Оля. — Маленький размер руки, кольцо…

— Кольцо? — переспросил Сергей и внимательно посмотрел на Ольгу. — Ты точно не прикасалась к…?

— Когда меня вызовут на допрос? Сейчас?

Их потеснили, огораживая место захоронения и обмотав ствол сосны несколько раз оранжевой бумажной лентой. В овраг уже спустился следователь. Он разглядывал находку и диктовал помощнику, сидевшему наверху. Молодой оперативник раскладывал штатив в нескольких метрах от них и настраивал фотоаппарат. Ольга заметила жителей окраины, которые, вытянув головы, с интересом рассматривали происходящее.