Стеклянные дома - Франческа Рис

операция «Огонь». Арестовано около пятидесяти подозреваемых.

– Подозреваемых в поджогах?

Клайв отхлебнул пива и прополоскал им рот. Иэн взял себя в руки и ничем не выдал, как его передернуло при виде шипящей жидкости, выступившей на мясистых губах.

– Ну, мы на это рассчитываем. Честно говоря, у нас против них мало что есть – пока. Но ясно, что все они задействованы в этом их так называемом социал-республиканском движении Уэльса. Ставят себя в один ряд с южными профсоюзными организациями – Союзом литейщиков, Конгрессом тред-юнионов, Жестянщиками Фелиндра… Заведомо нежелательный элемент. Пытаются наладить связи с товарищами из Латинской Америки… – Он закатил глаза и мрачно добавил: – И с Ирландской республиканской армией.

– Понятно.

– Так-то. Вот из-за чего нам следует беспокоиться. Пока что тут все течет довольно вяло, но никак нельзя допустить, чтобы они вздумали повторять за ИРА. Сейчас столько бреда повсюду гуляет о британском империализме и о притеснении кельтских народов. Ну прям помереть, трагедия какая.

– Да уж, – проговорил Иэн и вяло хихикнул. Скрюченным розовым пальцем он отер с редких усиков жир. – Хотя вот эти все валлийские социалисты… Разве нам в Понтипридде не говорили, что эти ребята придерживаются ненасильственных методов и что у них в голове только разные глупости вроде «вся власть цветам»?

Клайв опустил вилку и нож.

– Это вы к чему?

– Ну… Я к тому, что… Ну… К тому, что мы же не можем… К тому, что, ну, если они всего лишь печатают листовки?

Клайв пробежал языком по зубам, чтобы насладиться последними отголосками вкуса синтетического ананаса.

– Иэн, вы сколько лет на этой работе?

Тот моргнул.

– Вообще-то это мое первое задание от Специального отдела, сэр.

Клайв мысленно возблагодарил Бога за то, что Иэн всего лишь его секретарь. И представил себе, каково бы Иэну пришлось с Ивонной и ее компанией – как бы он убеждал их в том, что ему есть дело до Анджелы Дэвис и Хьюи Перси Ньютона. И как бы стал запугивать громилу вроде Йестина Томаса.

– Ага. Ну тогда да. Все понятно. Что ж, позвольте мне дать вам небольшой совет, можно? Не бывает такого, чтобы эти люди «просто печатали листовки», как вы это называете. Понимаете, мы ведь не от нечего делать прослушиваем их телефоны. И не от нечего делать отправляем бравых ребят внедряться к ним и жить среди них. Британская полиция ничего не делает без причины, дорогой Иэн. Я уверен, что вам это известно.

Последовало новое пылкое подрагивание усов. Клайв вдруг подумал, что хилые парни с растительностью на лице вечно на ней абсолютно повернуты: набрались смелости в открытую заявить при помощи усов о своей мужественности и теперь никак не могут перестать ею щеголять.

– Эти люди – опасные провокаторы, Иэн. Они хотят подорвать нашу парламентскую демократию. Хотят свергнуть наше справедливо избранное правительство и разрушить наш образ жизни. Они – коммунисты, многоженцы и педики; они дискредитируют брак, семейную жизнь, систему тюремных заключений, меритократию, экзамены повышенной сложности для успевающих учеников, капитализм – все это. Будь их воля, мы с вами жили бы в ГУЛАГах и перечисляли все свои деньги африканским диктаторам. Они хотят перемен. Улавливаете, к чему я веду?

– Думаю, да. Улавливаю.

– Прекрасно. Итак. Думаю, внедряться к ним не потребуется, ничего настолько серьезного. Туземцы, правда, сомкнули ряды и сотрудничать не станут, но, полагаю, этого информатора нам хватит, чтобы кого-нибудь засадить. Чутье мне подсказывает, что эти ребята настолько тупые, что скомпрометируют себя быстрее, чем мы произнесем «sosban fach»[38].

– Что, простите?

– Регби, я смотрю, не увлекаетесь? Это песня, которую поют валлийские болельщики. Про кастрюлю. По-моему, это должно позволить вам составить неплохое представление о том, с кем мы тут имеем дело.

Иэн засмеялся с преувеличенным энтузиазмом. Клайв, пока говорил, помимо собственной воли не на шутку разволновался. Он ощущал, как слова сгущаются, складываются в нечто убедительное, внушительное. Он чувствовал себя, как Елизавета I, произносящая речь перед английским флотом, и на долю секунды даже забыл, что всего-то планировал найти первого попавшегося нарушителя (просто чтобы кого-нибудь засадить), сделать это как можно скорее и тут же уехать из этой замшелой дыры. Клайв Каммингс относил себя к той категории людей, которых сам называл старомодными моралистами – такие водились в девятнадцатом веке. Все же существуют непреложные, незыблемые правила, и его работа – защищать эти правила.

Когда Иэн наконец ушел, Клайв принял душ, сделал несколько отжиманий и решил позволить себе небольшой отдых. В конце концов, он при исполнении с трех часов ночи. Задернул шторы, лег на спину в односпальную кровать и запустил у себя в голове поочередно изображения: сначала Дебби, потом Оливии Ньютон-Джон (в атласных розовых брючках, в которых она появляется в телевизоре, и огни рампы отражаются в ее очаровательных изящных скулах) и, наконец, неизбежно – Ивонны.

2016

Работать начали вечером, потому что в это время года жара стояла адская, но даже в начале девятого, занося кирку над головой, он чувствовал, как пульсирует раскаленное зноем тело. Рубашка насквозь промокла от пота.

– Iesu mawr.

Он опять обрушил лезвие на развороченный асфальт, обращая его обломки в пыль. Созданное – разрушал, собранное – разбирал. Серьезных результатов он не ожидал, но крушить колдобины на дороге, ведущей в Ти Гвидр, в любом случае было целительно. Когда он представлял себе гондонов, которые в итоге купят дом, его воображению рисовалось, что они приедут на какой-нибудь спортивной штучке с низкой посадкой, а на такой по этой дороге ни за что не проехать, особенно теперь.

– Ну все, Гет. Я всмятку. – Джимми бросил кирку себе под ноги. – Мы уже несколько часов херачим. Мне лет-то побольше, чем тебе, у меня сейчас к черту инфаркт случится!

Гет остановился, утер лоб и оценил выполненную работу. С тех пор как они приехали в половине шестого, дыры в асфальте если и увеличились, то незначительно.

– Ага. Пошли. Я там пару бутылок пива оставил в воде, чтобы не нагрелось. Выпьешь?

Они пошли к дому, уселись на причал. Гет стянул рабочие ботинки и носки и опрокинулся на доски. Остатки вечернего солнца подрагивали над деревьями розовым светом и отражались на поверхности озера.

– А чего, продали они его уже?

Гет закрыл глаза и сосредоточился на кружевах, которые свет принялся плести у него под веками. Вспомнил, как однажды подростками они с Талом сидели во дворе его дома, и узоры, создаваемые светом, тогда показались ему космическими, а потом он увидел, как точно такое же движение галактической энергии повторяется на поверхности камней и в зеркальной воде садового пруда Йейтсов.

– Понятия не имею, старик. Решил, что не хочу этого знать, и перестал интересоваться.

Джимми отхлебнул пива из